Вторая мировая война. Архитекторы войны, или Сага о тех, кто приближали день войны, как могли…

Наконец 3 сентября Англия и Франция объявили войну Германии, количество участников возросло до четырех: Польша, Англия и Франция защищаются, Германия нападает, с военной точки зрения дела у Гитлера швах. Еще бы, две ведущие державы не только европейского, но и мирового масштаба, за многие века поднаторевшие в войнах, в основном, победоносных (Нельсон, Наполеон), да и совсем недавно в мировой войне проучили Германию, чтобы другим неповадно было. И вот снова Германия зачинщица войны. И у нее все те же противники, значит, ей хана. Может, так рассуждали Сталин и Молотов или не так, в советской энциклопедии об этом ни слова, но оба остались довольны собой, что не спешили. И хорошо, что попросили у фюрера отсрочку начала военных действий на Востоке, теперь у них последний срок вступить в бой, выступить на помощь товарищам по оружию – это 14 сентября. «Ну, что ж, Слава, у нас время есть, теперь надо держать ухо востро, действовать по пословице доверяй, но проверяй».

Задушевная беседа Чемберлена и Даладье

Прошла первая неделя после объявления войны, но на Западном фронте все осталось без перемен. Напрашивается вопрос: раз уж набрались смелости и объявили «казус белли», так почему отсиживаетесь в окопах? Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Состоялся ли такой разговор, точно знают Невилл Чемберлен и Эдуард Даладье, а их уже нет в живых. Так что можно сочинять небылицы, а кому нечего делать, могут и почитать на досуге.

Даладье: «Очень хорошо, даже здорово, что мы все-таки сдержали данное слово и объявили войну этому бандиту с большой дороги. Как камень с души свалился. Эти три дня показались мне вечностью – рядом льется кровь, а мы отсиживаемся в окопах. Ты согласен со мной?».

Чемберлен: «Отчасти, дорогой Эдуард. Ведь мы так и не знаем, по какой такой причине наш восточный деспот не предпринимает никаких действий и не делает заявлений, осуждающих агрессора, вроде его это не касается. Явно хитрит и, по-видимому, ждал наших решений, и мы их приняли, как и обещали Польше, т. е. сдержали слово джентльмена, честного человека».

Даладье: «Дорогой Невилл, так давай обсудим план военных мероприятий. Может, начнем с бомбардировки военных объектов Германии, воинских формирований, скоплений военной техники?».

Чемберлен: «Стой, стой, Эдуард, не горячись! Мы по-прежнему не в курсе, что задумал вождь трудящихся. Ты запамятовал, что мы для него и всей банды большевиков всего лишь недобитые буржуи, участь которых предрешена. Как писал их гениальный пролетарский поэт: „Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй“. Так что они искренне считают, что не то что годы, но даже дни наши сочтены. За это, хотя мы еще живы, большевики поставили ему памятник в Москве. Будь я такой же резвый и шустрый, как ты, мы бы с первого дня ввязались в драку, т. е. стали грызться между собой (Германия, Франция, Англия). Вот бы сделали настоящий подарок Сталину и всей его своре! Да и поляки для него тоже паны, буржуи. Он, Коба, и сейчас не спешит, а тогда бы он затих и притаился, следя за битвой титанов и в то же время подтягивая войска к границе с Европой. Выбрав подходящий момент, Сталин даст войскам приказ на Запад и разрушит наш буржуазный мир до основания и сметет в Атлантику. Власть большевиков распространится от Тихого до Атлантического океанов. Тебя и твой народ такая перспектива устраивает, Эдуард?».

Даладье: «Что вы, что вы, Невилл, Боже упаси, ну и напугали меня! Думаю, это шутка».

Чемберлен: «Отнюдь нет, Эдуард. На переговорах в Москве Коба что-то подобное нам уже предлагал в отношении стран Восточной Европы: Польша, Прибалтика, Бессарабия, Финляндия и др. Вспомнили?».

Даладье: «Да, да. Но мы же отказались и прервали переговоры. Так что будем делать в данный момент?».

Чемберлен: «На вопрос я отвечу вопросом: а что в настоящий момент делает Сталин?».

Даладье: «Вроде ничего, никаких известий с Востока. Наверное, тоже выжидает».

Чемберлен: «Вот вы на свой вопрос и дали ответ: ждать, ждать и еще раз ждать».

Даладье: «Но гибнут поляки, и это так больно осознавать… А когда начинаешь думать, что, может, не надо было подстрекать, провоцировать поляков… Получается, что мы подставили их под гораздо более сильную военную махину и оставили один на один с настоящим монстром – это бесчестно, подло и низко, и оправдания нет».

Чемберлен: «Ну, Эдуард, вы совсем раскисли. А ведь впереди еще неизбежно большая война, и ее нам обязательно надо выиграть и не отдать победу ни Сталину, ни Гитлеру. За одно могу ручаться головой: Коба вот-вот должен встрять. Но на чьей стороне, вот в чем вопрос. Если на стороне Польши, тогда мы на коне, и наш план столкнуть лбами два человеконенавистнических режима вполне реален. Будущие поколения вспомнят нас добрым словом, когда мир избавится и от фашизма, и от коммуно-большевизма. Не хочется даже думать, Эдуард, если вдруг Сталин возьмет сторону Германии… Вот тут я пас, так как это тупиковый путь, в результате которого кто бы ни победил, для здравомыслящих, т. е. нормальных людей, жить станет невмоготу. Я уйду в отставку с поста премьера. Ну, а теперь будем ждать и надеяться на лучшее».

Даладье: «Так-то оно так, но генералы теребят меня: когда начнем? Так и рвутся в бой. Все они прошли через мясорубку мировой войны, имеют ранения, а, главное, награды, и говорят, что достаточно месяца, чтобы сломать хребет фашизму, как в мировую кайзеровской Германии. Да и совесть мучает из-за того, что рядом гибнут польские жолнеры, а им приходится отсиживаться в окопах».

Чемберлен: «Я старше, Эдуард, и это дает мне некоторое право поучать, наставлять. Думаю, что мой менторский тон не обидит тебя. Так вот, эффективность политика, его талант определяется не количеством жертв в баталиях, пусть даже и победоносных, а в умении добиться желаемого результата без насилия. В нашем случае без бойни, в водоворот которой будут втянуты и другие страны, фактически второй мировой войны, не обойтись. В ней будет возможность главам государств, участникам всемирного побоища, проявить истинное отношение к своим народам. Так и скажи тем, кто неудержимо рвется в бой: всему свое время. Будут с наградами и на коне, но подавляющее большинство на щите: убитые, искалеченные, раненые, пропавшие без вести… Поспешишь – мир насмешишь».

Авторская вставка

К советской песне «…кто весел, тот смеется, кто хочет – тот добьется, кто ищет – тот всегда найдет» (топор под лавкой) можно добавить: кто упорно ждет – тот обязательно дождется. Так и вышеупомянутые Чип и Дейл дождались своего часа, правда, он оказался, к огромному разочарованию, вовсе не звездным, а черным – все вокруг стало черным-черно: Коба сделал свое черное дело, значит, и мысли его черные. Это поистине черная измена, теперь и Дейлу, и Чипу все видится в черном свете. Как после такого верить людям? Ведь говорил Коба, что не оставит поляков-славян в беде – и на тебе! 17 сентября 1939 года Красная Армия перешла восточную границу Польши и движется в направлении запада, не встречая какого-либо сопротивления. Даладье, успокаивая Чемберлена, сказал, что Сталин прет на Запад, чтобы остановить распоясавшегося бандюгу Гитлера и врезать ему между глаз, чтобы искры посыпались, ибо слов тот не понимает.

Чемберлен: «Нет, дорогой Эдуард, у меня информация иная: польскому послу в Москве Молотов заявил, что СССР объявляет войну панской Польше, так как считает ее несостоявшимся государством, и идет спасать своих соплеменников и братьев по классу». Это известие ошарашило и выбило из колеи, поставило в тупик: что же теперь делать им? Спросить не у кого, раньше летали к Сталину, а теперь он для них «амикошон»! «Не лететь же к Адольфу – мы с ним де-юре воюем больше чем полмесяца! Да и что сказать? Мы по уши в дерьме, короче, перемудрили. Это не кино, тут пленку не перемотаешь и не пустишь заново. Но для начала надо успокоиться и подумать, прямо голова кругом идет. Однако нет безвыходных положений, что-нибудь да придумаем».

А так хорошо начиналось: полюбовно договорились с Гитлером относительно Австрии и Чехословакии, пошли ему навстречу, заключив Мюнхенский договор 1938 года, названный Сталиным Мюнхенским сговором. Коба чувствовал, что Англия и Франция все сделают, чтобы Германия продвигалась все ближе к СССР. А Англия и Франция, улаживая проблемы в Европе мирным путем, создали себе славу миротворцев, что и надо было Даладье и Чемберлену. После 1938 года Германию и СССР разделяла только Польша. По плану Чемберлена и Даладье Польша и должна стать полем брани, где будет решена судьба Европы. Тут, по замыслу стратегов Чемберлена и Даладье, и произойдет схватка гигантов – СССР и Германии, коммунизма и капитализма, большевизма и фашизма. Если в предыдущих притязаниях Германии в отношении Австрии и Судет Даладье и Чемберлен выступали в роли миротворцев, убеждая, уговаривая Австрию и Чехословакию ради мира в Европе и спокойствия в их домах принять предложения Гитлера, то, вдруг, когда Гитлер выдвинул девять условий Польше, которые не ущемляли суверенитета, а, наоборот, гарантировали ее защиту, и Польше возвращались Силезия и часть Моравии всего лишь за разрешение проложить по территории страны железную и шоссейную дороги в Данциг и Восточную Пруссию, вопреки здравому смыслу Чемберлен и Даладье встали на дыбы, уперлись рогом и приложили все усилия, весь свой талант, чтобы не допустить этого. И это им удалось: Польша в четвертый раз была отдана на заклание теперь уже Гитлеру и Сталину при содействии серых кардиналов Чемберлена и Даладье, которые были весьма довольны своей секретной операцией. Пословица гласит: не рой другому яму, не ровен час, можешь и сам в нее угодить. Так и случилось, теперь они сидят в окопах и соображают, как бы выйти из такой ситуации чистыми.

На Западном фронте без перемен

После Октябрьского переворота в России и захвата власти большевиками, угроза войны нависла над Европой. Об этом коммунисты заявили открыто, что конечная их цель – водрузить над Землею Красное знамя. А, чтобы буржуи не приняли это заявление за блеф, двинули Красную Армию на Польшу. Польша чудом устояла, но это не стало для нее уроком, и она в самый решающий момент ее истории довольно грубо отвергла условия Германии. Одним из условий было предложение вступить в «антикоминтерновский пакт», т. е. объединиться с другими европейскими странами для борьбы с коммуно-большевистской чумой, идущей с востока. Стоило Польше дать согласие, и мир бы сейчас выглядел совершенно по-другому. Но, к сожалению, человек крепок задним умом. Однако в оправдание польских руководителей следует сказать: не имей она гарантий от ведущих мировых держав Англии и Франции, которые, бия себя в грудь, уверяли поляков, что кто посягнет на суверенитет Польши, тот час же с их помощью будет стерт в порошок… На деле же Франция и Англия сдержали свое слово только в одном: после нападения Германии 1 сентября 1939 г. на Польшу, 3 сентября 1939 г. Англия и Франция объявили войну Германии и заняли боевые позиции в окопах на границе. Проходили дни, но приказа воинским частям перейти границу и вступить в бой с противником не поступало. Солдатам с французской стороны оставалось читать газеты, ища в них отчеты военных корреспондентов о боевых столкновениях на территории Польши. Что в это время делали Чемберлен и Даладье, спрятано в архивах… А что думали рядовые солдаты, сидя в окопах? Можно только догадываться, особенно тем, кто читал книгу Э.-М.

Ремарка. «На Западном фронте без перемен». Сам автор этого бестселлера являлся участником этой ужасной бойни, в которой был впервые применен отравляющий газ иприт. Я читал эту книгу и возьму на себя смелость сфантазировать, о чем могли вести разговоры солдаты уже второй мировой бойни, еще более кровопролитной, чем первая. Французские солдаты:

– Послушай, Анри!

– Весь внимание, Мишель.

– Тебе не кажется, что мы перед поляками выглядим, мягко говоря, «амикошонами»?

Анри: Так оно и есть. Я хорошо помню, как наш министр иностранных дел и польский посол во Франции Лукасевич давали интервью, в котором в случае агрессии Германии подробно, буквально по дням, рассказывали, как будут бомбить авиацией, а потом двинут танковые дивизии, а за ними пехоту на немцев.

Мишель: Я не забыл, Анри! Еще Лукасевич, воодушевленный такими заверениями, с пылом добавил, что тогда польская кавалерия будет гарцевать по улицам Берлина на третий день войны.

Тут к разговору подключился Николя:

А какое сегодня число, ребята?

– 17 сентября, – подсказал Шарль и добавил: – Уже немцы окружили Варшаву. А что?

– А то, – продолжил Николя, – что у меня в руках свежая газета, и в ней черным по белому написано: «рано утром, на рассвете, когда мирно и крепко спят все дети, Сталин дал войскам приказ… и Красная Армия перешла польскую границу и, не встречая сколько-нибудь серьезного сопротивления, продвигается на запад. Как сообщает МИД СССР, это вынужденный шаг, т. к. польское государство и польское правительство перестали существовать, и Советский Союз идет освобождать своих братьев и по классу, и по крови от ига капитализма.

Все ахнули, а Валери, до этого молчавший, добавил:

Мне, друзья, это не по нутру. У нас небольшое семейное предприятие. Так что, красные и до меня доберутся?

– И добрались бы, не будь на их пути Германии – это единственная в Европе страна, способная остановить расползание коммунизма по Европе, – это в разговор вступил Франсуа, который среди солдат считался знающим политиком. Он часто говорил своим товарищам по роте, что настоящая угроза не только Европе, но и всему миру, исходит от идеологии марксизма-ленинизма, которую насилием и репрессиями насаждают большевики у себя в России. – А вот теперь и военным путем пытаются навязать так называемый «научный коммунизм» всему человечеству, начав с Польши.

Все сразу сгруппировались вокруг Франсуа и стали засыпать его вопросами: «Так что, опять мировая война?» «Получается, что Сталин неминуемо схватится с Гитлером?» «А что делать нам?» «По логике, Франция и Англия должны объявить войну СССР?» «Если так, то мы оказываемся в состоянии войны и с Германией – де-факто, и с СССР – де юре, который движется со своей армией на Запад, тогда как Германия следует на Восток?»

– Стоп, стоп, – взял слово Франсуа. – Первое. Советую всем, кто интересуется политикой, читать «LeFigaro» – старейшую газету Франции. Она более-менее правдиво освещает положение в стране и мире, излагая различные точки зрения и мнения политиков по той или иной проблеме. Так вот, большинство стран Европы считают, что настоящую угрозу Европе, да и всему цивилизованному миру, несет коммуно-большевистская Россия, стремящаяся распространить свое влияние на весь остальной мир путем насилия. Об этом их вожди Ленин и Сталин заявляли прямо и открыто, для этого и был предпринят военный поход Тухачевского на Варшаву, к счастью, закончившийся поражением Красной Армии. В 1936 г. Сталин, воспользовавшись гражданской войной в Испании, которую развязали испанские коммунисты, вышколенные в «Коминтерне» в Москве, направил в помощь восставшим летчиков, танкистов, артиллеристов, советников и «добровольцев». Почти три года шла война, принесшая многочисленные жертвы простому народу. А кто спас Испанию от коммунистической заразы? Ответ последовал незамедлительно от молчуна Валери:

Италия и Германия!

Франсуа: Совершенно в душу верно! Муссолини и Гитлер – первые, кто осознали всю опасность, какую представляет СССР для свободных стран, и решили объединиться для борьбы с коммунизмом, который призывал экспроприировать экспроприаторов, т. е. грабить. А если сопротивляется, то уничтожить. Такого история человечества еще не знала. Большевики решили раз и навсегда покончить с капиталистами, объявив буржуев в СССР вне закона и ликвидировав их как класс. Принялись было за Испанию, но были биты с помощью Германии и Италии.

Мишель: А что делать в данной ситуации нам?

Франсуа: Исполнять свой воинский долг и присягу – стоять на защите Франции.

Задушевная беседа: Гитлер и Риббентроп

Польша пала не без помощи Советской России. Оказывается, у СССР и Германии был общий план. Первый этап по разделу Польши был осуществлен блестяще, для этого понадобилось меньше месяца. По такому поводу в Бресте был устроен парад войск Вермахта и подразделений Красной армии, участвовавших в освобождении Польши (это не описка, захватчики всегда считают, что несут порабощенным народам свободу и прогресс). Боевое братство между советскими и немецкими военными было скреплено кровью. И дальше у боевых товарищей все пошло как по маслу.

Таким образом, два «друга» очутились нос к носу. Так как отношения между СССР и Германией находились в стадии подъема – расцветали торговля и культурный обмен тоже, то стороны вынуждены были любезничать друг с другом, дипломатический этикет к этому обязывал. Гитлер хорошо знал, что собой представляют коммунисты, когда те попытались совершить переворот в Германии в обход демократических выборов, прикрываясь лозунгами о защите интересов рабочих и крестьян. А когда немецкие войска вторглись в Польшу, Сталин не спешил вступать в войну, медлил: а вдруг поляки выстоят и погонят немцев вспять, как это было в 1920 г. с армией Тухачевского. Явно тянул время, и Гитлер лишний раз убедился, с кем имеет дело. Тогда погибло много немецких солдат, т. к. поляки оказывали отчаянное сопротивление, что очень опечалило фюрера.

В своих «задушевных беседах» с Риббентропом Гитлер сокрушался: «Скажи, Иоахим, разве мы при разделе Чехословакии не пошли навстречу Польше, вернув ей Тешинскую Силезию, и обещали положительно решить вопрос в отношении Моравии и Закарпатской Руси?»

Иоахим: Вы абсолютно правы, мой фюрер! Но поляки, к сожалению, поверили лживым обещаниям Англии и Франции встать на их защиту, и в грубой и наглой форме отвергли наши условия.

Адольф: Вот-вот, что ж, пришлось преподать им урок, научить хорошим манерам. Пусть в будущем выбирают себе надежных союзников и, желательно, из соседей. Видит Бог, Германия не хотела войны, тем более с поляками. Они хорошие воины, им не чужды честь, мужество. А в предстоящей схватке с самым опасным для свободного цивилизованного мира врагом – большевизмом – мне бы хотелось иметь поляков в качестве союзников. Но мы предполагаем, а Бог располагает – чему быть, того не миновать. Трудно понять, чем руководствовались поляки, когда вверили судьбу страны в руки Даладье и Чемберлена и решили ввязаться в авантюру, не обеспечив свои тылы.

Иоахим: Понадеялись на русское «авось», мой фюрер (оба рассмеялись).

Адольф: А теперь скажи, стали бы мы совершать агрессию в отношении Польши, если бы у нас не было секретного договора со Сталиным?