Уроды. Повесть о любви

Кусков бросил брелок на стол. Девушка быстро, но нежно схватила свою драгоценность. Понесла ее к лицу и запричитала:

– Ты, Клаша, не обращай внимания на дядю, он у нас урод в жопе ноги.

Ласковый тон девушки остудил зарождающийся гнев инвалида. Кускову вначале показалось, что над ним просто издеваются. Но потом по интонации девушки он понял, что та играет с каким-то загадочным предметом. Да мало ли какие у кого закидоны. Кусков решил подыграть этой блажи.

– Быть может и урод, только вот ноги – не совсем ноги и не совсем в жопе. Зоя, а как твоя Клавдея хезает?

– А как ты?

– Дура!

Коробочка издала писклявый звук.

– Это часы, догадался инвалид.

Зоя снова сунула коробочку в руки Кускову

— Поиграй с ней, видишь – просит.

Тут Кусков взорвался:

– Слушай, я хоть и урод, но не придурок.

Он размахнулся и уже собирался швырнуть писклявую коробку об пол, но Зоя ловко вцепилась в его руку и начала ее выкручивать:

– Клаша, Клаша! Дай сюда! Чуть не убил ребенка. Фу-у, это ж от тебя так сильно наносит!

Кускову стало неудобно. И действительно он не мылся с похорон матери. Да и как было помыться, когда кран сломался, сантехник приходил, посмотрел, отрезал прохудившуюся трубу и пообещал вернуться, да вот все никак не идет.

– Слесарь, козел, не приходит чинить. А к соседям я стесняюсь попроситься. Тем более что трудно одному в ванну-из-ванны. Соседка обещала пожаловаться начальнику ЖЭКа. Но, видно, что-то не получилось. Извини…

– Да ладно. Это ты извини. Я понимаю, тебе трудно. А Клаша – это, томагочи, знаешь?

– Нет.

– Игрушка такая, японская. Ты пальцами пощупай, чувствуешь, вот это маленький экран, на нем и видно маленького зверька, утенка, например, или слоника, или вообще какое-нибудь фантастическое животное. Он как настоящий, но только маленький. Чтобы он рос, нужно за ним ухаживать. Кормить – вот этой кнопкой, играть – этой, укладывать спать, тогда он будет расти. А вот здесь, кнопочки, ими ты и общаешься с Клашей, а она голосом тебе отвечает, вот смотри, – девушка переставляла пальцы Кускова по кнопкам электронной игрушки. – Слушай, давай я тебе помыться помогу.

– Ты что, опупела? Сегодня друг придет, Серега, он мне поможет – Кусков даже отпрянул.

С девушкой тем временем произошли некоторые изменения. Она засуетилась. Вывернула все свои карманы, как если бы что искала. Не нашла.

– Вот козлы! Я же деньги достала, а они ширнулись, а мне не оставили, козлы! Пойду я, а то ломать начинает. Пока…

Зоя, моментально потухшая, вышла вон. В ладонях Кускова раздался писк. Он погладил томагочи, пытаясь определить, где находится нужная кнопка.

4

На следующий день прямо с раннего утра заявился Серега, да не один, а с двумя своими корешами. Мужики принесли водки, закуски и по-хозяйски расположились в квартире инвалида. Пока накрывали на стол, стояла слегка нервозная и разговорчивая суета, которая всегда сопутствует подготовке к пьянке.

Мужики даже некоторым образом сервировали стол. Серега торжественно подкатил коляску с Кусковым к столу и показал, как если бы тот мог видеть, где какая закуска.

– Ну, что? Тяпнем?

Водка забулькала по стопкам. За столом пошла обычная круговерть. После третьей рюмки гости уже говорили одновременно и каждый старался, чтобы его историю все остальные дослушали до конца. Мужики рассказывали какие-то случаи с других пьянок, немного про свою работу и низкую зарплату, а также про своих жен-стерв. Кускову было хорошо.

Хорошо, что друг Серега не забывает, отвлекает от грустных мыслей. Да и вообще, после водки все мужики становятся, как братья. Серега же, как обычно рассказывал про свое семейное счастье:

– Прикинь, я прихожу домой, а моя сука с порога: «Где был? Гостей полный дом. Я одна кручусь, а ты где-то жрешь.» Я хотел было меж рог, да не стал, гости все-таки. Зато потом, когда все разошлись, я ей дал. Вот только одного боюсь, как бы она меня ночью, спящего, не замочила. Шваркнет чугунной сковородкой по башке или ножом по горлу. А они у меня всегда наточены, будьте любезны, что же я, не мужик, что ли. Прикинь, от рук собственной бабы во сне богу душу отдать. А, что слесарь так и не приходил? Я его встречу, точно накостыляю, будет знать, как игнорировать моего друга детства, падла!

Разговор подхватил один из пришедших с Серегой мужиков:

– У меня такая же фигня была. Все боялся, что жена меня тоже угондошит. Однажды, чувствую – сегодня, собирается мне глотку резать. Я взял ее и привязал к кровати и только тогда спокойно уснул. А она, стерва, участковому заяву накатала. Тот мне садизм шил, хрен-наны, не вышло. Правда, штраф на благо родины я за мелкое хулиганство все же отдал. После этого случая баба детей забрала и к теще упорола, теперь спокойно засыпаю. Зато пока в обезьяннике сидел, вон с Петей познакомились, сейчас корешимся.

Компания уже изрядно опьянела. Один из гостей поинтересовался, что случилось с Кусковым. Ответил Серега, сообщив, что его друг – герой, и служил, и был ранен в Чечне. Мужики уважительно зацокали и просили рассказать. Кусков смутился:

– Что там рассказывать – война…

Но гости не унимались, поливая матом всех прошлых и нынешних политиков, олигархов и государство.

– Не, братан, в самом деле, расскажи корешам, как тебя, – настаивал Серега, явно гордящийся таким другом.

– Я танкистом был, – неохотно начал Кусков. – Попали в засаду, мой танк подорвался на мине. Контузия, люк открываю – сверху очередь, еле выбрался. Спасибо лейтенанту, командиру моего взвода, он меня затянул под броню. Отстреливались, пока были патроны, потом чехи из гранатомета шарахнули… очнулся я только в госпитале. Из нашей роты только я и остался. Лейтенант тоже погиб.

– Да, блядь! – прокомментировал Серега. – Вот козлы, жаль меня туда не отправили, я бы их голыми руками душил… и генералов этих тоже бы душил.

Кусков нежно поглаживал томагочи. Игрушка вдруг, запищала и он судорожно начал тыкать пальцами в кнопки, чтобы унять звук. Методом проб и ошибок он уже успел освоиться с этой нехитрой электронной игрушкой. Серега и мужики тоже обратили внимание на звук.

– Это у тебя что?

– Томагочи Клаша.

Серега, увидев пластмассовую коробочку, снисходительно глянул на друга, приобнял его за плечи и покрутил пальцем у виска, собутыльники прыснули. Один из них с интересом, как будто только сейчас увидел квартирку, огляделся. Потом встал и уже с большим вниманием прошелся по комнате, заглянул на кухню, покрутил в руках бронзовую статуэтку и сунул ее за пазуху. Кусков в это время отъехал в туалет, и мужичок подсел к Сереге.

– Серега, он, один черт, ни фига не видит, давай у него что-нибудь возьмем, что продать можно.

Серега хоть уже и был сильно пьян, но возмутился:

– Ты совсем уже, он же друг детства. Я тебе за него башку снесу.

Собутыльнику не понравился серегин тон, и он огрызнулся:

– Ага, снес уже один. Вот, например, вазочка, ее точно можно толкнуть за хорошие бабки. Нафига ему ваза? Или вот приемничек с телеком. Ну, ладно, радио, а телевизор ему зачем, он ведь слепой. Если творчески подойти, то тут основательно можно все проредить.

Серега вдруг взвился свечой и набросился на кореша с кулаками: «Я сейчас тебе зубы прорежу». Завязалась короткая драка, причем второй собутыльник оказался не на серегиной стороне.

Когда в комнате появился Кусков, то на полу в крови лежал только пьяный друг его детства Серега. Если бы он мог видеть, то заметил бы, что с новыми знакомыми из квартиры «ушли»: материна вазочка, бронзовая статуэтка, пара алюминиевых кастрюль и, наверное, еще что-нибудь, о существовании чего Кусков даже и не догадывался. Собутыльники унесли и немногочисленные материнские украшения – пара золотых колец, сережки и брошь.

5