И вот мы лежим и читаем эту
книгу. Потому что врач запретил
нам вставать. И потому, что сто?ит
нам встать, как мы чувствуем головокру-
жение, и тошноту, и позыв
к рвоте. Это всё оттого, что в наших
легких больше нету воздуха комнат,
а есть ветер, встормошивший эгрет
белой цапли на крыше остановки
маршрута номер один. И пол ходит
ходуном. И по бульвару Османн
идет зеленая зимняя вода.
XI—XII, 2017, Венеция
«Слева – церковь, справа – колодец…»
Слева – церковь, справа – колодец,
сзади мост, под ним набухла вода.
Вместе с рифмой город-уродец
должен исчезнуть в ней навсегда.
Сколько благоглупостей, чуши,
всего, что способен спустить идиот,
зачато этим пупочком суши,
где все время кто-то идет
за тобой! В любой закоулок
речь заходит, как местный огуречный рассол.
Съешь же еще этих мягких французских булок
да выпей чаю. Попридержи глагол.
Слева – сердце, справа – печенка,
сзади замерзший от истрийского камня зад.
Хуже всего в этих дебрях растить ребенка,
даже если он здесь зачат.
XI—XII, 2017, Венеция
«– Мужик, те чо?..»
– Мужик, те чо?
– Силы и славы.
– Это те чо?
Это те сельпо.
Водка во вторник.
– Баба, те чо?
– Радости, жизни.
– Ты чо, село!
Здесь те не того.
Хлеб в понедельник.
– Пацан, те чо?
– Праведной смерти.
– Те чо, говно,
жить не все равно?
Кино в субботу.
– Дедка, те чо?
– Божьего гнева.
– Спятил с ума?
Бога же нема.
Махорка в среду.
– Бабка, те чо?
– Тебя, сыночек.
– Меня здесь нет.
Приходи в обед —
отруби будут.
XI—XII, 2017, Венеция
«Прекрасные ветки и медленный снег…»
Прекрасные ветки и медленный снег.
Попробуй сдержать это слово. В начале
все будет легко, но потом человек
уже состоит из говна и печали.
Послушай же холод под сводом ребра:
там вертится черный бесенок оф-бита.
И сделай лицо, будто это игра
и – что там?.. – ну, будто бы почка отбита…
И песня все та же, а в ней сатана
дрочит на холеные целые ноты;
и тихо ее напевает страна,
несущая бремя любви и заботы.
Несущая время и вымя – тебе;