До Марса уже далеко
– Да не волнуйся, Стива, – рассмеялся Максим. – Меня ночью разбудишь – всё оттарабаню.
– Я ведь почему так всё подробно объясняю? Времена неспокойные. В седьмом году меня уже забирали в охранку, непонятно за что, а сейчас тоже – чувствую, что-то назревает.
– Значит, вы и для меня это всё рассказывали, да? Если что, я смогу вас заменить! А? – с обезоруживающей простотой сказал Ленц.
– Ну ты вообще! – возмутился Максим. – Молодец-удалец, ночной делец.
– Ладно, ладно, – успокоил его Лосев. – Это так, для гарантии. Надеюсь, всё будет хорошо. Впрочем, проблем хватает. Пока это лишь прожект, мечтания.
– Почему? – удивился Ленц. – Почему, а?
– Как почему? Самого главного нет.
– Чего нет?
– Денег нет, тысячи рублей.
– А это зачем?
Лосев снисходительно улыбнулся:
– Для создания, так сказать, рабочего органа аппарата, двигателя фотофорезного типа. А надеяться, что Силантий Вахрушин выделит такую сумму, не приходится.
– Это купец, покровитель наук, – пояснил Максим. – Он помогал в постройке, а теперь надо всё сызнова начинать, двигателя-то нет.
– А куда он делся?! – Ленц казался удивлённым, и даже привстал. – Он ведь был, да?
Максим схватился за голову:
– Боже мой… Купила бы собака печень, да купить нечем.
Лосев повернулся к Ленцу:
– Не обращайте внимания, он иногда такое завернёт, что сам объяснить не может.
– Двигателя ещё нет, – с расстановкой терпеливо пояснил Максим. – Он у нас только в проекте, и чтоб его построить, нужно время и средства.
– И немалые средства, очень даже, для нас невероятные средства, – подтвердил Лосев.
– Ничего не понимаю, ничего не понимаю, – вполголоса начал бормотать Ленц. Он часто моргал и тёр лоб.
Максим и Мстислав с недоумением воззрились на него.
– Да ведь двигатель был! – наконец изрёк их новый знакомец.
– Сейчас уже доподлинно неизвестно, был ли он достроен, – возразил Лосев. – А потом в этой кутерьме пожар в мастерских случился, в газетах же писали, дурак полицейский при обыске колбу разбил, что ли, в результате всё сгорело.
– Да нет же! Вы думаете, что двигатель сгорел, да?
– Детали тугоплавкие, они полностью сгореть не могли, но перекрытия мастерских рухнули, засыпало обгоревшими досками, наверняка там не разобрались, свалили всё в кучу и свезли куда-нибудь на свалку.
– А вот и нет! – торжественно объявил Ленц.
– В каком смысле?
– А в том, что мне пришлось быть свидетелем, как его накануне, целёхоньким, вывозили из мастерских!
– Куда?! – в унисон воскликнули Лосев и Максим.
– Я думал, к вам на Голодай, где сам летательный аппарат. Он ведь там, да?
– Нет. То есть аппарат там, конечно. Но двигатель… До нас он не дошёл, – ответил Лосев. – Может, жандармы перехватили? Но тогда об этом бы было в газетах, всё же необычайная новость, так что нет.
– Где же он застрял? – спросил Максим. Он и Мстислав вопросительно посмотрели на Ленца, на губах которого гуляла загадочная улыбка.
– Так куда его могли отвести, Николай? – спросил Лосев.
– Я думаю… Вернее, у меня есть одно предположение, и даже уверенность.
– Какое же?
– Отец ещё раньше арендовал помещение под склад, на Выборгской стороне, от Приморской железной дороги. Это ведь как раз по пути от Коломяги до Васильевского, да? Может, извозчики согласились везти только дотуда, а?
– А точно адрес знаешь?
– Нет, к сожалению. Но можно узнать. Надо найти тех ломовиков. Ведь их можно найти, да?
– Правильно, – согласился Лосев. – Съездить в контору в Коломяги. Тотчас и отправлюсь, чего тянуть.
– А вдруг жандармы узнали и добрались до двигателя? – предположил Максим.
– Он мог и не записать адрес склада в тетрадях, – сказал Лосев. – А даже если так, я надеюсь, что в департаменте достаточно бюрократии и волокиты, это для них обычное дело. А вот нам ключ от склада найти просто необходимо. Действительно, надо торопиться.
– Хорошо, – ответил Максим. – Я прямо тотчас же побегу искать.
– А вы, Николай, домой?
– Ему домой нельзя, – ответил за Ленца Максим.
– Ах да, ну оставайтесь здесь, если хотите. Сообразим, где пристроиться.
– Нет-нет, спасибо, – встрепенулся Ленц. – Я переночую у товарища по гимназии, хороший товарищ, надёжный.
– Ну тогда всем до завтра!
Обретение двигателя.
Назавтра все явились с хорошими вестями.
Лосев за полтину узнал у ломовиков расположение склада. Максим нашёл в кладовке ключ от амбарного замка. Ленц притащил корзинку с пирожками.
Далее пошло как по маслу. Складские помещения сыскались быстро.
И вот она, та самая нужная дверь склада, с массивный замком на узком и длинном железном засове.
Достав ключ, Максим уже собрался вложить его в скважину, но тут раздался встревоженный возглас Ленца:
– Смотрите, дверь-то! Открыта, да?
И действительно, замок, хоть и был замкнут, но оказался навешан лишь на одно ушко щеколды.
– Это жандармы, как думаете? – спросил Максим. – Опередили нас, чёрт бы их побрал.
– Наверняка нет, – ответил Лосев. – Эти бы опечатали. Думаю, обычные воры. Впрочем, воры не стали бы так аккуратно пристраивать замок. Что-то тут не то.
– Да ведь не утащили же они двигатель! – воскликнул Максим. – Давайте откроем.
– А вдруг они ещё там, а? – испуганно произнёс Ленц.
– Вряд ли, что им там делать? – Лосев потянул ручку двери.
Она со скрипом открылась.
Все облегчённо вздохнули – внутри обнаружилось нечто большое, в человеческий рост, накрытое брезентом. Конечно, это был двигатель.
И тотчас из-за него, как призрак, выдвинулась тёмная фигура.
Максим и Николай отшатнулись.
Незнакомец шагнул на свет и произнёс, сильно картавя:
– Привет всем добрым людям.
В руке он держал револьвер. Внешности незнакомец был довольно непривлекательной – узкий и длинный нос – от самых сросшихся бровей до верхней губы, глубокие складки вокруг рта и маленькие выпуклые свинячьи глаза. Голову венчала бесформенная кепка, а видавший виды костюм, явно с чужого плеча, сидел на нём весьма криво.
– И вам доброе утро, – спокойно отреагировал Лосев. – Однако, с кем имеем честь? И наган уберите, пожалуйста. Дети, видите.
– Дети, дети, – пробурчал незнакомец, но оружие спрятал в карман. – Я в их возрасте уже работал, у меня вообще детства не было. А вас я знаю, вы Лосев, компаньон Пудовкина. Замок открыл я, тут и ключ не понадобился. Меня зовут Янкель Бергман. Слыхали?
– Нет, не привелось.
– Ну, фараоны-то знают анархиста Горца, давно за мной охотятся. Так меня товарищи называют, Горец. А ребята кто такие, не разболтают?
– Насчёт этого можете не беспокоиться, – заговорил Максим. – Я сын инженера Пудовкина, меня зовут Максим, а это сын Клауса Ленца, Николай.
– Хм… Не знал, что у него сын. Хороший товарищ был Клаус.
– Товарищ? – удивился Ленц. – Он тоже был анархист, да?!
– Э-э, нет, человек-то был надёжный, можно положиться, да наших убеждений таки не разделял. И не только он. Одна надежда теперь на молодую поросль.
– Так, значит, он не виновен, да?
– Это как сказать. По чести невиновен, а по закону – другое дело. Не донёс, вот за совесть его и осудили. Да ведь уже не вернёшь, пропал человек.
– Вы уже знаете, да? – спросил Ленц.
– Так тюремный телеграф…
– А мой дядя? – спросил Максим.
– На него-то много понавешали, – вздохнул Бергман. – Дело безнадёжное.
– А здесь вы что делали? – спросил Лосев. – Искали что-то?
– Сначала искал, не нашёл, потом вроде хвост был, тут же и укрылся. Ведь мне одному удалось улизнуть, остальные засыпались, идти некуда. Есть у меня тут дело, должок отдать, потом за кордон собираюсь, на это деньги нужны. Не поможете?
– К сожалению, в результате последних событий мы лишились, так сказать, денежной поддержки, – ответил Лосев. – А нам самим необходимо аппарат достраивать.
– Верю. Жаль. Ваша машина – дело стоящее, может у марсиян всё лучше налажено, чем на Земле, научат нас, помогут. Здесь народ такой, хоть кол на голове теши. Много у нас ещё работы, много.
– А долг как же отдавать?
– Какой долг?
– Вы же сказали, что дело тут осталось, долг отдать.
– Ха-ха-ха, – засмеялся Бергман. – Это ж не денежный долг, а моральный, дело чести.
Он подошёл к Ленцу, положил ему руку на плечо:
– А ты, Коля, не хочешь к нам? А то давай со мной во Францию, там совсем другая жизнь будет. Что тебе тут?
– Во Францию! В Париж, да?! – встрепенулся Ленц, но тут же сник. – Нет, не надо мне туда. Я не революцьонэр, это не моё. Хочу художником стать.
– Чудак человек! – воскликнул Бергман. – Во Франции самые и художники! Будешь в анархистской газете иллюстрации рисовать. Был у нас там свой, великий мастер, Камиль Писсаро. Знаешь такого?
– Да, конечно, это импрессионист, да?
– Импрессионист и анархист. Для нас рисовал. Помер вот только, лет пять уже. А если ты вместо него будешь, как тебе сия идея?
Ленц покачал головой:
– У нас ракета недостроена, сейчас это главное.
– Понимаю, – Бергман осторожно выглянул на улицу. – Пора мне. Может, когда встретимся.
Через мгновение он скрылся.
– Мда, – покачал головой Лосев.
– Признаться, я вначале немного струхнул, – сказал Максим.
– И мне страшно было, – согласился Ленц. – У него пистолет.
– Револьвер, – уточнил Максим. – Системы «Наган», хорошая штука.
– Какая разница…
– Давайте-ка проверим агрегат, – вмешался Лосев.
Они стянули брезент, и красавец-двигатель предстал перед ними во всей красе.
– Теперь осталась сама ракета, – задумчиво произнёс Ленц.
– А что ракета? Была бы корова, а подойник найдём.
– Что-что?
– Говорю, теперь всё быстро наладится. Ракета-то давно готова, всё упиралось в двигатель.
Ракета.
– Ну что ж, дело идёт, – подытожил Лосев. – Тысячи рублей теперь, значит, не надо, но всё же некоторая сумма требуется. Сейчас едем к Вахрушину. Николай, вы с нами?
– Это тот купец, да?
– Да, наш меценат, – ответил Максим. – Человек настоящий, передовых взглядов.
– Среди купцов это редкость, да?
– Отнюдь не редкость, – возразил Лосев. – Общество меняется, есть явные признаки перемен. Лично я людей такой породы уже встречал. А Силантий Кузьмич – это человек! Одна загвоздка – давно его не видели, не знаем что и думать.
По лестнице затопали, постучали в дверь.
– Входите, открыто! – встрепенулся Лосев.
В комнате возник молодой человек с кудрявым чубом и залихватскими усами:
– Доброго здоровьица всем! Меня Силантий Кузьмич прислали-с.
– На ловца и зверь бежит, – обрадовался Максим.
– А я, стало быть, ихний приказчик в Никольских рядах, Никифором крестили. Силантий Кузьмич меня недавно на работу приняли-с, да вот незадача… Миссия у меня парадоксальная. Силантий Кузьмич нынче, стало быть, почти банкрут. Да-с. Новые обстоятельства…
Приказчик вкратце обрисовал картину незавидного материального положения хозяина и раскланялся. Когда шаги на лестнице стихли, Лосев повернулся к Максиму и Николаю:
– Итак, денег снова нет. В самом начале не было, и вот опять. А нужна-то относительная мелочь. Я подсчитал, восемьдесят рублей надо.
– Думаешь, это правда? Про Вахрушина, – спросил Максим.
– Насчёт краха? Сомневаешься?
– Может, он просто испугался? Узнал про аресты, и пошёл на попятную.
– Вряд ли. Он не робкого десятка. Я бы сказал – кремень. Просто рисковый человек, не вовремя для нас вложился сгоряча в ненадёжное дело, прогорел, такое сейчас сплошь и рядом. Просто не повезло.
– Ничего, придумаем что-нибудь.
– Перевозка, монтаж, керосин и припасы, – перечислил Лосев. – Так-то оно так, но где взять? Разве у корреспондента попросить как аванс. Или заложить что?
– Тогда я пойду, опять по сусекам поскребу, – предложил Максим.
– Давай, я тоже, а вечером встречаемся, подобъём баланс.
– Не надо ничего скрести по сусекам. – торопливо заговорил Ленц. – У меня есть столовое серебро, его можно заложить. А? Ещё перстень с камнем и подвеска, У моих знакомых хранится, У Ломовых, на Измайловском проспекте.
– У ломовых, у каких это? – не понял Лосев.
– Да нет, фамилия такая.
– Товарищ по гимназии, – пояснил Максим. – Я уже о нём слышал, хороший товарищ.
– Ага, – подтвердил Ленц.
– Это что ж, фамильные драгоценности? – спросил Лосев.
– Да. Мне не жалко, не думайте.
– Отлично! А то хоть последние штаны закладывай. Теперь, стало быть, вопрос решён. Старый проект побоку, всё меняется. Нам сам бог послал спасение! Хоть я в бога и не верую.
– Да что вы, – смутился Николай. – Это мне повезло! Если бы отец узнал, что его изобретение не пропадёт понапрасну, он бы согласился, он был бы очень рад, да?
– Несомненно, – заверил Максим и поднялся. – Так что мы сидим?! Помчались! Стива, я с Николаем, мы быстро.
Когда они добрались до Измайловского проспекта, Ленц сказал:
– Вон здесь он живёт, ты погоди, я постараюсь скоро быть, постой здесь, погоди, а? Если он дома, конечно. Но в это время обычно дома.
– Хорошо. Тайны мадридского двора?
– Да нет, просто… Как сказать…
– Ладно, ладно, неважно, я подожду здесь.
Ленц скрылся в подъезде, Максим остался ожидать. Минуту спустя мимо него прошествовала пышненькая девочка, с виду ровесница Ленца, в тёмно-зелёном бархатном пальто, с роскошной русой косой, выбивающейся из-под круглой такого же цвета шапки с рюшечками. Подойдя к подъезду, она остановилась, обернулась, и довольно бесцеремонно рассмотрела Максима, прежде чем войти.
Максим смутился, отошёл подальше.
Ленц явился не скоро, но с довольно увесистым узлом в руках.
– Ого, целый клад?
– Да нет, там кроме ещё несколько из моих вещей. Пригодится.
– Ага, нормально, – кивнул Максим. – Да, послушай…
– Что?
– Ты в этом подъезде всех знаешь?
– Э-э-э… Ну да. А что?
– Я пока тебя ждал, тут проходила одна барышня, помладше меня, одета роскошно.
Ленц заметно смешался:
– Ну… То есть…
– Такая в зелёном, как лягушка, круглощёкая, с косой. Я ещё подумал, может ты её знаешь?
– Допустим, знаю. Это… это сестра моего товарища.
– Ах вот оно что. Да нет, я ничего, просто так. А как её зовут?
Ленц опустил голову и угрюмо ответил:
– Ирина, а что? Хочешь познакомиться?
– Да нет, мне и в голову не пришло бы её у тебя отбивать.
– Глупости какие, и вовсе тут другое.
«Всё же имеется некая тайна, – подумал Максим. – Ну да пусть, не до того нынче».
На него напала весёлость, одновременно пробудился и аппетит.
– Эх, закусить бы.
Ленц воспрял:
– Да, точно. А где?
– Да вон торговка пирожками, – указал Максим.
Румяная баба в расписном платке и синей душегрейке бодро зазывала покупателей:
– А вот кому пирожки! С картошечкой две копейки, с грибочками – три, с зайчатинкой по пятачку!
– С грибами не надо, ненадёжно, – заверил Максим своего спутника. – Бывало, поев грибочков, умирали.
– С картошечкой возьмём, да?
– Я возьму два с зайчатиной, я как волк сейчас голодный.
– Я один с зайчатиной, один с картошкой.
Взяв пирожки, Максим кивнул торговке:
– Ну, прощай, Глаша.
– Эва, да откуда ты меня знаешь? – удивилась баба.
– С чего ты взяла, что я тебя знаю?
– Ты же сказал – Глаша.
– Да ты разве Глаша?
– А кто же? Почитай, тридцать годов как Глафирой кличут.
– А-а-а… Ну да. Бывает. Я вот Дормидонт, а приятеля моего зовут Агриппа.
Баба с подозрением посмотрела на Максима, затем перевела взгляд на Ленца:
– Как это Агриппа? Агриппина, что ли?
– Ты что, Глаша? – притворно возмутился Максим. – Агриппина – женское имя! Именно Агриппа.
– Женское не женское, а не християнское, – укоризненно ответила торговка.
– А мы не християне, мы марсияне.
– Да ну вас!..
Они двинулись дальше, жуя пирожки.
– Вкусно, а? – спросил Ленц.
– Ещё как.
– А ты её знаешь, да?
– Кого?
– Эту женщину, торговку. Знаешь, да?
– Наш Пахом с Москвой знаком. Да что ты, ведать не ведаю.
– А как же ты угадал имя?
– А что тут угадывать? Тут половина на половину. Они там все или Глаши, или Наташи.
Ленц так смеялся, что поперхнулся, Максиму пришлось постучать ему по спине, отчего тот покраснел как свёкла и сделался донельзя серьёзным.
Лосев отнёс вещи в ломбард, получил за них 60 рублей. Этого почти хватало на завершение работы и снаряжение ракеты.
Выделив Максиму несколько денег, Лосев поручил ему купить и перенести в ангар на Голодае галеты, сухофрукты и консервы.
Груза получилось прилично, пришлось совершить несколько экскурсов. Наконец, продуктовый запас был укомплектован.
Уже отойдя от ангара, Максим заметил слонявшегося поодаль подозрительного типа в котелке и чёрном пальто. «Случайный бездельник или агент? – подумал он. – Нельзя игнорировать, надо проверить». И он быстрым шагом направился к незнакомцу.
– Вам помочь, гражданин, вы, наверное, заплутали?
– Тебе чего, оголец?
– Я не оголец! – деланно возмутился Максим. – Я дворянин.
– Ну и ступай куда направлялся, дворянин.
– Фи, как несуразно.
– Давай-давай, говорю…
«Вот ракалия!» – пробурчал Максим и быстрым шагом направился к Среднему проспекту.
Лосев сидел над чертежами.
– Стива, надо торопиться, – заявил Максим. – Там, на Голодае, уже шпики шныряют. Мне так показалось…
– Правда?! Чёрт! – Лосев поднялся. – Значит, так. Не медля едем на Выборгскую. Нанимаем амбалов и битюгов с подводой, переводим двигатель в ангар. Чертежи готовы, приступаем, собственно, к монтажу. Есть хорошие мастера, оборудование, всё имеется.
Лосев привёл двух бывших однокашников по университету, теперь инженеров. От вознаграждения оба категорически отказались и вместе с мастеровыми окунулись в работу. В кратчайший срок двигатель занял своё место в нижней части летательного аппарата, бак заправили горючей смесью, аккумулятор зарядили, ко всему один из товарищей, специализирующийся на электротехнике, пожертвовал две венгерские лампочки новейшей конструкции, в пять свечей, и уговорил Лосева согласиться на установку одной из них для освещения салона ракеты – зажигать её предполагалось кратковременно, в случае необходимости, вторая – в качестве запасной. Теперь ракета была совершенно готова к полёту.
Вредный дядя.
Прохаживаясь по комнате, Лосев в сотый раз перепроверял список необходимого в предстоящей экспедиции, бормотал:
– Тёплая одежда, пледы… вяленая рыба… так… фильтр…
Взглянув в окно, он остановился:
– Странно. Очень подозрительно. Тот человек в чёрном пальто и котелке, смотрит сюда, уж не филёр ли?
– Где? – Максим тоже подошёл к окну. – Вот так номер! Это же мой дядя! Под нумером два. Дядя Владимир, принесла его нелёгкая. Чрезвычайно противный человек.
– Это который теперь твой опекун? Я его давно заметил, – сказал Лосев. – Сначала думал, что мало ли, случайность, прохожий или ждёт кого.
– Да нет, он точно шпионит за нами.
– А чего он хочет, а? – спросил Ленц.
– Полагаю, он боится, что я свяжусь с социалистами. Он ярый монархист, и с дядей Витей был на ножах. Я как мог пытался ему всё объяснить, про космос и ракеты, а он всё про бомбы. Вот как всё вышло, всё он понимает как сам хочет. Не человек, а форменный осёл. Я сейчас, погодите.
Максим вышел на улицу со стороны двора, выглянул из-за угла. Вроде никого.
– Милостивый государь! – раздалось сзади.
Максим вздрогнул и повернулся.
– А, дядя, это вы? Добрый день.
– Добрый, добрый. Впрочем, кому как.
– Вы следите за мной, что ли? – поинтересовался Максим.
– Скажем так, я вынужден это делать, поскольку в ответе за вашу дальнейшую судьбу. Ну что, скажите, вас связывает с этими людьми? Неужели и вы решили ступить на скользкую рэволюцъённую тропу?
– Господь с вами, Владимир Михайлович! Мы занимаемся созданием ракетного аппарата, для путешествия на Марс! В научном обществе об этом хорошо знают…
– Научное общество! – перебил его дядя. – Данное так называемое научное общество закрыто, некоторые его бывшие члены арестованы, остальные находятся под следствием либо под надзором. Я полагаю, это вам тоже хорошо известно.
– Да, но…
– Поэтому мой вам совет… Нет, требование! Немедленно предъявите документацию на ваш так называемый летательный аппарат в Охранное отделение. Если он не представляет угрозы для безопасности державы и государя, вам нечего опасаться.
– Какая угроза?! – возмутился Максим. – Это прорыв в российской и мировой науке!..
– Вот сие и следует проверить. Время сейчас опасное, и я не желаю, чтобы всё зашло далеко. Не забывайте – я несу за вас ответственность. Тоже мне, летательный аппарат! Всякая мокрица хочет летать как птица. Богопротивное это дело, любезнейший племянник, если вообще правда, в чём я очень и очень в сомнении. Короче, предъявите…
– Но проверка может затянуться! На полгода, на год! Полёт должен состояться уже этим летом, потому что – Великое Противостояние. Следующее будет только через пятнадцать лет…
Дядя тяжело вздохнул, покачал головой, развернулся и пошёл прочь.
– Ну что там? – спросил Лосев, когда Максим вернулся в квартиру.
– Неважные дела. Кажется, он собирается заявить в охранку.
– Но почему, а? – Ленц широко раскрыл глаза.
– Он нам не верит. Полагает, что конструируем бомбу.
В комнате наступило гробовое молчание.
– Ладно, – сказал Максим. – Я пойду. Надеюсь, у нас хватит времени на всё.
Когда Максим возвращался домой, было уже темно и безлюдно.
Проходя по 14-й линии, он услышал топот и женские причитания. Из-под арки выскочила женщина.
– Ой, лиханько, ой, лиханько! – баба подбежала к Максиму, схватила его за руку.
– Да что ты? Что случилось?
– Ой, паныч, перевертень! Величезный, чёрный, прямо на мене хотев кинувси! Зуби сияют, очи горят!
– Какой перевертень?
– Оборотень по-вашему.
– А, понятно. Что за ерунда…
– Ни, паныч, тама вин. Боюся, боюся, як же мини теперь туди?
– А зачем тебе туда?
– Так работа, паныч, прачка я. Запиннюся, хозяйка вижене.
– Выгонит, что ли? Если опоздаешь?
– Так, паныч.
– Откуда ж ты взялась на мою голову?
– С Полтави я, кума у мене тут, гарну роботу мене знайшла, вот вжей сама не рада що приихала. Страшне мисто…
– Скажешь тоже. У вас в Малороссии и оборотней полно, и вурдалаков, и каждая баба на базаре ведьма. Ну пойдём, провожу.
– Не боитеся, паныч? Врятуй боже.
– Пойдём. И чего некоторым не живётся на родной земле?..
В этот момент из подворотни выбежала огромная чёрная собака, оскаленная, со всклокоченной длинной шерстью, на мгновение остановилась, глаза её сверкнули. У Максима волосы на голове зашевелились. Но собака взвыла, рванула с места и ринулась куда-то в сторону Смоленки.
– Ух… Да-а-а… – он снял фуражку и вытер лоб.
– Бачили, паныч?
– Бачил, бачил. Ничего, бывает. Иди быстрей, пока он не вернулся. А назад-то как?
– Назад вранци, уж свитло буде, Дякую, паныч.
Прачка подхватила юбку и стремглав бросилась во двор.
Максим немного выждал и медленно двинулся в том же направлении. В этот раз он больше никого не встретил.
Лосев даёт интервью.
Когда на следующий день Максим и Николай поднимались по лестнице, из квартиры Лосева вышел подтянутый господин средних лет, одетый по последней парижской моде. Он взглянул на них весьма дружелюбно, приподнял шляпу и проследовал вниз.
– Кто это? Кто это был? – с подозрением спросил ребята у Мстислава, как только вошли.
– А, этот? Что сейчас вышел? Не беспокойтесь, это репортёр из «Научного обозрения», Филиппов, замечательный человек, эрудированный, не чета прочим акулам пера. Интересовался принципом работы ракетного механизма. А утром из «Вестника знания» были, аж двое. Ну, те вообще фантастические вопросы задавали. Не собираемся ли основать на Марсе колонию нового социального типа, и прочее.
– Жандармов не было? – спросил Ленц.
– Бог миловал. Может, обойдётся.
– Да уж, – пробурчал Максим. – Жди, когда чёрт умрёт.
– Давайте-ка чайку, самовар ещё не остыл, и варенье есть, – предложил Лосев.
Лишь они закончили чаёвничать, раздался дверной звонок.
Ленц привстал и с испугом посмотрел на Лосева.
– Да успокойся, наверняка опять корреспондент, и на сей раз точно последний, – Лосев направился к двери.
