Добыча

– Ты приедешь ко мне.

– А ты меня пустишь?

– Тебя, такого, и не пустить?

– Значит, пустишь? – он расстегнул сафари и поочерёдно целовал её груди.

– Если ты приедешь.

– Чёрт, как ты мне нравишься, мне всё, всё, всё нравится в тебе, всё, кроме имени.

– Мне тоже не нравится моё имя. А как бы ты хотел меня назвать? Любой?

Он чуть было не ответил утвердительно, но вовремя спохватился и назвал несколько других имён. Какая там Люба, когда рядом с ним была теперь Его Женщина, единственная в мире женщина, которую он не смог бы обидеть, которой он не смог бы изменить, нагрубить или соврать.

Он без прежнего энтузиазма думал о том, что это почти неземное создание придётся тащить в постель, чтобы низвести до уровня просто добытой на ночь самки и кончить утром головной болью, тяжёлым запахом изо рта и холодным безрадостным расставанием навсегда.

Нет, их роман, так красиво начавшийся, не имел права на бесславный конец, их роман теперь должен был жить вместе с ними, долго и счастливо.

Оттягивая момент неизбежного уже расставания, Костик до конца расстегнул голубое сафари и изучал на вкус её тело.

– Ну ты совсем раздел меня, – шепнула Людка. – А если кто-нибудь появится?

– Все давно уже спят, даже самые развесёлые из местных, но ты права, – сказал Костик, застёгивая её оперение. – Пошли, я провожу тебя.

Они поцеловались в последний раз под дверью её номера.

– Увидимся за завтраком, – шепнул Костик.

– Не опаздывай, я в восемь должна уже быть в автобусе, – шепнула в ответ Людка.

Костик чистил зубы, когда появился напрочь вылетевший у него из головы Пит, злой и возбуждённый.

– Ты Людку трахнул?

– Нет. А ты свою казашку?

– Тварь, смылась.

– Ты, наверное, начал прямо на улице?

– Да нет, приблуда… А где Людка?

– У себя.

– Какой у неё номер?

Надо было, конечно, соврать, что не знает, но слишком уж красивым для такого низкого поступка было потопившее тогда Костика чувство.

– На втором этаже, прямо над нами.

Обессиленный вконец Костик закутался в простыню и закрыл глаза, но отведать приятных сновидений ему было не суждено. Реальность хлопнула дверью, зажёгся свет и хриплый голос Пита произнёс: