Слышащий сердце. 3

«Добавить усы, и будет вылитый Панкратов-Чёрный! – в который раз отметил сходство друга с известным актёром Василий Петрович. – Вот только шутить Димка не умеет и взгляд у него, как дуло пистолета».

Ломов предложил поделиться новостями Семёнычу.

– А что в музее слышно?

– После убийства директора меня потаскали на допросы, но дело в итоге зависло, и всё затихло, – по-военному приосанившись, начал докладывать сторож. – А недавно посольство Турции обратилось к руководству – провести закрытую экскурсию для дипломатов. Я к ним и пристроился. Так один турок очень любопытствовал насчёт холодного оружия, под видом байки рассказал за столом легенду о «Слышащем сердце».

– А меня вызвали комитетчики, но не на Литейный, четыре, а в частном порядке, – перебил сторожа Ломов. – Интересовались, что мне известно про кинжал. Я им, конечно, не сказал, что именно я его принёс Шведову, но откуда-то пронюхали, что в ночь убийства бебут был у директора музея. С ними был турецкий атташе по культуре, он же офицер безопасности под прикрытием. Расспрашивал со знанием дела, намекал, что правительство Турции будет благодарно за помощь в поисках османского бебута. Я его спросил, почему они вдруг заинтересовались убийствами трёхлетней давности. Но он ушёл от ответа, наплёл что-то про бюрократию, общение по формальным дипканалам. Что-то случилось, но вот что именно? Чтобы Турция вышла на наших гэбэшников на правительственном уровне.

– И главное: где произошло? В Турции? В Баку? Или где-то в другом месте? – отпустил замечание Градов.

Битюг и Семёныч молчали, с интересом слушая разговор двух сыскарей.

– Не знаю, Петрович, не знаю. По нашим оперативным сводкам, таких «ритуальных» расправ с большой колотой раной в сердце и отрезанной головой не было. И что интересно, дело из архива не истребовали, но предложили мне взяться за частное расследование. Атташе прямо сказал, что возместит любые расходы, а в случае успеха вот… – Ломов положил на стол смятую бумажку, на которой были написаны цифры.

– Здесь одни нули, – крякнул Битюг, а Семёныч вытянул шею, чтобы их пересчитать. – А где цифра?

– Он обещал проставить позже, если приду на встречу, – ответил бандиту Ломов, но посмотрел при этом почему-то на Градова. – Я завтра встречаюсь с ним, получу аванс и инструкции. Надоело жилы рвать на наше государство за копеечную зарплату.

– Что ты ещё решил? – спросил Градов.

– Ну, во-первых, хочу, чтобы вы все знали о том, что «Слышащий сердце» снова ищут. Во-вторых, нам нужно вести собственное расследование по всем каналам, и по твоим, Битюг, тоже. И ты, Градов, подключайся.

– А мне что делать? – подал голос забытый всеми Семёныч.

Его незапоминающееся лицо то ли прапорщика, то ли майора снова застыло в полной растерянности.

– Вам тоже найдётся дело. Для начала нужно устроиться на дневную работу в музее, чтобы быть в курсе событий: кто и зачем приходит. Особенно нужно приглядывать за залом холодного оружия. Кстати, не знаете, где тот альбом с Мустафой Четвёртым[9 - Турецкий султан (см. части 1 и 2 романа).]? – вспомнил про важную деталь Ломов.

– Был в кабинете директора, – ответил Семёныч. – И турки про него спрашивали.

– А эти как пронюхали?

– Наши музейные, наверное, сболтнули. Роман Георгиевич, царствие ему небесное, – Семёныч отпил пива, не крестясь, – не мне одному альбом показывал и про султана рассказывал.

– А туркам на фига кинжал сдался? – пробасил Битюг.

– Не знаю, но постараюсь узнать завтра у атташе, – сказал Ломов. – Может, закажем закуску? Нам сидеть здесь ещё долго. Нужно обсудить все версии.

– Версия, пожалуй, одна, но пожрать точно нужно! – согласился Градов. – Как и пивка свеженького выпить!

– У тебя-то время на это дело будет? Твоё агентство, я слышал, просто нарасхват, – в голосе Ломова послышалась зависть.

– Раскрутились на бартерных сделках – все же хотят знать, где застряли их вагоны с сахаром или баржи с «ножками Буша»[10 - Куриные окорочка, которые поставлялись из США в соответствии с договором, подписанным М. Горбачёвым и Дж. Бушем-старшим.]. А тут приватизация… Но ты, Дима, не беспокойся, у меня есть кому заняться бытовухой. Главное, чтобы турки платили исправно.

– Но не знали, что платят двоим, так? Ну, какая у тебя есть идея? – Ломов ждал ответа от своего друга, зная, что тот многое интуитивно понял и мысленно спланировал.

– Видишь, Битюг, какие у меня друзья понятливые – цена, как на турецком рынке, сразу увеличилась в два раза! Времена всех учат коммерции! – Градов впервые обратился напрямую к бандиту.

– То есть и зарплата сторожа, – Битюг небрежно кивнул в сторону Семёныча, – за счёт турецкого бюджета? А нам, санитарам бизнеса, кто заплатит?

– Не переживай так раньше времени, Юра, что-нибудь да обломится! Петрович, выкладывай свою версию!

– Очевидно, что кинжал не в Питере и вообще не в России, – начал выкладывать свои соображения Градов. – Иначе мы бы давно про него услышали: слишком знаково им убивают. Вряд ли нам так уж повезёт и мы узнаем, что где-то кому-то снова отсекли голову и пронзили сердце. Хотя кто знает. За новостями нужно теперь следить. Может, и проскочит в хрониках происшествий наш друг, но лучше подготовиться заранее.

– Три года никому дела не было, и вот на тебе… – Семёныч уставился на кружку.

– А может быть, всё устаканится? Никаких следов мы ведь не смогли обнаружить? – попытался успокоить всех Битюг. – И турки покрутятся-покрутятся, носами поводят и уедут.

– Если только турецкий атташе не знает чего-нибудь такого, чего нам самим не мешало бы знать. Дима, раскрути его завтра, постарайся получить хоть маленькую зацепку, почему они нарисовались здесь, когда уже столько лет прошло! – Градов взял паузу, что-то обдумывая.

Никто его не торопил. Никаких гениальных идей ни у кого не было. Турки свалились на русские головы совершенно неожиданно.

– Интересно, почему кабак полупустой? – поинтересовался Семёныч.

– Боренька дефолт объявил, вот рестораны и опустели. Но ничего, зато скоро кладбища заполнятся новыми постояльцами, а потом уже и рестораны, – мрачно пошутил Битюг. – Тебе-то что переживать?

Градов допил пиво и катал сосиску по тарелке. Наконец он заговорил:

– Скажут чё турки, не скажут – будем исходить из того, что явно какие-то серьёзные люди озаботились поиском кинжала, раз не побоялись напрячь МИД и ФСБ. А значит, они так просто не отстанут. Сто процентов, ведут своё собственное расследование. Найдут бебут где-нибудь у себя, мы даже не узнаем об этом. А вот если… а вот если они спугнут нашего Жжёного Джокера и тот решит замести все следы, включая русские, то он снова объявится в Питере – все данные у него есть.

– Зачем ему возвращаться сюда? Его здесь никто не знает и никогда не видел! – недоумевал Семёныч.

– Если он уверен, что сохранил инкогнито, то да. А если он испугается, что его раскроют? Тогда он вспомнит встречу с Градовым в Краснодаре. Может, и меня в компанию пригласит, – резюмировал Ломов. – В общем, нам нужно держаться вместе и сообщать друг другу любую информацию. Евгения Кузнецова с Эстетом нужно известить. Послезавтра созвон по результатам встречи с турецким дипломатом.

Градов и Ломов вместе вышли из бара и направились к метро. Семёнычу нужно было туда же, но он отстал от них, размышляя о том, нужно ли отменять поездку на Псковщину и под каким предлогом, чтобы не беспокоить жену. Битюг в одиночестве стоял возле своего внедорожника и с кем-то разговаривал по мобильному телефону.

Глава 4. «Слышащий сердце» заказан

Муса бросил чемодан на полку и устало развалился на койке, осматривая скромное тесноватое помещение с небольшим привинченным к полу столиком под иллюминатором. Капитан уступил ему свою каюту.

Муса вспомнил утомительную дорогу на поезде из Баку в Тбилиси, потом пересадку на Батуми, в котором он провёл несколько дней. Сначала он познакомился в прибрежных кафе с местными шкиперами-кардашимами[11 - Братьями (тур.).], которые перевозили разные грузы между Грузией и Турцией, не брезгуя мелкой контрабандой и перевозкой пассажиров. Узнал, когда отходит ближайший корабль на Трабзон и кто его командир. Договориться с ним не составило особого труда – всего двести долларов за пятичасовое плавание по Чёрному морю в каюте капитана. Судно отходило через час. В дверь вежливо постучал кэп и поинтересовался, не нужно ли чего. Муса попросил принести стакан под коньяк и помыть фрукты.

«Батум – Трабзон – Стамбул – Афины, через пару дней уже буду в Ханье, – мысленно прочерчивал маршрут Муса. – Дипломатический американский паспорт – вещь! Никакого досмотра! А то пришлось бы „Слышащего сердце“ в Баку оставить. Деньги нужно будет на счёт в Хелленик Банк положить. Или лучше в ячейку вместе с кинжалом? Наличка может пригодиться».

Муса мысленно похвалил себя, что не стал спешить и отправился в более длинное и утомительное путешествие на поездах и корабле. На машине было бы, конечно, быстрее, но рискованнее. Лучше прикинуться челноком, едущим в Турцию, чем одному гнать на автомобиле по горным кавказским дорогам в такое неспокойное время.

Капитан принёс посуду, вымытые и уже порезанные фрукты и погнутую вилку с тупым ножом. Муса проводил моряка и, посмотрев, нет ли кого в коридоре, закрыл дверь. Он вернулся к вещам, открыл чемодан и, покопавшись, достал коробку из-под обуви. Снял крышку и развернул свёрток. Блеснули инкрустация и драгоценные камни. После небольшой паузы, взявшись за рукоятку, Муса медленно, будто прислушиваясь к пульсу, потянул бебут из ножен. Невидимый сердечник глухо стукнул в набалдашник. Муса, непроизвольно прищурившись, всматривался в горящий изнутри рубин и ждал, пока замрёт дрожащая струна. Нервный озноб вдруг пробежал меж лопаток, заставив Мусу содрогнуться.

«Просится в дело. Неужели придётся достать его ещё раз? И кинжал это чувствует? Не врал старый Ахмет про мистические свойства османского бебута», – думал Муса, пряча кинжал.

Он отпил коньяк, бросил в рот одну за одной несколько виноградин и закрыл глаза. Накопившаяся за последние несколько месяцев усталость и нервное напряжение сказывались – ему всё чаще хотелось спать, и иногда в самое неподходящее время.

«Проклятая Чечня! Если бы не священный кавказский долг перед моими предками, никогда бы туда не поехал. Пускай сами ведут свой джихад!»

Муса никак не мог сосредоточиться на предстоящем отчёте командованию.

«Специальный посланник ЦРУ Уилльям Уэмфри уже ждёт меня на военно-морской базе НАТО в Ханье. Нужно будет так драматично составить доклад, чтобы у него не оставалось никаких сомнений, что мне нужен отпуск. А он мне очень нужен. Моя албанская банда совсем, наверное, распустилась. Я бросил её… Сколько же я не был на Крите? Года три? Ну да, после того расстрела в Баку я отлежался и вернулся на базу. И вместо переподготовки с „морскими котиками“ меня отправили на восстановление. Две недели на пляже прошли замечательно! – Муса улыбнулся, вспомнив молодую гречанку из отеля. – Найти её, что ли? Там ли она работает? Столько времени прошло! Можно и повторить с ней, но сначала нужно потребовать отпуск и навести порядок в банде. Отчёт обдумаю завтра».