Исповедь кочегара

– Так гораздо лучше, не правда ли? – незнакомец сделал глубокий вдох и, выдохнув, продолжил. – Не люблю я эти маскарады, но иногда они необходимы.

Кай находился в ступоре. Он не знал, что ему делать, и поэтому он так и продолжал стоять с открытым ртом.

– Вот теперь можно и представиться, хоть я и обладаю многими именами. За время моего существования меня изрядно бросало по свету. Когда я был в Грузии, то имя мне было Вано, в США я был Айвеном, когда судьба меня бросила в Трансильванию, то я носил имя Ивон. Сейчас я веду диалог с украинцем и, думаю, имя Иван будет

для тебя вполне уместным. Так что разреши отрекомендоваться, меня зовут Иван! – Незнакомец церемонно поклонился. – И если ты сделаешь правильный выбор, то на ближайшее время я стану для тебя самым близким другом!

Кай немного замешкался, но, в конце концов, представился и протянул руку. Во время рукопожатия первое, на что обратил внимание Кай, так это размер ладони Ивана. Второе, что бросилось в глаза, – это массивный золотой перстень с огромным изумрудом!

– Очень приятно, Иван. Меня зовут Кай, – парень впервые улыбнулся за долгое время, – Кай Караванский. Мой отец очень любил сказки, и поэтому…

– … назвал тебя в честь мальчика из «Снежной королевы». Прости, что перебил тебя, но я знаю про тебя всё, всё до мельчайших подробностей детства и юности. Знаю твои привычки и увлечения, знаю твои победы и восхищения, знаю твои обиды и разочарования. Моя любимая история из твоей жизни – это когда ты был ещё

мелким семилетним щенком, то мечтал стать Ихтиандром. А ребята с улицы, которые были старше тебя, узнав это, решили подшутить над тобой. Они сказали тебе, что если ты засунешь голову в воду и будешь держать её там до тех пор, пока у тебя не закончится воздух, то у тебя прорежутся жабры и ты сможешь дышать под водой.

Так как ты был ещё мал и доверчив, а желание стать не таким, как все, могло исполниться, то ты в тот же день набрал воду в корыто и, пока никто не видит, погрузил свою бестолковую голову в воду.

И если бы твоя мать не вышла во двор в этот момент и не выведала, чем занят сын, то через десять минут твоих попыток ты бы захлебнулся. Короче говоря, я знаю всю твою жизнь, от рождения и до сегодняшнего дня.

Кай в очередной раз был шокирован. Столько удивлений, столько переживаний, столько оцепенений за такой короткий период он ещё никогда не испытывал. Понимая, что молчание затягивается, Кай пытался найти нужные слова, но так и не смог этого сделать.

– Нет слов… – это всё, что смог выдавить из себя бедный юноша.

Скрестив руки на груди, Иван улыбался. Он любил, когда люди терялись и не знали, что сказать. Но этот момент длился недолго, Кай уже созрел для очередного вопроса.

– Раз ты всё про меня знаешь, то что тебе от меня нужно? Если ты бес и тебе просто нужна моя душа, то тогда зачем тебе столько знаний обо мне? Чего ты хочешь?

– Да, в принципе, ничего. Вернуть обратно тебя, дурака, хочу.

– Каким образом? Я же умер.

– Да, это так. Но билет обратно уже у меня в кармане. – Иван демонстративно похлопал себя по карману жилета. – И если ты будешь хорошим мальчиком, – Иван заговорил голосом, которым разговаривают с маленькими детьми, – и перестанешь хандрить, то я, может быть, снизойду и помогу тебе.

Внутри Кая проснулось любопытство насчёт билета. Что это: обычный блеф, актерская игра или же что-то более существенное?

– Не нужен мне твой билет, – коротко ответил Кай.

– А твои глаза говорят совсем другое, – и Иван расплылся в ехидной улыбочке.

– Мои глаза ничего не могут тебе сказать, потому что они пусты, пусты и безжизненны, как и моя душа. У меня была мать, была любимая девушка, почти невеста. У меня были грандиозные планы на жизнь с ней, я думал найти вторую работу, я даже нашёл место, куда можно было бы устроиться работать, чтобы у меня было достаточное количество денег. Даже мать не знала о моих планах, я ей тогда ничего не сказал, потому что она была против моей связи с этой, как она говорила, «вертихвосткой». А теперь мама скончалась прямо за кухонным столом, девушка оказалась дешёвой подстилкой, а мой лучший друг получил ни за что хорошую трёпку и отвернулся от меня. И после того, как я за один день умудрился потерять трёх самых близких мне людей, я видел только один выход – петля.

Так что, спасибо за твоё предложение, Иван, но я вынужден отказаться, ибо там мне делать нечего. Если хочешь – забирай мою душу, мне она больше не нужна.

– Мне твоя душа ни к чему, – ответил Иван, – коллекционировать души несчастных – это не мой профиль. Я тебя выслушал, а теперь, я думаю, будет справедливо, если ты выслушаешь моё мнение по этому поводу.

– Валяй! – Кай был не против.

– Присаживайся и продолжим наш диалог.

– Куда, скажи мне, пожалуйста, я должен… – Кай запнулся, потому что, оглянувшись назад, он увидел огромное кресло с высокой спинкой. Кресло обтянуто чёрной кожей, а подлокотники выглядели, как настоящее произведение искусства. Обернувшись к Ивану, Кай увидел, что его собеседник уже сидит в таком же кресле и жестом приглашает его присесть. Кай не заставил просить себя дважды. Кресло оказалось такое глубокое, что парню показалось, будто он погружается в него, как в болото, а хрустящая кожа обволакивала его со всех сторон. Подлокотники выполнены из какого-то тёмного дерева, и это была явно ручная работа. Кай положил свои ладони на две львиных головы с раскрытыми пастями, у которых вместо глаз сверкали огромные аметисты. Кай был настолько восхищён и погружён в изучение подлокотников кресла, что не сразу заметил, что в его ушах звучит музыка. Стоны девушки переплетались со звуками гитары, Кай немного оживился.

– Эй, – воскликнул Кай, – я знаю эту песню. Это же «Jane Air».

Увидав его изумление, Иван улыбнулся и подкурил сигару.

– Да, ты прав. Я хорошо знаю твой музыкальный вкус и решил сделать так, чтобы тебе было более комфортно и уютно. Кстати, твои музыкальные предпочтения довольно специфичны, но разнообразны. Об этом мы поговорим позже, сейчас есть разговор поважнее. Надеюсь, тебе удобно? – спросил Иван, чтобы сменить тему разговора.

Кай кивнул, продолжая прислушиваться к музыке, ожидая первых строк текста песни, но их так и не последовало. Это оказалась инструментальная версия песни.

– Может быть, сигару? – Иван открыл коробку, которая стояла на журнальном столике между креслами. – Кубинские.

– Нет, спасибо, я не курю, – ответил Кай, изучая журнальный столик, на котором и стояла коробка, полная сигар, а ещё бронзовая пепельница, мини-гильотина для сигар и спички. И тут Кай услышал голос Антона Лиссова. Вырванные строки из песни эхом покатились в пустоту.

…И запах ладана

И тысячи людей идут за ним

Верные, как псы со стволами у виска

Идут к обрыву овцами…

Куплет так и не был окончен, и снова продолжил звучать инструментал.

– Эй! Я никогда не слышал такого ремейка. Это что-то новое? – Кай был искренне удивлен, потому что активно следил за творчеством этой группы.

– Это мой личный вариант песни, – улыбнулся Иван. – Я прослушал её полностью, и эти строки показались мне самыми удачными, поэтому я их выделил и оставил.

– Как ты это делаешь? – поинтересовался Кай, переводя взгляд со столика на собеседника.

– Сейчас мы находимся в моём мире, в котором я всесилен, поэтому никакая задача не составляет для меня никаких затруднений. – Иван раскурил пухлую сигару, и его лицо заволокло дымом. Кая передёрнуло, когда сквозь дым ему показалось совсем другое лицо.

Мертвенно-бледная кожа обтягивала череп, неестественно широкая улыбка, больше похожая на оскал, глубокие морщины в уголках губ, большие рыжие зубы и сверкающие глаза, налитые кровью, которые, казалось, светились сквозь пелену табачного дыма. От этого зрелища у Кая перехватило дыхание, но Иван подался вперёд, дым развеялся и с его лицом был полный порядок, оно было такое же, как и прежде.

– Показалось, – подумал Кай.

– Итак, вернёмся к нашему разговору. Ты утверждаешь, что твои глаза пусты и безжизненны, так же, как и твоя душа, так?

– Так, – Кай кивнул.

– Ясно. А твоя невеста тебя обманула и бросила, так?

– Так, – к горлу Кая подступил ком.

– Хорошо. Ну а твой лучший друг, – Иван сделал затяжку и выпустил облако дыма, после чего продолжил свои размышления, – схлопотал от тебя крепкую взбучку, причём зря, и отказался с тобой о чём-либо разговаривать, так?

– Так-так! Но я не могу понять, к чему ты клонишь? – Кай терял терпение.

– А вот к чему! – Иван затушил почти целую сигару и вскочил со своего места. Сделав стремительный оборот вокруг своей оси, он сел на быльце кресла справа от собеседника и обнял его. Таким образом, их глаза были совсем близко, и Иван говорил Каю прямо в лицо, в буквальном смысле.