Апокалипсис в шляпе заместо кролика. Книга вторая

– А что насчёт невесты. Она хоть есть в наличии, или … – но начавшийся на бравурных нотках и отчасти как шутка вопрос Константина, оборвался на полуслове, когда Константин увидел лицо высокого человека, даже не скрывающего своего непонимания Константина, которому посвятили столько своего драгоценного времени, и как казалось высокому человеку, что он человек благоразумный и во всём предусмотрительный и ему тут всё по полочкам разложили и объяснили. И какая может быть ещё невеста, когда он находится в самом начале этого процесса. И высокому человеку для жирной точки в резюме Константина только и оставалось, как с укором покачать головой и сказать. – Ну вы, Константин, меня удручаете своей непроходимой тупостью и безмозговостью. Уж лучше бы вы помолчали, умнее бы выглядели. И я уж и не знаю теперь, стоит ли мне поручать вам это дело, которое могло бы на всю вашу оставшуюся жизнь вас обеспечить, или выкинуть мысль о вас в окно, как эту монету. – И тут взгляды обоих возвращаются к лежащей на столе судьбоносной монете, этому философскому камню, об который ни одна голова была поломана.

– Ах, да! – Вдруг спохватывается высокий человек. – Это вам. – Говорит высокий человек и, нажав пальцем руки на монету, приближает её к Константину. А Константин, наблюдая за всеми этими действиям высокого человека, и не знает, что обо всём этом думать. Правда одна мыль у него всё-таки в один момент затесалась в голову.

– По ходу этой монетой ни одна голова внизу была разбита, – возможно, что сильно несправедливо и паскудно рассудил сейчас Константин, но он в данный момент по-другому и не соображал, как себя подстраховать, – и этот тип ищет на кого все стрелки перевести. Так вот почему он в перчатках! – Константина осенило догадкой. – Что б отпечатков пальцев на ней не делать. А вот только я за неё возьмусь и тем самым наслежу, то тут-то они за меня и возьмутся, отдав за хорошие наградные в полицию.

«Наконец-то, был схвачен в тиски правосудия этот негодяй и выноситель людского мозга. И всё благодаря моей ловкости и отчасти риску, на который я согласился себя подвергнуть, выступив подсадной уткой для этого безжалостного ко всему движущемуся недочеловека, – мне пришлось с неприкрытой головой столько времени гулять по округе, вызывая его огонь на себя, – который столько времени держал в страхе всю округу «Сити», не давая спокойно работать бирже, раз за разом разя головы самых уважаемых людей «Сити» своим орудием мщения, этим рублём», – выступит с речью высокий человек перед всем «Сити», в наскоро собранной конференции, держа в одной руке скрученного Константина, а в другой руке этот злосчастный рубль.

«И когда жертвой мстительности этого антигероя стал павший в самое своё не хочу и притом в грязь лицом, всеми нами уважаемый, председатель нашей фондовой биржи, Герман Грех с ним, то чаша моего терпения переполнилась, и я так и сказал своим подчинённым: «Всё, хватит убегать от судьбы, нося над головой зонт», и оставил в угол кабинета зонт. И вы, наверняка, понимаете всю степень мою обеспокоенности и тревоги за судьбы наших инвесторов и людей в одном лице, которые уже начали испытывать нервозность и волнение, когда спад на рынке ипотечных займов, вновь начал демонстрировать тенденцию к падению.

И всё это на фоне падений цен на чёрное золото. Что ещё подогревалось слухами о личности этого тайного мстителя, действующего не как псих одиночка, а за ним стояла целая группа людей-инвесторов, заинтересованная в падении рынка и желающей на фоне всей этой нервозности и падения акций, скупить всё с большим для себя дисконтом. Так что у меня особого выхода не было, как выйти на улицу беззащитным, с открытой головой. Так вот, о моём героизме я сообщил и на этом будет достаточно. Ну а о дальнейших деталях дела, пока идёт следствие, я не уполномочен говорить», – вот таким способом высокий человек подведёт Константина под монастырь.

А задавать себе вопрос: «И зачем ему всё это надо?», разве благоразумно, когда высокий человек уже всё Константину объяснил – ему скучно жить, вот он и ищет для себя развлечений. А посадить Константина на всю его дальнейшую жизнь в камеру, а самому постичь радость утех и удовольствий с его Лилиан, вот поистине будет развлечение и удовольствие. Правда у Константина есть выбор – он может не брать монету и прямиком сигануть в окно, ведь для чего-то оно открывалось. И не надо себя обманывать, что для того, чтобы с Константином выкинуть вот этот фокус. – Фокус! Это всё часть некоего фокуса! – Константина вдруг озарила пока ещё не до конца оформленная в смысл мысль. И Константин, глядя глаза в глаза высокому человеку, берёт рубль, кладёт его в карман пиджака и ждёт на свой счёт решения от высокого человека.

– Тогда до следующей встречи. – Говорит высокий человек. – Аш, проводи нашего гостя. – Обратившись к человеку в дверях, высокий человек покидает кабинет прежним, как и заходил способом, через дверь в стене.

Обратный путь Константина пролетел для него незаметно, и даже по выходу из самого здания, где на него во все глаза обращал внимание Николай, тот очень беспокоящийся за безопасность людей в этом здании сотрудник службы безопасности, он не придал никакого значение этому факту своей признательности со стороны Николая. Чем вывел того из душевного равновесия. – Одного приглашения наверх достаточно, чтобы человек в доску забурел и перестал вокруг себя людей замечать. – Со злостью и отчасти с завистью, Николай посмотрел в спину Константину, человеку, приближённому к людям избранными властью и могуществом. И по Николаю было видно, что он бы был не прочь и сам забуреть. А уж стоит ему дать возможность и все основания забуреть, то тут ему на этом поприще равных вряд ли сыщешь.

И, наверное, и сами люди с верхних этажей, те, кто при власти и могуществе, сторонились бы этого забуревшего Николая, который так исчерпывающе дух обмерит тебя ничтожного своим взглядом презрения, посмей ты ему дорогу перейти, что сам произвольно в штанах теряешься. А ещё у него есть при себе кулачищи, которыми он может добавить вам уверенности в том, что не стоит вам расходиться с ним взглядами на себя ничтожество. А так как эти люди при власти и влиянии, преотлично знают, что творит с людьми толика власти и признания, – по себе, сволочи из сволочей знаю, – то они в этом деле крайне избирательны и только при крайней необходимости, через своё признание дают такую возможность забуреть людям из низов.

Константин между тем оказался на улице, где лёгкий ветерок, а других степеней его порывов в этих местах и не наблюдается (разве только когда рынки охватывает рецессия и пошли свои падения вслед за падением столбика барометра, и начинается буря), только чуть-чуть освежил его голову. Чего было явно недостаточно, чтобы привести в порядок его мысли.

– И что всё это было? – задался к себе вопросом Константин, только сейчас ощутив нереальность произошедшего там, наверху. И чем больше Константин углублялся мыслями в то, что там происходило в кабинете, то больше ему не верилось, что это происходило на самом деле. – Да разве люди серьёзные и при таких должностях, могут, таким образом, себя вести и мыслить? – вопросил себя Константин. – Или это всё какая-то странная шутка, или…– Но здесь Константин себя оборвал, посмотрев на прилегающую к зданию небоскрёба открытую площадку, где в центре стояла скульптурная композиция, изображавшая одного из мифических богов, вроде как Гермеса, покровителя торговли. Далее же шли свои дорожные ответвления, ведшие в три стороны (четвёртая сторона находилась со стороны самого здания).

И вот над тем, куда сейчас пойти, и задумался Константин. А почему это сейчас вызвало у него особенный интерес, так что-то в его голове как-то крепко зачесалось, и Константину головой вдруг почувствовалось, что сейчас было бы очень кстати, иметь при себе зонт, несмотря на солнечную погоду. А вот почему ему так подумалось, то он не хочет раскрывать все карты даже самому себе. И Константин искоса посмотрел в сторону верхних этажей и в самый неожиданный для себя и может ещё для кого-то момент, рванул с места и быстрым шагом направил свой ход подальше отсюда.

Когда же Константин, после этого рывка, позволившего ему скоро удалиться на расчётное Константином расстояние от знакового небоскрёба, остановился, он повернулся, посмотрел на здание небоскрёба и вдруг от души рассмеялся. – Это уж совсем за гранью! – усмехнулся Константин, глядя в самую высь здания небоскрёба, в котором ему иллюзорно виделось раскрытое окно, с торчащей из него рукой, ждущей, когда Константин ослабит контроль над собой и тогда ему в голову кое-что прилетит.

И хотя расстояние между Константином и зданием было более чем приличным и все физические законы настаивали на том, что совершенно невозможно добросить монету с такого расстояния до Константина, да ещё и очень точно, ему в самую голову, Константину почему-то спокойно не чувствовалось. А когда он нащупал монету у себя в кармане, то его мысль вообще такое выкинула. – А он ведь добросил монету и даже попал в тебя. – Вот такое пришло на ум Константину. А монета в его руках всё это доказывает.

– И что это всё значит? – вопросил себя Константин. Но ответ на этот вопрос он уже знал – ему от них никуда не деться, даже захоти он сейчас выбросить монету. – И этот его проскользнувший вопрос с кроликом, уж очень неоднозначный. И я, кажется, догадываюсь, что он под собой на самом деле подразумевает. – Сглотнув слюну, подумал Константин, чувствуя себя подловленным на чём-то пока для себя неизвестном. И поэтому Константин посмотрел на монету и не стал замахиваться, в желании закинуть её обратно в то самое окно, на самом верху небоскрёба (и что-то подсказывает Константину, что он бы это смог сделать), а положил обратно в карман пиджака. После чего он вынул телефон и вызвал по нему такси, и по его прибытию убыл в свой мир.

И вот Константин вновь оказывается в городских кварталах близких ему по духу и они ему вообще знакомы, – вон кафетерий, в который он забегает за стаканчиком кофе на пути на работу, а вон чуть в дали, то многофункциональное здание, где их страховое агентство занимает один из этажей, – и он, окинув взглядом знакомые виды, облегчённо вздохнул знакомым воздухом своей беззаботности (как будто камень с души снял). Где нет такого напряжения мысли и чего ещё другого, как в том месте, где он только что был, где на тебя столько всего давит, – люди своими взглядами, монументальность и основательность зданий, возлагаемые на тебя надежды высоких людей и мало ли ещё чего, – и приходится постоянно быть начеку.

– Зайти что ли. – Посмотрев на кафетерий, несколько запоздало вопросил себя Константин, уже направив свой ход туда. – Стаканчик кофе, да ещё отсюда, точно будет кстати. – Почему-то обрадовался Константин от этой мысли, берясь за ручку двери, ведущей в кафетерий. Зайдя в который, а точнее сказать, ещё только находясь на пути во внутреннее помещение кафетерия, то есть переступая порог, Константин уже почувствовал знакомый запах этого кафетерия. А ведь он никогда не придавал какого-либо значения таким отличительным особенностям этих мест на своём пути на работу или ещё куда. А вот сейчас заметил и почувствовал себя надёжнее что ли.

Ну а по заходу внутрь, Константину захотелось непременно увидеть за кофе-машиной Марию и никого другого. И что может и удивительно для него, а для Марии, для которой это рабочая обыденность, не очень, то у кофе-машины стояла она и выполняла заказы на кофе. Константин же при виде её, а также выполнения своих тайных пожеланий, не скрываемо обрадовался и с этим выражением своей радости на лице подошёл к стойке, за которой стояла Мария и принимала заказы на кофе от клиентов.

И вот Константин с этим своим радостным настроением подходит к стойке и с той беззаботностью, свойственной людям, ответившим для себя на все сложные вопросы, естественно глядя прямо в глаза Марии, как и любому другому человеку на её месте, делает заказ: Мне, как всегда.

А Мария во все глаза на него смотрит и видимо ждёт каких-то уточнений или дополнений с его стороны. А Константин, глядя на неё не сводящим взглядом, да ещё с озорной улыбкой, как будто специально не замечает в ней всех этих затруднений, – он как бы на данном этапе их взаимоотношений всё сказал, а ты, Мария, сама додумайся, что всё это значит, и чего он недосказал. Что ж, раз Константин решил сыграть с ней в долгую, что определённо обнадёживает, то Мария примет этот его вызов.

И Мария дежурно улыбнулась ему и, взяв бумажный стаканчик, принялась наливать кофе в него, при этом не забывая не сводить своего взгляда с этого, непонятно для неё чем-то осчастливленного Константина. А когда ты изо дня в день видишь замеченного тобой по особенному человека, в одном своём безрадостном постоянстве, да ещё и не приголубленном женской рукой (так он не пристроено, по твоему мнению, выглядит), а затем в один раз, почти одномоментно, случаются пару знаковых событий, которые в итоге ведут к такому его преображению, то тут поневоле в сердце надеждой потеплеет.

И Мария, как бы она не крепилась на умалчивание себя, всё-таки не выдержала и обратилась к Константину с вопросом. – Так вы нашли приложение? – И вот тут-то к полной неожиданности Марии, с Константином в один момент происходит резкая перемена – он вдруг в лице теряется и со сложным выражением лица, то ли с испугом, то ли ещё с чем-то отстранённым от понимания происходящего, начинает озираться по сторонам. После чего возвращается к Марии, подтягивается лицом ближе к ней и с тревогой спрашивает её. – Какое приложение? – Мария, в свою очередь испуганная такой резкой переменой Константина, замерев в одном положении, проговаривает. – Мобильное. – На что с его стороны следует вообще какая-то несуразность.

– Так я здесь раньше уже был? – повысив голос, вопрошает Константин. И как этот его вопрос понимать, Мария и не понимает. И она, сочтя за лучшее, не отвечать на него, а вернее сказать, что за неё всё решила кофе-машина, которая наполнила стаканчик кофе, протягивает его Константину и сухо говорит: Ваш кофе.

Константин, сбитый с толку этим поступательным движением Марии, по инерции берёт стаканчик, на мгновение замирает в размышлении и, бросив взгляд на Марию, идёт в зал кафетерия. Где он добирается до того знакового стола, где он, когда-то, а может и никогда, столкнулся со странным человеком, из как он думал, воображаемой реальности, и при виде пустого стола, останавливается перед ним и … И тут до него вдруг, из-за спины доносится знакомый голос, который вбивает его ноги в пол, а самого его в свою задереневшую неповоротливость.

– Говорят, что от случайных, а тем более, чему быть того не миновать, запланированных судьбой встреч, не застраховаться. – Кажется, что шепотом, но скорей всего это не так, прямо из-за спины Константина звучит знакомый голос. И Константин даже не догадывается, а с точностью до…перчаток на руках знает, кто это говорит. Это тот самый тип, который… Да чёрт возьми, что здесь на самом ли деле происходит?! Константин с негодованием настоянном на непонимании происходящего с ним, резко оборачивается и тут же обезоруживается смиренно-простодушным видом… Как его там? А, архитектора.

– Вы кто? – обращается с вопросом к архитектору Константин.

– Я-то? – с удивлением переспрашивает архитектор, оглянувшись по сторонам. – А вы что, уже забыли. – Всем видом показывая, что он не верит Константину, говорит архитектор. С чем он обходит Константина, затем стол и присаживается на своё место, которое он всего лишь минут на десять оставил, а тут такие изменения. И архитектор даже решает проверить, а не выпил ли кто-нибудь его кофе за то время, пока он отходил в туалет по сугубо личным делам.

Но вроде бы всё на месте и даже булочка надкусана в тех самых местах, где её надкусил архитектор, перед тем как оставить своё место на произвол судьбы. А как только архитектор убедился в том, что мир ещё не окончательно сошёл с ума и к нему ещё есть хоть какое-то доверие, – правда вот такая приметливость архитектора за своим прикусом, наводит на не очень созидательные мысли, – он переводит своё внимание на Константина, всё также стоящего у стола. И явно успокоенный в душе тем, что его завтрак остался на месте, с тем же добродушием обращается к Константину.

– Значит вот вы какой опасный человек. – Говорит архитектор. – Стоит вас покинуть минут на десять, как вы уже и забыть готовы, с кем прежде ознакомительно беседовали и по-своему знакомились.

Константин не сразу отвечает, а он со всем вниманием смотрит на архитектора, видимо в чём-то для себя убеждается, после того, как провёл перед собой руку, как бы ощупывая эфирное пространство, в котором он находится сейчас или это всё ему представляется (надо ему ещё было себя ущипнуть, но это так по-женски, и он не стал себя щипать), и наконец, выдавливает из себя слова. – Отчего же я не помню. – Несогласно с архитектором говорит Константин. – Я весь наш разговор помню. Вот только есть одна заковырка, мешающая мне считать этот разговор реальным. Я не могу отметить в своём расписании, когда бы он мог состояться. К тому же, как мне понимается, он так и не прекращался.

– Вот как. – Удивляется в ответ архитектор. – Не знаю, что и сказать. – Пожимает плечами архитектор. А вот Константин ему не верит, и он занимает свой стул напротив него и обращается к нему. – А вот мне, кажется, что знаете.

– Хотите быть убеждёнными словесной риторикой, раз факт нашего сейчас разговора вас не убеждает в том, что разговор между нами действительно реален? – интересуется архитектор, с прищуром посмотрев на Константина. А теперь Константин сбит со своей уверенности и не знает, что ему возразить. Ведь очевидность настаивает на том, что этот разговор вроде как реален. Но в тоже время Константин прямо чувствует какой-то подвох. Ведь в тот самый раз, когда он сидел на кухне и, уйдя в глухую оборону под натиском Лилиан, заодно ушёл от реальности, он тоже с той же реальной осознанностью действительности прибыл в это кафе, где состоялось знакомство с этим архитектором. И до момента его возвращения на кухню, к Лилиан, он ни за что бы не смог поверить, что всё то, что ему вдруг представилось, не реально.

– Может это какой-то гипноз на расстоянии. – Подумал Константин. – Но зачем, с какой целью? – вопросил себя Константин. А архитектор в это время так на него загадочно смотрит, как будто ему известны все эти мысленные затруднения Константина. И он бы ему открыл глаза на все эти загадки и дал бы все ответы на интересующие его вопросы, но Константин, как и всякий человек, от таких открытий ещё больше заволнуется, и у него возникнут уже новые вопросы, и так до бесконечности. Так что архитектор пока помолчит и подождёт момента, когда Константин сам отчасти додумается до того, что прямо ему в руки идёт.

– Хотя бы. – Молвит Константин, вызывая у архитектора укоризну взгляда. И архитектор, покачав головой, делает глоток из чашки, что вызывает у него новое недовольство. – Остыл. – Говорит архитектор, бросив взгляд через спину Константина и, указав кому-то там (ясно, что Марии) пальцем в чашку, мол, принесите ещё, обращается к Константину. – Значит, подавай вам иллюзию в виде обёртки слов, оформляющих ваше понимание действительности. А очевидные факты уже ничего не объясняют. К ним нужно своё поправочное приложение. Так, что ли? – зло спросил Константина архитектор. А Константин растерялся, и как есть для него сейчас, сказал. – Видимо так.

– Ну, раз визуальная составляющая для тебя главное, то это всё объясняет. – Усмехнулся архитектор. Здесь как раз подошла Мария с новой чашкой кофе. Она быстро сменила холодную чашку на горячую и, даже не посмотрев на Константина, не сводящего своих глаз с неё, удалилась. Архитектор же берёт чашку, делает запоминающийся Константину глоток из чашки, затем смотрит на него через призму поверхности чашки и говорит. – Если вас это удовлетворит, то могу пойти навстречу вам и объяснить все эти ваши затруднения насчёт реалий нашей встречи, тем же гипнозом. – Архитектор ставит чашку на блюдце, откидывается на спинку стула и пускается в рассуждения. – Для чего всё это нужно было, скорей всего, зададитесь вопросом вы. Но ответ очевиден даже для гипнотической ирреальности. Чтобы вывести вас на знакомство со мной. Но тогда возникает другой вопрос. А зачем всё так усложнять, когда было можно запросто позвонить к вам в агентство и выстроить знакомство? А вот это вопрос из вопросов, который и подводит нас к теме нашего сегодняшнего разговора. – Придвинувшись к столу, сказал Архитектор.

– Так что вы решили? – спрашивает архитектор Константина. А Константин и не готов к такому резкому переходу. И он переспрашивает. – Вы насчёт чего?

– Насчёт вашей сегодняшней встречи. – Уточняет архитектор.

– А вам откуда об этом известно? – наверное, зря это спросил Константин, только задав этот вопрос, понявший, что об этом спрашивать глупо – архитектор всё о нём знает. Архитектор со своей стороны не скрывает своей снисходительной на такую наивность Константина улыбки и говорит ему. – Я представляю рекрутинговое агентство, и моему клиенту понадобился страховой агент. Вот я и организовал эту нашу встречу. – А вот эта новость, сообщённая архитектором, не укладывается в упорядоченность мира Константина. В общем, он чего-то совсем не верит во всё это, но в тоже время сильно сомневается в том, что это может быть не так.

А Архитектор, определённо догадываясь обо всех этих смятениях души и разума Константина, с убеждённостью во всём себе и своей правоте, говорит. – А ведь тогда воздействие на вас гипнозом, получает для себя должные объяснения.

– Какие? – не сдержавшись, спросил Константин.

– Вы были представлены клиенту без лишних рекомендаций с моей стороны. – Сказал архитектор.

– Постойте. – Заговорил Константин. – Что-то здесь не сходится. Ведь вы сами сказали, что вы нашли меня и представили клиенту.

– Разве?! – удивляется архитектор, удивляя в тоже время и Константина. – Всё так и одновременно не так. – Сложив руки перед собой в домик, заговорил архитектор. – Вы разве забыли, скажем так, некоторую странноватость нашего клиента (Константин согласно кивнул). Так вот, мы не простое рекрутинговое агентство, мы, скажем так, действуем постфактум. Мы подготавливаем уже нанятых работников к исполнению ими должностных обязанностей. Что только на первый взгляд кажется запоздалым и лишним, ведь вас же уже приняли на работу. Но когда столкнётесь с новыми для вас трудностями, где вы сами того не ожидая, – а это происходит сплошь и рядом, – окажетесь в безвыходном положении (выход правда есть, вон с вакансии), то в миг уразумеете необходимость наших подготовительных тренингов. Ну а целесообразность такого дистанционного подхода диктует наличие вот такого рода клиентов, как этот ваш, возможно будущий наниматель. Где будет лучше, если он ничего не будет знать о нашем существовании. Вы, наверное, и сами на практике убедились, насколько сложен и противоречив этот человек. Он человек слишком чувствительный и подозрительный, а мой близкий контакт с тобой, мог бы подвести его на подозрения в твоей заинтересованности. Вот мне и пришлось применить для вашего рекрутинга дистанционные методы. – Архитектор сделал паузу и продолжил:

– И то, что вы видели, есть только видимая сторона монеты. – Снова небольшая пауза. – Ведь прежде чем утвердить ваш выбор и позвать вас на собеседование, он всё о вас выяснил, просчитал, и возможно, что организовал за вами круглосуточное наблюдение. – На этих словах архитектора, Константин невольно одёрнулся взглядом по сторонам. Правда, только на одно еле уловимое мгновение, так что архитектор мог бы этого и не заметить по наивному разумению Константина.

Но не это сейчас волновало Константина, а ему в голову вдруг пришла удивительная мысль-догадка. – А вот одно из возможных объяснений всему со мной случившемуся здесь в кафе. – Рассудил Константин. – Этот архитектор, предусмотрев шаги моего нанимателя, организовавшего за мной слежку, и решил действовать дистанционно, с помощью телепортации. И сейчас я на самом деле нахожусь там, на улице, и за всем этим наблюдаю со стороны. – Константин бросил взгляд в окно, выходящее на проспект, где он до того, как сюда зайти, стоял и рассуждал о том, что было бы неплохо, зайти в кафе и выпить чашку кофе. – Так что же реально? – вопросил себя Константин, и уже и не зная, как в этом ещё убедиться, решает посредством вкусовым ощущений это узнать.

Для чего он берёт стаканчик кофе и делает из него глоток. И хотя вкус, температура кофе, вязкость во рту от него, указывают на его реальность, Константину отчего-то этого недостаточно. И он с некоторой растерянностью смотрит на архитектора. А тот, как будто (да не как будто, а точно) всё это сомнение в Константине прочитал и, наклонившись к нему, с ловким выражением лица говорит:

– А ты себя ущипни.

Константин недоумённо на него смотрит и спрашивает архитектора. – Но зачем ему всё это нужно?

– Он хоть и настаивает на том, что случай должен был первичен, а на нём уже будет всё надстраиваться, всё-таки он, как человек расчётливый, не может не подстраховаться. – Сказал архитектор. – Но тебя, как я вижу, существующие данности не устраивают. Тебе нужны смысловые обоснования поступков и движения души людей. – Архитектор перенаправил разговор на Константина. – А то, что твой наниматель, просто свихнувшийся на своей безграничной власти циник, которому от пресыщенности своей властью и дающимися ею возможностями, стало смертельно скучно, это как-то неубедительно звучит. Так что ли? – со злобой вопросил архитектор. Но так как этот вопрос не требовал ответа, Константин промолчал, а архитектор продолжил живописать своё видение Константина. – А он посредством всех этих экспериментов над реальностью и здравомыслием, всего-то ищет, как избавить себя от скуки.