Сказания о нартах. Эпос народов Северного Кавказа в пересказе Игоря Малышева
Обиделась красавица, опечалилась. Встала и села в стороне.
Вошёл Ахсартаг. На одном плече лежала у него туша убитого оленя, а на другом – дерево, что вырвал он с корнями.
Увидел Ахсартаг грустную Дзерассу и спящего брата, и закралось сомнение в его душу, что мог Ахсар совершить насилие над его женой. Услышал Ахсар шум, проснулся. Принялся расспрашивать брата, которого не видел целый год. Но тот отвечал неохотно, а лицо его было сердито. Понял тут Ахсар, в чём подозревает его брат, обида охватила его сердце. Пустил он вверх острую стрелу и в отчаянии воскликнул:
– Пусть падёт с неба эта стрела и вонзится в то место, которым коснулся я жены брата! И пусть же эта рана станет для меня смертельной.
Высоко взвилась стрела, а когда упала вниз, ранила мизинец Ахсара, и нарт тут же упал бездыханным. Рассказала Дзерасса, что произошло меж ней и братом мужа. Горе и отчаяние охватили Ахсартага. Выхватил он меч, вонзил себе в грудь по самую рукоять. Разрезала острая сталь сердце нарта надвое. Завыла Дзерасса, запричитала, стала царапать себе лицо и рвать волосы. Но не помочь её горю. Оба брата лежат у её ног, залитые кровью, и причина этого только она сама. Затихли в лесах дикие звери, слыша её крики, морские волны остановили ход.
Льются ручьём горькие слёзы Дзерассы, текут по телам братьев. С вечера до полуночи плакала девушка над телом Ахсара, а после полуночи и до восхода оплакивала Ахсартага.
Захотела она похоронить братьев, не может выкопать могилу.
– Что делать мне? – спросила она небеса. – Как спасти тела, чтобы вороньё не выклевало братьям огненные очи, лисы не обглодали их стройные колена, а шакалы не изгрызли румяные щёки?
Проезжал по небу Уастырджи – могучий дух. Вёз его трёхногий конь, а рядом бежала борзая собака. Услышал он рыдающую девушку, остановился, сошёл на землю.
– Что за несчастье случилось с тобой, красавица? – спросил дух. – Почему ручьями льются твои слёзы?
– Горе мне! – воскликнула Дзерасса. – Вот лежат два брата, что погибли из-за меня. Как похоронить мне их? Как уберечь тела, чтобы не растащили их дикие звери по урочищам и ущельям?
– Я готов вырыть им могилы. Но за это ты должна стать мне женой.
– Что ж, отчего бы мне снова не выйти замуж после того, как мёртвые будут достойно похоронены? – ответила вдова.
Не стал рыть могилы могучий Уастырджи, ударил рукоятью плети по земле, и умершие погрузились в неё, как в воду. И тут же над телами появилось сложенное из камней, скреплённых известью, надгробие. Обняла Дзерасса на прощание каменный холм, окропила его слезами.
– Теперь, когда я выполнил обещание, – сказал ей Уастырджи, – выполни и ты своё. Садись на коня позади меня, и отправимся в путь.
– Подожди, – попросила Дзерасса. – Видишь, кровь запеклась на моих щеках. Как могу я в таком виде отправиться с тобой? Только опозорю тебя. Позволь пойти мне на берег моря и умыть лицо.
Разрешил Уастырджи Дзерассе отправиться к морю. Но едва вышла она на берег и волны тронули кончики её пальцев, кинулась она в воду и отправилась в отчий край, к Донбеттыру.
Ждёт Уастырджи красавицу. Мечты и желания распаляют его, не терпится ему усадить рядом с собой дочь морского владыки. Но только не видать нигде девушки. Обманула она его. Разозлился могучий дух, пообещал припомнить ей обман.
– Погоди же! – пригрозил он. – В этом мире не смогу я наказать тебя, но гнев мой настигнет тебя, когда явишься в Страну мёртвых.
Ударил Уастырджи своего трёхногого коня по крутым бокам, кликнул собаку и, чтобы развеять мрачные мысли, отправился на охоту.
Рождение Урызмага и Хамыца
Когда рассказала Дзерасса матери, что носит под сердцем дитя, та ответила ей:
– Дочь моя, отправляйся в страну нартов. Нельзя тебе рожать здесь. Не признают нарты детей, рождённых в чужих землях.
Опечалилась Дзерасса, но отправилась в путь. Боялась она, что неласково встретят её нарты, не знала, где сможет преклонить голову и под чьей крышей станет жить.
Пришла она в нартское селение, идёт мимо нихаса, где собираются старейшины. Как и пристало невестке, прошла мимо стариков с низко опущенной головой, не поворачиваясь спиной. Удивились седобородые старики:
– Что за почтительная женщина! Как уважительно прошла мимо нас, как благонравно склонила голову! Но кто она? Кто её родичи?
Нет у них ответа ни на один из вопросов. Попросили тогда старшие нарты младших:
– Идите да расспросите наших невесток, может, знают они, кто эта женщина?
Отправились младшие нарты, стали расспрашивать женщин.
– Невестки наши, почтительно молчащие при старших, благонравно склоняющие головы, обратитесь к этой женщине, расспросите, кто она и кто её родичи?
Подошла к Дзерассе всеми уважаемая старуха.
– Расскажи мне, солнце моё, кто ты и кем доводишься нартам?
– Мужем моим был Ахсартаг, – ответила вдова, – и сейчас я ношу под сердцем его дитя. А теперь, прошу, отведите меня в башню моего мужа. Но только не наверх, а на самые нижние ярусы, где зимует скот.
Жгли Дзерассу стыд и чувство вины из-за гибели Ахсара и Ахсартага, но не посмела она рассказать о том нартам.
Отправились обратно нартские женщины, рассказали об услышанном старейшинам.
Обрадовались почтенные нарты:
– Пусть не вернулись ни Ахсар, ни Ахсартаг, но отведите эту женщину в башню старого Уархага. Да только не на нижние ярусы, как она просила, а с почётом проводите на самый верх.
Пришла Дзерасса к башне, но на вершину подниматься отказалась.
– Не заслуживаю я того. Останусь на нижнем ярусе, в тёмном хлеву.
И как ни упрашивали её, не изменила она своего решения. Осталась жить в хлеву и вскоре разрешилась двумя мальчиками-близнецами, которых назвали Урызмаг и Хамыц.
Как Урызмаг и Хамыц нашли деда своего Уархага
Быстро росли близнецы. Скоро смогли натягивать луки, и с тех пор не стало покоя в селении от их стрел. День и ночь стреляли озорники.
Шла как-то по воду единственная дочь почтенной Кулбадаг-ус, и пустил Хамыц в неё стрелу. Проделала стрела дыру в платье девочки, а кроме того, расколола кувшин. Заплакала девочка, побежала домой, пожаловалась матери:
– Озорник Хамыц выстрелил в меня, разбил кувшин и платье моё в тряпку превратил.
– Какая же ты после этого дочь мне? – возмутилась Кулбадаг-ус. – Видно, не впрок пошло тебе моё молоко, раз не унаследовала и крохи моего острословия! Иди-ка принеси воды да сумей достойно ответить проказливому сорванцу.
Вышла девочка из дома, а Хамыц уже тут как тут и выстрелил в неё снова.
– Хорош смельчак! – крикнула насмешливо ему девочка. – Любая птичка в поле сильнее меня. Был бы ты и впрямь удальцом, не стрелял бы по слабосильным, а отправился проведать своего деда Уархага, который превратился в сухую жердь, ухаживая за скотом нартов.
Кинулись мальчики домой. С грохотом распахнули дверь и сказали матери:
– Узнали мы, что жив один из наших дедов. Оказывается, живёт он один-одинёшенек, пасёт скот и пребывает в глубокой печали. А посему пойдём мы сейчас на нихас и узнаем, где искать его.
Вот пришли братья к старейшинам.
– Да будет счастье на вашем нихасе! – поприветствовали они почтенных старцев.
– И вам желаем не знать чёрных дней! – ответили те.
– Прослышали мы, что жив Уархаг, отец нашего отца. Знаем, что живёт он в большой бедности, пасёт стада. Скажите нам, где искать его?
Указали почтенные нарты на мальчика-провожатого:
– Он отведёт вас.
Идут братья, вздрагивает земля под их крепкими ногами, крошатся камни. Услышал старый Уархаг богатырскую поступь.
«Что за наваждение? – думает. – Давно нет в живых ни Ахсара, ни Ахсартага, но чудится мне, что слышу я их шаги».
Пришли к нему юноши.
– Кто вы? – спросил Уархаг.
– Мы дети Ахсартага.
– Так подойдите поближе. Только ощупав ваши кости, смогу я признать вас внуками.
Приблизились к нему юноши. Возложил старик на их плечи грубые ладони, тронул запястья, коснулся груди, и слёзы потекли из его глаз.
– Не прервался наш род! Пусть погибли Ахсар и Ахсартаг, но есть у них достойные потомки!
Рассказали юноши Уархагу о судьбе его детей и красавицы Дзерассы.
Отвёл старик внуков к своей башне, а башня пребывает в запустении. Комнаты завалены мусором, птицы натаскали веток, сухие листья повсюду.
Взял один брат метлу, а другой – лопату, и очистили они ярус за ярусом всю башню Уархага. Последним привели в порядок хадзар – священное место, где пылает очаг. Загорелся огонь, и увидели все, что башня стала всемеро лучше прежнего.
Усадили внуки старика во дворе, побрили ему голову, заросшую длинными спутанными волосами, сбрили взлохмаченную бороду.
– Да он ещё совсем молод, наш дед! – воскликнули изумлённые внуки. – Сможет ещё и нашу мать прокормить!
Отправились дети за Дзерассой. Привели её в старую башню, усадили напротив Уархага, и взял Уархаг красавицу Дзерассу себе в жены[8].
Урызмаг и Шатана
Поженились Уархаг и Дзерасса, но прошёл всего год, и умер Уархаг. Вскоре скончалась и Дзерасса. Умирая, наказывала она сыновьям:
– Дети мои, когда умру я и положите вы меня в склеп на холодный камень, прошу, первые три ночи охраняйте моё тело. Есть за мной долг, и даже в Стране мёртвых попытаются взыскать его с меня.
Умерла Дзерасса, отнесли её тело в склеп.
На первую ночь отправился Урызмаг охранять покойную. Взял оружие, нацепил доспехи и простоял до самого утра, пока не пропели петухи. И вторую ночь провёл он у тела своей матери, а на третий вечер Хамыц сказал ему:
– Оба мы с тобой сыновья Дзерассы. Позволь мне в эту ночь охранять покойную.
Не хотел Урызмаг оставлять на младшего брата столь важное дело. Уж больно легкомыслен был Хамыц, слишком любил пляски да гулянья.
– Будь я в тебе уверен, поручил бы тебе, как младшему, все три ночи охранять нашу матушку. Только есть у меня сомнения, что исполнишь ты задание как следует. Но, если просишь, не могу запретить тебе отдать сыновий долг.
Обиделся Хамыц на слова старшего брата, однако взял лук со стрелами, обрядился в броню и отправился сторожить склеп.
Вот стоит он, смотрит вокруг, прислушивается. А со стороны селения доносятся звуки весёлой свадьбы. Играют музыканты, поются застольные песни, слышен звонкий девичий смех. Досада сжимает сердце Хамыца.
«Что проку слушаться покойников? – думает он. – Дело живых – жить и веселиться. Какие беды могут случиться с мёртвым телом моей матери?»
Оставил он лук, снял доспехи и, забыв о сыновьем долге, побежал на свадьбу.
Но едва отошёл Хамыц от склепа и пропал из глаз, как осветился склеп изнутри. К мёртвому телу приблизился Уастырджи. Ударил он Дзерассу волшебной войлочной плетью, и ожила она. Да не просто ожила, а стала всемеро лучше, чем была при жизни. Обошёлся Уастырджи с Дзерассой как муж с женой, а уходя, снова ударил её плетью, и опять легла она бездыханной на холодный камень.
Через год проходил мимо склепа Сырдон. Слышит, о чудо, плачет в склепе младенец. Пришёл Сырдон на нихас, обратился к почтенным нартам:
– Счастья вашему нихасу, счастья вам и вашим потомкам!
– Да будет добро долей твоей, Сырдон!
– Старейшины, дивные дела происходят на кладбище. Проходил я неподалёку и услышал, как плачет в склепе младенец.
Самое почётное место на нихасе занимал Урызмаг. Сразу понял он, что случилось. «Не уберёг, видно, ветроголовый Хамыц в ту злополучную ночь нашу матушку», – подумал он и отправился на кладбище. Вошёл в склеп, видит: лежит на груди мёртвой Дзерассы новорождённая девочка. Взял он младенца, отнёс в свой дом и нарёк Шата́ной.
Быстро росла девочка. В месяц выглядела годовалой, в год – как трёхлетняя. Мудра была, словно умнейшие из старейшин, а от красоты её светлела ночь, расцветали цветы и звонче пели птицы.
Пришло время, и взял Урызмаг себе жену – красавицу Эльду из уважаемого рода Алагата.
Шатана же к тому часу превратилась в девушку, равной которой не видели доселе среди нартов: глаза сияют, будто звёзды, стройная, шагает легко, так что и травинка под ней не шелохнётся. А какая хозяйка! Испечёт хлеб, от одной крошки весь день будешь сыт и весел, будто от алутона – хмельного напитка.
Всего несколько раз сменилась зима летом, а уж настало время Шатане выходить замуж. Задумалась девушка, оглядела землю и небо, но даже среди земных и небесных духов не увидела никого мудрее и отважнее Урызмага. И поклялась она стать женой Урызмага или вовсе никогда не выйти замуж. Долго робела Шатана, не в силах признаться в своих чувствах, но однажды набралась дерзости и спросила:
– Урызмаг, отдаёт ли рачительный хозяин своё добро на сторону?
– Нет, – ответил нарт, – не поступает так хороший хозяин.
– Вот и я думаю, зачем отдавать меня в чужой род? Хочу я, чтобы ты стал моим мужем. А иначе совсем не пойду замуж.
Застыдился Урызмаг, краской залились его щёки.
– Даже думать о том не смей! – сказал он. – Как потом смогу я смотреть в глаза нартам?
Замолчала Шатана, однако мыслей своих не оставила.
И вот однажды собрался Урызмаг в дальний поход. Целый год предстояло ему пробыть в чужих краях. Перед отъездом стал давать он наставления своей жене Эльде:
– Приеду домой через год, станем мы с друзьями и родичами праздновать моё возвращение. Наготовь к тому времени вдоволь еды и питья. Да смотри не опозорь меня перед нартами.
Пришла пора Урызмагу возвращаться. Стала Эльда готовиться к встрече. Сварила ронг, влила в него закваску, но не бродит ронг! Что только ни делала она, не может приготовить ронг, достойный её храбреца мужа. И не догадывалась девушка, что это Шатана колдовством-ведовством не даёт забродить хмельному напитку.
Знала Эльда о мудрости Шатаны, отправилась к ней просить помощи.
– Шатана, все знают о твоём уме. Помоги мне. Не бродит мой ронг. Разгневается Урызмаг, если не смогу приготовить для его встречи достойного угощения.
– А мне что за дело, если ты такая неумёха? – ответила Шатана.
Мечется Эльда над пустым ронгом, стонет-причитает. Снова бежит к мужниной сестре.
– Помоги! Тоньше волоса душа моя от страха! Смерть мне, если опозорю мужа перед нартами.
Видит Шатана, пришла Эльда в такое отчаяние, что на всё согласится, не раздумывая.
– Эльда, дорогая родственница, – говорит Шатана, – хочу я сыграть шутку над Урызмагом. Одолжи мне на одну ночь своё свадебное одеяние и платок, которым укрываешь голову. А я уж, так и быть, сумею сделать так, чтобы забродил твой ронг.
Потеряла Эльда голову от радости, согласилась на просьбу Шатаны. Приготовила рукодельная Шатана новую закваску, и забродил ронг, стал хмельным и душистым.
Вернулся Урызмаг, закатили нарты весёлый пир. Пили-ели, нахваливали ронг и вечером разошлись по домам. Лёг на постель Урызмаг, и тут в комнату вошла Шатана, надевшая на себя одежды Эльды. Не узнал её нарт в темноте, принял за свою жену.
– Жена моя из рода Алагата, ты стала ещё лучше, чем была до моего отъезда.
– Таковы все женщины нашего рода, – ответила хитроумная Шатана.
Время шло к рассвету, но Шатана колдовством-ведовством заставила сиять на потолке луну и звёзды.
– Разве не пора нам вставать? – спросил Урызмаг.
– О чём ты? – сказала Шатана. – Видишь, сияют луна и ночные звёзды.
И снова принялись они вкушать радости супружеской жизни.
А бедная Эльда тем временам металась по дому и никак не могла попасть в спальню к мужу. Стучалась, билась, словно птичка в окно, но закрытой оставалась дверь. От горя и обиды разорвалось её нежное сердце, и умерла она под дверьми, за которыми укрылись Урызмаг и Шатана.
Почуяла Шатана, что умерла невестка, стёрла с потолка видения ночных светил, разбудила Урызмага.
– Вставай! Давно поднялось солнце, и настал день.
Удивился Урызмаг, увидев рядом с собой в постели Шатану.
– Неужто ты пробыла со мной всю ночь?
– Всю, от того часа, как взошла вечерняя звезда, и до самой последней звезды утренней.
Отворил Урызмаг дверь спальни, увидел на пороге мёртвую Эльду. Опечалился он, но что оставалось ему делать? Похоронил жену с почестями и стал думать, как быть ему дальше.
– Позор навлекла ты на мою голову, – сказал он Шатане. – Что скажем мы людям? С каким лицом будем смотреть им в глаза?
– Невелик позор, – ответила ему та. – Позлословят нарты два дня, да и успокоятся. Ты сделай-ка вот что. Сядь задом наперёд на старого осла и прокатись на нём три раза мимо нихаса. А потом расскажешь мне, что скажут люди.
Поступил Урызмаг, как научила его Шатана.
Проехался в первый раз мимо нихаса, громко смеялись нарты, с ног валились от хохота, вытирали рукавами слёзы. Проехался второй раз. Только глупые да смешливые смеялись, остальные же больше горевали: «Был Урызмаг мудрейшим среди нартов, а теперь, видать, совсем повредился в уме».
Прокатился он третий раз. Никто даже не улыбнулся, а самые прозорливые задумались:
«Неспроста Урызмаг ездит на старом осле, сев задом наперёд. Верно, есть в этом какой-то смысл и некая хитрость».
Рассказал Урызмаг Шатане о словах нартов.
– Видишь, вот так же и с нашим делом обойдётся, – ответила ему разумная Шатана. – День посмеются люди, день позлословят, да и успокоятся.
Кому досталась чёрная лисица
Пошли как-то на охоту нарты Урызмаг, Хамыц и Сослан. А ещё взяли они с собой юного племянника Ацу, чья мать была из их рода. Урызмаг, Хамыц и Сослан охотились, а Аца выгонял на них зверей. Долго охотились нарты, много зверья набили. И вот ближе к вечеру выгнал Аца из чащобы лисицу с мехом чёрным, как летняя ночь. Выпустили удальцы стрелы, и чернобурка упала мёртвой.
Стали охотники спорить, кто из них убил её. Каждый приписывает себе эту честь, и ни один не хочет уступать.
Порешили они для начала посмотреть, какая стрела поразила зверька.
– Моя стрела отлита так, как велели нам делать это наши предки, – сказал Сослан, пока они шли к добыче.
– Я своими руками сделал стрелу и узнаю её из тысячи других, – произнёс Урызмаг.
– А моя стрела сделана из обрезков железа, которое резал небожитель Сафа. Она отличается от любой другой стрелы, – ответил Хамыц.
Взошли нарты на гору, нашли лисицу. Видят, стрела Урызмага застряла в шее, наконечник Хамыца прошёл меж рёбер, а стрела Сослана перебила позвоночник. Каждая из ран стала смертельной. Стали нарты спорить, кто имеет больше прав получить добычу.
– Каждый нарт знает моё имя, – сказал Хамыц. – Сделаю себе воротник на шубу из этой лисицы.
– Я самый молодой, – сказал Сослан. – Лисица должна достаться мне. Сделаю я шапку для сына из этого меха.
– Я самый старший из вас, – подал голос Урызмаг. – Шкурка по праву моя. Сделаю из неё отвороты на шубу.
Всё громче голоса нартов, всё злее их крики. Испугался Аца, думает: «Как бы не поссорились всерьёз братья моей матери. Так и до беды недалеко». И хоть не по возрасту ему было обращаться к старшим, набрался он смелости и сказал:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Семицветная сабля – радуга, в буквальном переводе с карачаево-балкарского – «небесная сабля» или «божья сабля».
2
Семь нечистых жидкостей – кал, моча, гной, сукровица, мокрота, сопли, пот.
3
Этот текст был записан и опубликован Д. М. Таумурзаевым. Судя по всему, он неполон и деформирован. Поэтому неясно, кто произносит это пророчество и кто именуется в нём «рыжим безверным» и «прокажённым».
4
П. Остряков, первый публикатор карачаево-балкарских сказаний о нартах, писал в 1879 г.: «Горцы положительно убеждены, что Ноев ковчег остановился на Эльбрусе. Одни указывают на впадину между двумя вершинами горы как на место, через которое прошёл ковчег, а другие ссылаются на то, что одному из горцев, всходившему на вершину, удалось найти обрубок как бы священного дерева, и обрубок этот до сих пор хранится у них как святыня».
5
Выражение «есть камни и деревья» означает «никому не давать житья».
6
Печень считалась органом, выполняющим функцию очищения организма, а поскольку кровь нартов изначально была чистой, то очищение ей не требовалось.
7
По старинным осетинским обычаям муж после женитьбы должен был брать жену домой. К мужьям, оставшимся в доме жены, относились с презрением.
8
До Октябрьской революции у осетин был распространён обычай, по которому в случае смерти члена семьи вдова выходила замуж за неженатого члена рода. Чаще всего это был брат умершего, но как мы видим в настоящем сказании, вдова могла стать женой и отца умершего. Подобные отношения диктовались большим размером ирада (калыма), который необходимо было заплатить за невесту.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
