Отстеснялся я своё,
Отбоялся я своё.
Вот теперь пишу стихи,
Молча слушаю «Хи-хи!».
Слыша «пение» моё,
Бабы судят: «Ё-моё!
Хороши его стихи.
Не моги сказать «Хи-хи!»
Но поэту, ё-моё,
Скажем мнение своё —
Нам любовной чепухи
Больше надобно в стихи.
Понимаешь, ё-моё,
Мы же всё-таки бабьё,
Нам любовные стихи,
Как французские духи.
Возбуждать нас, ё-моё,
Должно пение твоё».
Голограмма
Стандартный лист весь в кляксах, в дугах
Испорчен, в дело не годится,
Но с удовольствием подруга
В него, как в зеркало, глядится.
Твердит, что в кляксах, в многоточье
Того негодного листа
Увидит каждый, кто захочет,
Изображение креста.
– Он в круглой нише, весь воздушный.
Пришельца из далеких мест
Увидит ученик послушный —
Чудесный крест, ажурный крест.
Гляжу на лист – нельзя прилежней,
Но вижу то же, что и прежде.
Лишь только кляксы, дуги, точки
На грязном маленьком листочке…
Иль я больной, иль у подруги
Не так поставлены глаза?
Мои болят, мои в испуге,
В моих отчаянья слеза.
Она свихнулась, не иначе,
Кричит: «Попристальней гляди,
Лист ближе, дальше отведи.
Не видишь? Ненормальный значит!
Вглядись, вот здесь, он есть! Он есть!
Чудесный крест, ажурный крест,
Весь в утонченных изразцах
И с «пауками» на концах».
Таращусь, не хочу обидеть…
И вдруг… Вот это чудеса!
Листок, как будто небеса,