К востоку от Евы

Наташа была забавная, и почти все, что она говорила, отчего-то заставляло меня улыбаться.

Я скинул кубики печени в пассерованный лук и подвинулся, чтобы она поставила кастрюлю с картошкой на плиту.

Дома, когда я готовил, на кухню никто не заходил. Я не ругался и не требовал покоя, но был собран и строг, как хирург во время операции, потому домашние предпочитали дожидаться результатов за дверью.

– Можешь мне доверять, – неожиданно сказала Наташа. – Я не родитель, не старший товарищ, не твоя девушка, даже не друг. Я не стану тебя ни за что осуждать, упрекать и вообще как-либо оценивать. Понимаешь?

– Не очень. – Я повернулся к ней.

– Просто скажи как есть. Я хочу услышать это от тебя, а не от Сани.

Ее тон удивил. Откуда взялась эта взрослость? На секунду я испытал нечто похожее на возмущение, словно меня обманули, но Наташа невинно хлопала глазами.

– Я про Еву, – пояснила она. – Я же чувствую, что все не так просто. Есть что-то, о чем ты не говоришь.

В голову вдруг пришло, что в йогурт можно положить яблоки.

– Кажется, ты звала меня, чтобы учиться готовить, а сама вместо этого болтаешь.

– Да-да, конечно! – спохватилась она. – Я внимательно смотрю и все запоминаю.

Пару минут мы молчали. Я медленно вылил йогурт на сковородку и добавил измельченный чеснок.

Кухню окутал кисло-сладкий аромат.

– Хочешь, расскажу притчу? – не выдержала Наташа за моей спиной.

– Давай.

– Пришел как-то один юноша в хижину к мудрецу и говорит: «Помоги мне найти любовь». – Как только она начала это рассказывать, ее лицо удивительным образом ожило, преобразилось, а едва уловимая печаль в глазах сменилась задорным блеском. – Мудрец отвечает: «Хорошо, только сначала поедим. В шкафу ты найдешь хлеб, а я схожу за молоком». Юноша обрадовался, потому что долго шел к мудрецу и был голоден. Мудрец ушел, а юноша принялся искать хлеб. Час искал, два, три, но никакого хлеба нигде и в помине не было. Оставалась только железная дверь с навесным замком. Предположив, что хлеб может быть за ней, юноша нашел тяжелый камень и принялся сбивать замок, потратив на это еще несколько часов. А как только одолел его, раскрыл дверь и увидел за ней хлеб. В хижину вернулся мудрец и сказал: «Это ответ на твой вопрос».

«Я понял! – обрадовался юноша. – Я должен искать любовь с тем же упорством, что и хлеб искал?» «Упорство тебе, конечно, не помешает, – согласился мудрец. – Но главный мой урок заключается в том, что нельзя отправляться на поиски любви голодным!»

Наташа расхохоталась, а я развеселился от того, как задорно она смеется.

– Ты вообще бываешь серьезной? – Я вернулся к сковороде.

– Редко, – с готовностью отозвалась она. – Я очень несерьезная. В детстве мне достаточно было палец показать. Папа так делал. Согнет указательный и крутит им у меня перед носом. Не знаю почему, но у него смешно получалось, и я заливалась так, что даже икать от смеха начинала, а потом он приставлял к этому пальцу указательный другой руки и говорил: «Усложняем задачу». Тогда меня было уже совсем не остановить.

– Скажи честно, зачем ты меня позвала? – Я приоткрыл на кастрюле с булькающей картошкой крышку, чтобы вода не норовила перелиться через край. – Тебе ведь что рассольник, что печенка – ничего не интересно.

– Вовсе нет! – Наташа перепугалась, будто я сказал, что собираюсь уходить. – Просто про Еву интереснее, чем про рассольник. Ты ее любишь?

Столь прямолинейный вопрос застал врасплох. Сам для себя я еще не окончательно определился, но Наташе необязательно было об этом знать.

– Да. Наверное, да.

– То есть ты собираешься найти и вернуть ее, даже если она в порядке? Просто так, для себя?

– Да! Именно. Для себя.

– Тогда понятно. Только вот интересно. – Она склонила голову набок. – А как отличить настоящую любовь от колдовства?

– Никакого колдовства нет! – Сняв фартук, я повесил его на спинку стула. – В лагере случилась одна вещь, которую я не понял и до сих пор не понимаю.

Наташа замерла в ожидании.

– Это было задание в рамках очередного этапа. Там все обставлено как ролевка: локации, персонажи, все играют, подстраиваясь под легенду о том, что дело происходит в мистическом лесу. Несколько команд. Каждая шла своим маршрутом. Иногда эти маршруты пересекались в базовых локациях. На этих базах можно было немного передохнуть, помыться, поесть, не заморачиваясь готовкой, поспать даже. Короче, по плану нам предстояло прийти в деревню часам к двенадцати ночи. Но просто так там ничего не делалось – это не туристический поход. Все обязательно через одно место. Вот как если ты встанешь на коврик и тебе скажут, что это твой плот, а кругом море, и, если сойдешь с ковра, утонешь. Так там устроено. Все не по-настоящему, но ты должна усиленно изображать, что принимаешь это за чистую монету. В общем, сначала мы дошли до ведьмы. – Я усмехнулся, рассказывать об игре было неловко; у Сани таких проблем не возникало, он считал, что «Дофамин» – это круто, а я казался себе великовозрастным дураком на детском утреннике. – У этой ведьмы были мобы, которые выполняли роль наших теней, но по факту должны были просто довести нас через лес до деревни. Для этого их привязали к нам длинными веревками, чтобы шли дольше.

– Я понимаю. – Наташа уловила мои метания. – Я смотрела несколько выпусков «Последнего героя» и «Форта Боярд» и еще чего-то. Мне нравятся такие приключения. Но я и подумать не могла, что подобные лагеря существуют.

– Существуют. Проверено на личном печальном опыте. В общем, нас привязали к этим теням, и мы пошли. Задачей теней было немного поплутать по лесу, чтобы участники понервничали, но не дольше пары часов, а потом привести их в деревню. Так, собственно, получилось со всеми, кроме меня. Моей тенью была Ева. Она прямо сказала, что не хочет столько времени глупо блуждать в трех соснах, и предложила сходить на озеро искупаться. Мы развязались, поплавали, а потом просто сидели и болтали, пока я не заснул. А проснулся от крика. Евы рядом не было. Я пошел ее искать. И как будто бы даже нашел их, но попал в ловушку, и на меня свалилась большая сухая дубина.

– Погоди. Ты сказал, что нашел их. Кого «их»?

– Вот это самое непонятное. – Я снова попытался вспомнить тот момент. – Я увидел двух людей и не сомневался, что один из них – Ева. Только она потом сказала, что мне это привиделось. И что она отошла пописать, а вернулась – меня нет. А еще у нее на скуле был синяк, как будто кто-то двинул кулаком под глаз. По ее словам, она просто в овраг свалилась, но как можно упасть в овраг и удариться лицом? Вот такая история.

Я замолчал, наблюдая за Наташиной реакцией. Девчонка сидела, подперев ладонью подбородок и задумчиво устремив взгляд в потолок.

– Может, она кого-то покрывала?

– Я тоже сразу так и подумал! Но все равно она вела себя странно и успокаивала зачем-то меня.

– Конечно, странно, если это она тебя заколдовала и привязала к себе.

– Кажется, ты хотела услышать, что скажу я, а не Саня! Вот я и говорю тебе как есть, без всякой этой ролевой фигни, – откликнулся я немного резко, но, заметив, как расширились Наташины зрачки, поторопился сдать назад: – Пожалуйста, не нужно смешивать игру и то, что было на самом деле.

– А вдруг то, что вы пили из котла, было какое-то галлюциногенное?

– Думаешь, лагерь практикует подобные методы вовлечения в игру? Я скорее поверю в приворот, чем в наркотики.

– А Ева сама тебе ничего не давала?

– Только жвачку.

– Так, может, дело в жвачке? Но зачем ей скармливать тебе галлюциногенную жвачку? У вас с ней что-то было? Поэтому ты на нее так запал?

– Нет! Не было. Ни до лагеря, ни после.

– Но если предположить, что тебя все же чем-то накачали, а крики и люди – лишь плод твоего воображения, то как ты можешь с уверенностью утверждать, что ничего между вами не было? И что синяк тоже не твоих рук дело? – Наташа на секунду задумалась, а потом с новым воодушевлением выдала: – А вдруг это ты сам на нее напал, а потом все забыл? Так бывает, если человека мучает совесть.

– Издеваешься?

– Ну а что? Смотрел фильм «Сердце Ангела»?

– Смотрел! – отрезал я. – Еще немного – и я пожалею, что рассказал тебе обо всем.

– Кстати, мне ответила одна девушка, Рина, с которой Ева снимала квартиру. Где сейчас Ева, она не знает, но разрешила ей позвонить.

– Что же ты молчала! – Я негодовал и в то же время был готов расцеловать Наташу. – Давай позвоним ей прямо сейчас?!

Мы устроились на кухне. Сели рядом и, включив громкую связь, положили телефон перед собой на стол.

Был час дня, и Рина ответила на звонок бодрым голосом. Судя по звукам на заднем плане, она находилась на улице.

– Рина, доброе утро! Скажите, пожалуйста, вам сейчас удобно говорить? – задорно выпалила Наташа голосом, каким обычно разговаривают надоедливые рекламные агенты, и тут же поторопилась пояснить: – Меня зовут Наташа. Я по поводу Евы. Я собираюсь снять комнату в одной с ней квартире и хотела бы немного о ней узнать. Вы уж простите, что я к вам обращаюсь, но сейчас такое время. Лучше все заранее проверить.

– Я понимаю, – дружелюбно отозвалась Рина. – Тут такое дело, Ева отличная девчонка и замечательная соседка, особых претензий никаких. Но есть один нюанс, из-за которого я бы не могла с чистой совестью советовать вам ее как хороший вариант для совместного проживания.

Наташа насторожилась:

– Какой нюанс?

– У нее какие-то проблемы то ли с парнем, то ли с семьей. Точно не знаю, но она постоянно от кого‑то прячется и боится, что ее найдут. Потому часто переезжает и порой делает это внезапно. Вот как в моем случае. Взяла и уехала, не предупредив. Потом позвонила и сказала, что нашла себе другую квартиру. А мне что прикажете делать? За два дня я новую девочку не найду, а всю квартиру оплачивать для одной слишком дорого. Кстати, не хочешь ко мне? Я обязательная и чистоплотная. Только у меня кот.

– Большое спасибо, – ответила Наташа. – Та квартира мне больше по расположению подходит.

– Ладно, как знаешь, но я тебя предупредила. Если Ева свалила, то все. С концами. Она вон у меня даже чемодан свой оставила и ключи не торопится отдавать, зараза.

– А парень у нее есть?

– Трудно сказать. Мы не особенно близки и про личную жизнь друг другу не рассказывали. Но в квартиру она его точно не приводила.

– А где она учится или работает?

– Нигде не учится. Во всяком случае, у меня такой информации нет. С сентября работала в частной кондитерской. А до этого – официанткой в стриптиз-клубе, но это не точно. Больше мне тебе сказать нечего. К тому же я уже пришла. Надумаешь стать моей соседкой, звони.