К востоку от Евы
– Пришел к знакомой девчонке, а ее у меня на глазах схватил какой-то тип, посадил в машину и увез.
Рот брата приоткрылся.
– А ты чего?
– Я ничего. Рыпнулся, получил в нос и смотрел, как они уезжают.
– Жестко. – Брат выглядел озадаченным.
– Ладно. Не совсем так. Она сказала, что все нормально и чтобы я не лез, но я видел, что не нормально.
– А, – Митя отмер, – тогда ладно. Все понятно. Любовные разборки. Какой-нибудь ее бывший чел, и она с ним так мирится. У меня похожая история была. Она нарочно со мной флиртовала, чтобы он ревновал и пришел извиняться. Ну он и пришел, только сначала на меня наехал. Девчонки так любят подставлять.
Звучало правдоподобно. Я хотел еще рассказать ему про ключи, но раздался заунывный сигнал домофона, и Митя отправился встречать своих «гостей».
С другой стороны, бывшие не надевают скрывающую лицо маску и не залепляют номера машины грязью.
Но Ева была такой девушкой, что наверняка нравилась многим парням, и большинство из них были ее возраста, а то и старше. Для чего ей тогда, спрашивается, приглашать на чай малолетнего меня, принимать комплименты и подпитывать надеждой?
Однако эти мысли я тут же отмел. К Еве они не имели отношения, хотя и казались разумными. Я четыре года проучился в кулинарном колледже и неплохо разбирался в психологии девчонок. Да и надеждой, по правде говоря, я подпитывался сам. Ева ничего нарочно не делала. Потому-то я на нее так и запал, что видел в ее глазах искренность.
– В детстве я мечтала оказаться вот так ночью в лесу, – сказала она, когда после купания мы сидели на берегу озера и ждали рассвет. – Считала, что во мне течет кровь оборотней, и верила, что полнолуние придает мне сил. Думала, стоит попасть в лес, как откроется мое истинное предназначение.
– Стать волчицей и носиться по лесу со своей стаей?
– Нет. За мной должен был прийти оборотень-медведь и забрать в свой прекрасный замок.
Есть такая норвежская сказка «На восток от солнца, на запад от луны», я ее в детстве очень любила. Там девушку отдают в жены белому медведю. По типу нашего «Аленького цветочка», только немного по-другому. Днем он был белым медведем, а ночью приходил к ней в человеческом облике. Но как он выглядит, она не знала, ей запрещено было зажигать свечи. Ну, то есть видеть она не видела, но понимала, что это человек. – Ева лукаво улыбнулась. – А потом ей все-таки стало очень любопытно, и, когда медведь заснул, она зажгла свечку, и, естественно, он оказался прекрасным принцем. Таким красивым, что девушка, залюбовавшись им, не заметила, как воск со свечи потек и капнул на его обнаженное тело… Из‑за этого нарушилось проклятие троллихи, и та забрала принца в свой замок, куда не было дороги. И тогда девушка отправилась его искать. Долго искала, там много всего, но все, конечно же, закончилось хорошо. Это очень романтичная сказка.
Но полнолуние было три дня назад, а за мной никто не пришел. – Ева хитро посмотрела на меня. – А знаешь почему?
– Почему?
– Потому что я выросла и перестала в это верить, а волшебство происходит только с теми, кто в него верит.
– Вообще-то, у вас тут магический лес, забыла? И ты – моя тень.
– Ох, – она тяжело вздохнула, – конечно же, я помню. Просто немного завидую тебе.
Мы сидели, прижавшись друг к другу плечами и коленями.
– Вы все, кто сюда приехал, счастливые, – пояснила она. – Пускай ненадолго, но вам удается сбежать от реальности и снова почувствовать себя теми, чьи желания способны исполняться.
– Но ты ведь тоже играешь.
– Нет. Я тут работаю, и это все меняет.
– А я вообще случайно сюда попал, хотел свалить до того, как вывезут в лес, но не получилось.
– Значит, ты не сильно расстроишься, если не выиграешь?
– Честно? Я даже правила почти не запомнил.
– Интуиция меня не подвела. – Ева повернулась, и ее лицо оказалось так близко, что она почти касалась губами моих губ, отчего сердце взволнованно застучало. – Я сама выбрала стать твоей тенью. Так ведь бывает, что увидел человека и он сразу тебе понравился?
– Бывает, – охотно подтвердил я, хотя сам прежде такого не испытывал.
Я почти никогда не предавался размышлениям о своих переживаниях и не надумывал лишнего, а если вдруг чувствовал себя нехорошо, то старался отвлечься, занявшись делом. В этом смысле готовка очень помогала.
Спагетти карбонара со сливками – любимое блюдо отца. Мелко порубить репчатый лук, раздавить чеснок ножом, тонкими ломтиками нарезать бекон, обжарить бекон с чесноком, потом лук отдельно, приготовить соус: яичные желтки, пармезан, сливки и обжаренный лук. Горячие спагетти альденте сразу же залить соусом и, выложив на сковородку к бекону, дождаться, пока соус загустеет.
Вопрос номер один: что делать с ключами? Без них Ева не сможет попасть домой. Моего номера телефона у нее нет, у меня ее тоже. Можно положить ключи под коврик или оставить соседям, но кто знает, что это за люди?
Вопрос номер два: стоит ли идти в полицию? Что я им скажу? Что Ева просила не вмешиваться, но мне все равно не по себе? Вряд ли для полиции это будет хоть сколько-нибудь весомым аргументом.
И наконец, третий вопрос: как найти кого-то из ее знакомых, чтобы через них выяснить, где может быть Ева, или даже попробовать связаться с ней?
– Какой волшебный запах! – Мама заглянула на кухню.
Я не слышал, как она вернулась с работы.
– Привет! – сказал я.
– В такие моменты я счастлива, что ты выбрал эту профессию.
Раньше поступление в кулинарный колледж мама не одобряла, но к четвертому курсу смирилась, а когда я стал готовить, увидела наконец положительные стороны моего выбора.
– А сколько времени? – неожиданно спохватился я.
– Уже восемь. Папа скоро придет.
Накрыв сковородку крышкой, я снял фартук.
– Слушай. – Идея, пришедшая мне в голову, еще не успела оформиться, но я чувствовал, что именно так и должен поступить. – Мне сейчас нужно уйти. Поужинайте без меня, ладно?
– Как уйти? Куда уйти? – переполошилась мама. – Поздно уже, и мороз дикий.
– Это ненадолго. К девяти вернусь.
– А что случилось?
– Забыл кое‑что отдать знакомой. Это на той стороне шоссе. Сбегаю и вернусь.
– Что передать? Какой знакомой?
– Мам, мне двадцать! – Я повесил фартук ей на руку. – Передаю штурвал тебе.
Это было единственно правильное решение! И как только я сразу не сообразил?
Оставить в двери Евиной квартиры записку с номером своего телефона и объяснением, что ключи у меня.
Оделся я за пять минут, и пятнадцать заняла дорога. В подъезд вошел, воспользовавшись магнитным ключом на связке. Поднялся на этаж и уже стал подыскивать место, куда бы воткнуть записку, как вдруг не удержался: вставил ключ в скважину и отпер дверь.
В квартире горел свет.
– Ева! – на всякий случай позвал я. – Ева.
Но никто не откликнулся.
Немного постояв в нерешительности, я прошел на кухню.
Все говорило о том, что надолго уходить девушка не собиралась и ждала меня. На столе стояли две чашки, а перед тем, как Еве понадобилось спуститься к подъезду, она резала яблоки: их дольки лежали на разделочной доске и уже немного обветрились. К счастью, на плите ничего не готовилось. На пузатой дверце доисторического холодильника «Зил» висел выцветший стикер с номером телефона и надписью «Егор Степанович. Хозяин», но он тут был еще до появления Евы.
Я прошел в комнату, включил свет и осмотрелся. Вряд ли я искал что‑то конкретное, но надеялся на какую-нибудь подсказку, которая откроется мне при виде ее вещей. Однако ничего нового не увидел. Только утюг на письменном столе и рядом раскрытую косметичку. Я вернулся на кухню, съел дольку яблока, заглянул в холодильник и нашел заварные пирожные. Тот самый брак, о котором говорила Ева.
Убрав яблоки в холодильник, я выключил везде свет. У меня и в мыслях не было скрывать, что я здесь побывал. Воткнул записку в дверную щель и с чувством выполненного долга вернулся домой, как и обещал, к девяти.
У меня есть важный жизненный принцип: никогда не запариваться из-за того, чего я не в состоянии изменить. Погода, политика, общественные настроения, непредвиденные стечения обстоятельств – все это меня совершенно не волнует. Я не стану расстраиваться, если прогноз обещает снежный коллапс или резко скакнули цены на гречку. В этом, конечно, нет ничего приятного, но если я стану из-за такого переживать, то сделаю себе хуже в два раза.
Но если вдруг что-то зависит только от меня – вкус приготовленного блюда, выполнение данного обещания, настроение близких, победа команды, экзамены – да что угодно, – я не успокоюсь, пока не сделаю все как надо.
Три дня подряд я ходил проверять записку. А на четвертый, окончательно разволновавшись, все-таки отправился в полицию.
Нехотя выслушав мой сбивчивый рассказ, дежурный выдал мне чистый лист А4.
– А теперь все то же самое, только в письменном виде. Внизу укажи свои паспортные данные и контактный телефон.
– И все? – Я не понимал, почему он так равнодушен.
– Заявление рассмотрят и передадут по назначению.
– А это долго?
– Сложно сказать, но, скорей всего, в течение недели. Хочешь ускорить процесс, пусть обратятся ее родственники.
– Да я понятия не имею, кто ее родственники. Даже фамилию не знаю.
Полицейский недовольно закатил глаза.
– А мы, по-твоему, волшебники? Пиши заявление, будут приняты надлежащие меры – так быстро, насколько это соответствует ситуации.
Однако чем дольше я сидел над чистым листом, пытаясь описать случившееся, тем отчетливее понимал, что в полиции не станут с этим разбираться. Ева была взрослой самостоятельной девушкой, которая добровольно села в ту машину и которая, вполне возможно, сейчас отлично проводит время на каком-нибудь курорте, совершенно не желая, чтобы ее искали.
Так что из полиции я ушел ни с чем и снова отправился на квартиру к Еве.
Там ничего не изменилось.
Первым делом я поискал ноутбук, но не нашел. У Евы не было ни книг, ни тетрадей, ни ежедневников. Только все самое необходимое: минимум одежды, косметика, фен.
Вероятно, остальное находилось среди вещей, которые она собиралась перевезти, но не успела.
Так что единственное, к чему я смог хоть как‑то привязаться, был телефон Егора Степановича на холодильнике и название кондитерской на коробочке с пирожными, в которой, по моим предположениям, Ева работала.
– Слушаю, – проскрипел в трубку старческий голос.
– Егор Степанович? – уточнил я.
– Говорите!
Я вспомнил, что Ева называла хозяина квартиры «вредным стариком», поэтому не сомневался, что это именно он.
– Я бы хотел снять у вас комнату, – не моргнув и глазом выдал я, не придумав ничего лучше. – Мне сказали, одна свободна.
– Кто сказал? – с подозрением спросил он.
– Не помню, кто именно. Но я очень срочно подыскиваю жилье, поэтому звонил многим друзьям.
– Гражданство РФ? Регистрация есть?
– Я москвич. Студент.
– Семь тысяч в месяц. Показывать ничего не буду.
– Но ведь в этой квартире уже кто‑то живет?
– Допустим, живет.
– Может быть, вы мне дадите телефон этого человека и он сам мне покажет?
– Нет. Никто вам ничего не покажет. Комната заперта, а ключ у меня. И его я отдам только после предъявления паспорта и оплаты. Деньгами. Нормальными. Бумажными.
– Хорошо, – сдался я. – Скажите, куда подъехать.
Глава 5
Я отправился к старику в надежде уговорить его дать мне телефонный номер Евы.
Егор Степанович жил в четырех остановках на автобусе от метро, как раз по моему маршруту в колледж. Я ведь и Еву встретил, когда она ехала от него с ключами.
Было снежно и пасмурно. По-зимнему тепло, но промозгло. Снег на асфальте превратился в слякоть, и пока я шел до нужного дома, забрызгал штанины грязью. Пришлось остановиться перед подъездом его серо-белой девятиэтажки и оттирать их снегом.
На лестничной площадке у них располагалось по четыре квартиры, и нужную дверь я признал с первого взгляда: старая и обшарпанная, с грязным резиновым ковриком и заляпанным краской дверным звонком.
– Кто там? – проскрипел старик после того, как дребезжание звонка стихло.
– Здравствуйте! Я по поводу комнаты, – крикнул я в дверь.
– Кто? – переспросил он.
– Я вам звонил недавно. Вы сказали, что можно приехать.
Послышался щелчок замка, звякнули дверные цепочки, и дверь приоткрылась.
Егор Степанович напоминал высушенную палку: высокий, очень худой и сморщенный.
– Давай паспорт. – Он протянул руку с крючковатыми пальцами.
Я передал паспорт и не успел опомниться, как старик, выудив из кармана телефон, сфотографировал один за другим два разворота паспорта.
– Теперь деньги, – потребовал он, возвращая корочку.
– На самом деле я по поводу Евы, – решительно сказал я, наивно полагая, что раз он видел мой паспорт и даже зафиксировал его, то теперь проникнется ко мне доверием. – Вы знаете Еву? Девушку, которая сняла у вас комнату. Я опасаюсь, что с ней что‑то случилось, поэтому хотел попросить у вас ее телефон.
– Никого не знаю, ничего не знаю. Уходи!
В ту же секунду дверь захлопнулась.
– Я вас очень прошу! Можете мне не открывать, – снова закричал я. – Скажите только номер ее телефона, и все. Вы же видели мой паспорт. Ева моя хорошая знакомая, и я хотел бы с ней поговорить. Знаю, что она оставила вам свой номер…
– Никого не знаю. Ничего не знаю, – повторил старик.
– Пожалуйста! Это очень важно. Если хотите, позвоните ей сами, я могу поговорить с ней по вашему телефону, в вашем присутствии. Мне просто выяснить, все ли с ней в порядке.
За дверью повисла тишина, и я снова нажал на звонок.
– Я уже вызываю полицию, – взвился старик. – Уходи немедленно!
– Предложи ему деньги. – Громкий шепот за спиной заставил меня вздрогнуть и обернуться.
В щели приоткрытой соседской двери едва различимо проступал бледный контур лица.
– Что? – переспросил я, хотя прекрасно слышал.
– Егор Степаныч деньги любит.
Сколько ни силился, я не мог рассмотреть говорившего, но, судя по росту и голосу, это, скорее всего, был ребенок.
– Егор Степаныч, – воодушевившись, позвал я. – Я готов заплатить за ее номер.
– Сколько? – тут же откликнулся старик.
Я достал из кармана смятые купюры и пересчитал: четыреста рублей сторублевыми бумажками и две по пятьдесят.
– Триста рублей.
– Я вызываю полицию, – проскрипел Егор Степаныч.
– Пятьсот.
– Уходи!
– А сколько нужно?
– Три тысячи. Наличными.
– Так много? У меня столько нет.
– Тогда я звоню в полицию.
Я снова порылся в карманах.
– Хочешь, я тебе дам три тысячи? – предложил голос из‑за соседской двери.
– Серьезно? – Я недоверчиво уставился в щель.
– Ну, у тебя же на карте есть? Переведешь, а я тебе бумажки.
Отдавать три тысячи за номер телефона было безумием, но я совершенно растерялся, понимая, что другого выхода нет.
– Ладно. Давай.
В щели вспыхнул свет, и я наконец увидел взлохмаченную девчонку в новогодней пижаме.
Она продиктовала свой номер телефона, и я перевел Наталье Ивановне К. три тысячи рублей.
После чего дверь закрылась, и на долю секунды я вдруг забеспокоился, что меня кинули, однако Наталья Ивановна довольно быстро вернулась и позвала:
– Зайди сюда.
– Зачем?
– Через порог нельзя ничего передавать. Не знаешь, что ли? – Она посторонилась, пропуская меня в свою квартиру. – На площадке холодно. А я болею.
На вид девчонке было лет шестнадцать. Облако длинных всклокоченных волос, любопытные глаза, подростковая неловкая суетливость.
В квартире сильно пахло апельсинами.
– Держи. – Она сунула мне в руку три тысячных купюры. – Егор Степаныч нам все продает. Смородину дачную, грибы, семечки и кабачки. Жадный очень. Мы бы и не брали, но мама считает, что «неудобно». Он приносит и говорит, что специально для нас привез. Хотя мы не просим. А потом торгуется еще. Но три тысячи за номер телефона – это, конечно, ужас.
– Думаешь, нужно поторговаться?
– Нет. Он не уступит. – Она понизила голос. – Очень вредный дед.
– Ясно. Спасибо! – Я благодарно улыбнулся. – Тут просто такая ситуация, что я, может, и на десять тысяч согласился бы.
– Ого. – Девчонка вытаращилась. – Она тебе еще больше должна?
– Кто? Ева? Нет. Там дело в другом.
– Понятно. – Она закусила губу, будто боясь сказать лишнее.
– Ты ее знаешь?
– Нет.
– Точно?
– Если речь о девушке с дредами, то с ней я не знакома.
– О ней. А как ты догадалась?
– В глазок ее видела. И на улице потом из окна. К Егору Степанычу не приходили другие девушки.
– Да ты Нэнси Дрю. – Я не мог скрыть улыбку.
Девчонка заметила это и тут же поинтересовалась:
– Вы поссорились, да? Ты ее парень-абьюзер и она от тебя сбежала?
– Если ты так думаешь, то зачем решила помочь? – иронично поинтересовался я.
Она рассмеялась:
– Не обижайся. Это я со скуки выдумываю. Второй месяц дома сижу, ни с кем не общаюсь. Всякая ерунда в голову лезет. У меня хронический отит. – Откинув волосы, она продемонстрировала ватку в ухе. – То проходит, то воспаляется.
Я посмотрел себе под ноги. Грязь с ботинок собралась на ламинате рядом с ковриком в темную лужу.
– Ничего. – Хозяйка поймала мой взгляд. – Я вытру.
– Спасибо за помощь. – Я вышел на площадку.
– Удачи! – пожелала она, но дверь запирать не стала, высунув нос в щелку.
Я снова позвонил в квартиру Егора Степаныча.
– Кто? – сразу же откликнулся тот, стоя, вероятно, все это время за дверью.
– Егор Степаныч, я хочу купить у вас номер Евы.
– Кто такая Ева? – Дверь опять открылась, и старик вперился алчным взглядом в зажатые в моей руке деньги.
– Девушка, которая сняла у вас комнату.
– А-а-а. – Он понимающе затряс головой. – Растафари. А ведь она предупреждала, что ты будешь ее искать.
– Вряд ли она знала, что я приду сюда.
– Еще как знала. – Старик прищурился. – Но ты не должен был так рано приходить. Возвращайся через месяц.
– Но я готов заплатить прямо сейчас. – Я помахал перед ним деньгами.
– С учетом того, что мы имеем, этого слишком мало. Если я скажу тебе ее адрес, она съедет с квартиры, а мы договаривались минимум на два месяца. Значит, стоимость моей информации должна включать месячную аренду комнаты. Соответственно, три плюс семь. – Старик почесал подбородок. – Добавим еще секретность… Короче, с тебя пятнадцать тысяч.
– Да вы что?! У меня нет таких денег!
– Это же не адрес, а только телефон, – подсказала девчонка из‑за двери.
– Мне бы только номер ее телефона, – повторил я за ней.
– Номер? – Егор Степаныч задумчиво поморщился. – Про телефон она ничего не говорила.
– Вот видите! – Я снова показал деньги. – Тогда никакой секретности.
– Погоди. – Старик захлопнул дверь.
– Ева не могла знать, что я буду ее искать, – словно оправдываясь, сказал я соседке.
– Это ты так думаешь, – охотно отозвалась она. – А девушки всегда чувствуют такое сердцем.
– Черт, – внезапно догадался я, – может быть, она имела в виду того парня, который напал на нее?
– На Еву кто‑то напал? – Щель соседской двери стала шире.
– Да. Поэтому я ее и ищу. Хочу узнать, все ли в порядке.
– Ого! А что случилось?
– Просто подъехала машина, из нее выскочил парень, схватил Еву и увез. – Пришлось немного сгустить краски, чтобы ей стало ясно, насколько это важно.
– Ничего себе! – ахнула она. – А ты?
Ответить я не успел, вернулся Егор Степаныч и показал небрежно отодранный кусок картонки с накарябанным на ней телефонным номером. Цифры были буквально выцарапаны и лишь в нескольких местах проглядывали чернила ручки.
– Деньги вперед, – объявил он.
– Спасибо! – Отдав ему три тысячи, я забрал картонку.
– За адресом приходи через месяц. Будет стоить семь плюс две за секретность, – объявил старик и захлопнул дверь.
– А ты когда ей будешь звонить? – с любопытством поинтересовалась соседка.
– Еще не решил. – Я вызвал лифт.
– А давай ты позвонишь ей прямо сейчас?
– Зачем?
– Ну, мне же тоже теперь интересно узнать, все ли с Евой в порядке.
– Сейчас я тороплюсь. У меня зачеты, а для такого звонка нужно настроиться.
– Как это «настроиться»? Просто звонишь, и все.
– Может быть, я ей напишу.
– Тогда как ты узнаешь, что тебе отвечает именно она? Потому что если с ней не все в порядке, то писать за нее может кто угодно.
Звучало здраво.
– Ты права. Лучше услышать ее голос.
– Тогда звони сейчас.
– Сейчас не хочу.
– Ну блин. Так нечестно. – Она обиженно засопела. – Я же умру от любопытства.
Двери лифта раскрылись.
– Я тебе позвоню, – пообещал я, перед тем как войти в кабину. – Наталья Ивановна – это же ты?
– Можно просто Наташа, – весело отозвалась она. – Только обязательно позвони. Я буду ждать!
На самом деле я лукавил. Беспокойство, связанное с Евой, утомляло, и затягивать его не имело смысла. Один звонок – и все решится. К тому же я заплатил за это три тысячи, во что до сих пор верилось с трудом, словно меня развели цыгане.
Не выходя из подъезда, я поднялся к почтовым ящикам и с замиранием сердца набрал номер Евы.
Опасение, что ее телефон окажется заблокированным, рассеялось сразу. В животе поселился холодок волнения, но гудки протяжными завываниями проходили один за другим, а ответа не было. Я уже приготовился сбросить вызов, как вдруг на той стороне кто‑то едва различимо сказал: «Алло».
– Ева?! – обрадовался я. – Привет! Не отвлекаю?
– Это кто? – спросила она также шепотом.
– Это Ян. Ну, помнишь… из «Дофамина». Извини, что потревожил, лишь хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
– Больше не звони мне, – торопливо пробормотала она, и я приготовился к тому, что она скинет звонок, однако в трубке раздалось шуршание, и откуда-то издалека донесся едва различимый мужской голос:
– Ты с кем‑то разговариваешь?
– Нет, – ответила Ева. – Тебе показалось.
В трубке снова что‑то зашелестело.
– Что ты там прячешь? Покажи! – потребовал голос. – Убью!
Ева тихо вскрикнула, будто от боли, и связь прервалась.
Глава 6
После неприятного и тревожного звонка Еве я понял, что немедленно должен обсудить с кем-то случившееся. Не с братом, потому что он казался мне слишком беспечным, и уж точно не с родителями, чью реакцию предсказать было несложно. «Не нужно лезть туда, куда тебя не просят», – скажет мама. «Ты пересмотрел кино», – посмеется папа.
Из школьных друзей у меня остался только Игорь, но, погрязнув каждый в своих делах, мы очень редко общались, и вывалить с бухты-барахты на него историю про Еву было бы совершенно неуместно.
В колледже я одно время сошелся с двумя подружками: Аней и Лизой. Мы общались с ними без какой-либо романтики – обычные приятельские отношения: ходили вместе, помогали друг другу по учебе, болтали на переменах и пили кофе в кафе, но потом появилась Инна, и пришось это прекратить.
На ум приходил только Саня. Парнишка из «Дофамина», с которым я познакомился сразу, как только сел в лагерный автобус.
Те, кто уже был знаком, садились вместе впереди, а одиночки проходили в конец салона. Место рядом со мной занял шустрый русоволосый парнишка: узкая белая футболка с узором кошачьих следов, темно-серые холщовые шорты, на шее плотно облегающие черные бусы. Глаза светлые, улыбка на пол-лица.
– Саня. – Он протянул руку.
– Я… я… – начал было, но вовремя поправился: – Митя.
Саня то и дело крутил головой, высматривая кого‑то среди кресел.
– Тут должны быть две девчонки, ниче такие, не успел познакомиться, наверное, в другом автобусе. Я в МИРЭА учусь. На айти. А ты где?
– В школе, – нехотя соврал я. – Десятый класс закончил.
– Второгодник, что ли? – Саня намекнул, что выгляжу я старше.
– Нет.
– Ну ладно, салага. – Он небрежно похлопал меня по плечу. – Тогда придется тебя защищать.
Я скептически оценил телосложение Сани.
– А есть от кого?
– Конечно. Это же мистический сезон. Духи, демоны, призраки… Не знаю. На форуме писали, что сценарий новый, поэтому можно только догадываться. Но разработчики очень старались.
– Так, друзья. – В проходе нарисовался высокий бородатый мужчина в черной футболке с логотипом «Дофамина». – Меня зовут Гена. И я один из ваших кураторов. Дорога займет два с половиной часа. К двенадцати должны быть на месте. Тридцать минут на размещение, потом общий сбор, в половине второго обед, а после семи вечер знакомств: песни, танцы, все дела. Основной инструктаж по сезону завтра, так что пока расслабляйтесь.
В открытые двери автобуса влетела девушка. На ней тоже была надета черная футболка, а в руках она держала планшетку с бумагами. Обращаясь ко всем, девушка выкрикнула:
