Помешанный

Гостеприимство Шмелёва – это особая категория пытки

Потянув за железное кольцо тяжелой деревянной двери, я переступаю порог внушительного дома из сруба, чтобы в следующий миг остолбенеть от вида окружающего меня пространства.

Квадратная комната с шестью окнами, облаченными в деревянные рамы, по краям которых плотным полотном свисает паутина, не кажется жилой. Из-за толстого слоя пыли на полу выглядывает светло-кремовый паркет. Слева от входных дверей имеется лестница, которая вроде как ведет на чердак, ибо снаружи эта постройка не подразумевает ещё один полноценный этаж. Пространство между деревянных ступенек также, как и всё вокруг, оплетено паутиной, словно сетью.

Этот дом не слышал о существовании влажной уборки? Так и до развития обсессивно-компульсивного расстройства не далеко.

Однако я рано обрадовалась, решив, что этим все сюрпризы заканчиваются.

Помимо перечисленных прелестей, в доме не видно дверей, которые бы вели на кухню, в ванную или другие комнаты. Тут вообще кроме узкой железной койки в правом углу и массивного стола из тёмного дерева, расположенного посреди комнаты, будто алтарь – нет ничего.

Ба! Так может это сюрприз? Наверное, под этим самым столом прячутся мои друзья. Сейчас вот Илья зайдет с криком: «Поздравляю с пенсией!». Его поддержит дружный гомон ребят и это положит конец дурацкому розыгрышу. Иначе… Даже думать не хочу, что там «иначе».

Подпрыгиваю на месте, когда за спиной хлопает дверь.

– Освоилась, жёнушка? – интересуется ненавистный мне голос.

Резко оборачиваюсь, чтобы оборвать поток грязных шуток, свойственных этому гадкому змею, но оказываюсь вдруг прижатой к стене, обитой бежевой вагонкой.

А… где все остальные: мои друзья; родители? Мы же не будем ночевать здесь вдвоем с Ильёй? Не будем ведь? Нет… Только не это…

Срабатывает триггер. Я зло сжимаю кулаки, готовясь сопротивляться очередным издевательствам соседского мальчишки. Только вот… мальчишка вырос. Это больше не тот вредина Шмелёв, с которым я могла огрызаться до потери пульса. И в отличие от школьных времен, в этой реальности, он не позволит себя ударить. Илья вырос. Этот неоспоримый факт обрушивается на моё сознание только сейчас, в моменте, когда я оказываюсь так близко к мощной груди мужчины. Вместо высокой долговязой фигуры четырнадцатилетнего парня передо мной стоит здоровенный киборг, весом не менее девяноста килограмм и с таким внушительным разворотом плеч, что меня за этими самыми плечами даже не видно.

Разжав кулачки, растопыриваю пальцы, желая обхватить плиты грудных мышц, убедиться, что эта версия Шмелёва настоящая.

Наощупь мышцы кажутся неестественно твердыми, будто Илья что-то туда подложил.

– О… – неразборчиво тяну, исследуя Шмелёва, – словно камень.

Илья глухо рычит. Горячая кожа под моими пальцами через ткань передаёт эту вибрацию.

– Ничего себе… – лопочу, не осознавая в какой опасности нахожусь. – Порычи ещё! – требую от Ильи выполнения команды, сосредоточив всё внимание на тактильных ощущениях и горячих волнах, передающихся мне от мужского тела.

Шмелёв опускает ладони на вагонку, тем самым беря меня в капкан и снова подаёт этот звериный звук.

– Ух! Какой злой! – тихонько хихикаю, мгновенно убирая руки с его груди. Поднимаю смеющийся взгляд на парня, и улыбка в миг спадает с моего лица. – Шмелёв… – встревоженно бормочу, – тебя знатно перекосило вообще-то… Знаешь, вот здесь залегла складочка, – поднимаю ладонь, чтобы прикоснуться к морщинке между хмурыми бровями.

– Ты сейчас в шаге от консумации брака, – низким тяжелым голосом говорит Илья, перехватывая мою кисть, но потом злорадно скалится. – И я тоже хочу потрогать твои складочки.

Глаза у него при этом такие… натуральные. Я даже поверила в его игру. Она как раз в традициях Ильи, то есть понятная лишь ему одному.

И да, у меня пока нет морщин. Дурак, дурацкий ляпнул, не подумав.

– А что такое "консумация"? – задаю тревожащий вопрос и невольно вжимаясь в стену, чтобы между нами появилось хотя бы немного свободного пространства.

– Зачем объяснять, если можно показать? – заговорщическим тоном произносит парень, после чего решительно склоняется надо мной.

– Эй! – вспыхиваю, молотя кулаком по бицепсу. – Пионер, держи дистанцию!

Тяжелые руки Ильи властно опускаются на мои плечи, тем самым пригвождая меня к полу.

– Я бесконечно долго ждал этого дня, – хриплым голосом изрекает Шмелёв. – Теперь ты моя, Варя. Со всеми потрохами моя.

– Совсем что-ли? – испуганно моргаю, теряя нить происходящего. – Шмелёв, отпусти!

– Напоминаю, если ты вдруг решила забыть один немало важный факт. Я твой муж.

– Илья, – набираю в грудь побольше воздуха, чтобы сказать всё, что задумала, – ты наверно пропустил приём лекарств. Прими пилюли. Включи, наконец, мозг, и давай уже сядем за стол переговоров. – Отталкиваю от себя наглые ручищи, которые так и норовят стиснуть, сжать, залезть под мой пиджак и обхватить полушария груди. – То, что ты сотворил с моим паспортом, просто за гранью понимания. И эту ошибку ты исправишь. Завтра утром в первом попавшемся отделении загса мы должны развестись.

После моих слов Илья вспыхивает, словно спичка.

– Я смотрю ты в конец обнаглела, Варенька, – притворно мягким голосом заключает зеленоглазый змей и, обхватив моё лицо пятернёй, больно впивается в нежную кожу пальцами. – Напомнить, как ты должна вести себя рядом со мной?

– Смотреть в рот и поддакивать? Называть "господином"? – яростно шиплю. – Ты издевался надо мной. Только что ноги лизать не заставлял.

Шевелить губами в такой позе неудобно, но, зная Шмелёва, с уверенностью могу сказать, что этот гад не отпустит пока не получит нужный ответ. Так было всегда. Сначала доведёт меня до состояния неконтролируемой агрессии, потом больно сожмёт и не отпустит пока я не усвою очередную «мораль».

– И лизать будешь. И сосать, – усмехнулся, насквозь прожигая тяжелым взглядом. – Никуда не денешься, Варя.

Игнорирую его слова. Этот злыдень вечно какую-то ерунду несёт.

– Отстань от меня! Достал уже!

Шмелёв всё же убирает ладонь. На короткий миг я чувствую облегчение, но буквально в следующую секунду парень остервенело нападает на мой рот.

Мужские губы оказываются обжигающе горячими, твердыми и ненасытными. Илья с силой прижимает моё тело к себе, усиливая напор. Я дёргалась в его руках словно птица, попавшая в силки. Сопротивляюсь с отчаянием утопающего. В общем делаю всё, что так бесит парня.

Шмелёв ожидаемо звереет. И когда я всё-таки дотягиваюсь до его головы, намертво впиваясь пальцами в короткие волосы, Илья начинает зверски грызть мои губы.

Вкус крови смешивается с мускусно – древесными нотками поцелуя, которым меня терзает Шмелёв. Не знаю как, но мне удаётся освободить рот от этого ненормального маньяка.

Неистово мотаю головой, словно заведённая, повторяя:

– Отпусти! Пожалуйста, отпусти, Илья. Пожалуйста! Приди уже в себя! Хватит!

Задыхаюсь от собственного крика, когда Шмелёв, кладёт ладони на мой зад и одним быстрым движением подбрасывает моё тело вверх.

Животом приземляюсь на твёрдое плечо.

Блин, как больно!

– Перестань! – барабаню в воздухе ногами, сопротивляясь натиску сумасшедшего. – Прекрати, кому говорю!

Шмелёв не обращает никакого внимания на потуги освободиться и молча несет куда-то моё брыкающееся тело. Прям как в детстве. Когда этот олух где-то раздобыл верёвку, стянул ею мои запястья, намертво обвязал вокруг двух стальных прутьев в пустующем вольере и ушёл. Это была новая современная конюшня, в которую на днях должны были доставить породистых лошадей, но перед этим Илья опробовал помещение на мне. Из-за придури соседского мальчишки я пропустила день рождения Феди Осипова. Он потом даже здороваться со мной перестал. Видимо, у Шмелёва такая привычка: портить все значимые для меня праздники.

Прохладный осенний воздух мгновенно наполнил легкие.

Илья нес меня спиной вперед, поэтому я могла видеть только то, что оставалось за его плечами.

Шмелёв оказался мастером маскировки, ибо благодаря распахнутой настежь двери, чьи внутренности были обиты бежевой вагонкой, я узнала, что в том доме был черный ход.

Минуя тонкие стволы слив и вишен, чьи ветки в процессе ходьбы стегали меня по спине и попе, Илья резко затормозил.

Когда парень оторвал от моей задницы свою руку, чтобы толкнуть железную решетку калитки, я, воспользовавшись возможностью, со всей дури лягнула его коленом в грудь. Илья в долгу не остался.

Хлесткий шлепок по бедру вырвал из моего горла крик ужаса:

– Охреневший придурок! Ты что творишь? Немедленно отпусти!

– Уже, – усмехнулся Илья, осторожно ставя меня на землю. Он не разжал рук, пока не убедился, что я твердо стою на ногах.

Как оказалось, мелкая тропка, петляющая между плодово-ягодных культур, привела нас к одноэтажному строению с широченными панорамными окнами. В первую секунду даже показалось, что весь дом состоял из стекла, но это впечатление было обманчивым.

Я вздрогнула, осознав, что снова останусь с этим ненормальным наедине. Лихая мысль "рвануть куда глаза глядят" – стала ещё заманчивей. И если у меня оставались сомнения по поводу планов Шмелёва (грешным делом я решила, что происходящее со мной, просто дурной розыгрыш), то после того сумасшедшего поцелуя и дальнейших поползновений Ильи, розовые очки разбились стеклами внутрь.

Парень немного повозился с замком, а когда дверь всё же поддалась, он галантным жестом пропустил меня вперед. Выглядел Илья при этом словно демон – искуситель, приглашающий юную нимфу отправиться с ним на прогулку в темный лес.

Внутри оказалось тепло, светло и чисто. В доме явно имелось отопление. Современная кухня в темных тонах, отделенная от уютной гостиной длинным обеденным столом на восемь персон как нельзя кстати подходила этому дому. Половину пространства гостиной занимали высоченные полки с книгами, широкий диван и камин перед ним. Также в доме был коридор с несколькими межкомнатными дверьми, по-видимому, ведущими в спальню и санузел.

– Вот мы и пришли, – с явным намеком произнёс Шмелёв, подтолкнув меня к дивану. – Располагайся.

– Как пришли, так и уйдём, – зло оборвала его. – Дай мне телефон. Я хочу позвонить родителям. Они наверняка волнуются.

– Не думаю.

Илья оборачивается, чтобы закрыть дверь.

Три замка? Серьезно?

Связку ключей Шмелёв кладет в карман брюк и с непроницаемым видом окидывает моё тело липким взглядом.

Не знаю как это передать словами, но мне в один момент становится жутко находиться с ним в одном помещении. Я сжимаюсь, не знаю куда деть глаза. Опускаю взор вниз и внезапно натыкаюсь на внушительный бугор.

Вот зачем такие штаны носить? Всё в обтяжку. Хотел похвастаться насколько у него там всё внушительно? Глупый Шмелёв! Кому интересны габариты твоего… этого самого? Дурак.

– На территории ещё имеется баня, – голос Ильи слышится будто в отдалении. – В нее мы с тобой сейчас и пойдем.

Что ещё за баня? Он совсем куку?

– Это не все твои приколы на сегодня? Хватит уже, Илья. Правда.

Шмелёв достаёт из холодильника контейнеры с едой и кладет на кухонную консоль.

– Ты не успела поесть в ресторане. Перекуси пока есть такая возможность. Все продукты свежие. Сегодня привез. Я пока растоплю баню.

– Нет, стой! – выставляю вперед раскрытые ладони, будто это может его хоть как-то остановить.

– Стою, – усмехается парень.

– Скажи, что всё это не взаправду происходит. Умоляю, Илья, положи уже конец этому бреду. Я больше не могу. Пошутили и хватит. Мои родители волнуются. Не надо ничего растапливать. Нам пора уже возвращаться.

– Нет у тебя больше родителей, Варь. Есть только один человек – твой муж и это я.

Считаю про себя до десяти, чтобы не сорваться. Ну как доказать олуху, что он ОЛУХ?!

– Илья, мы с тобой враги, – говорю спокойным тоном, будто веду диалог с душевно больным. – Забыл? С самого детства так было. Ничего не поменялось.

– Давно поменялось, Варя. Но ты упорно продолжаешь этого не замечать.

– Очередная твоя жестокая шутка?

Прогулка по ночному лесу

Дурацкий Шмелёв! Как же я тебя ненавижу… Ушёл гад такой топить свой адский котёл. Думает, что я добровольно отправлюсь с ним в баню. Ни за что! Скорее метеорит на Землю упадёт, чем мы окажемся с Ильёй в бане. Туда же голыми ходят! Бррр. Моя нервная система такого испытания точно не выдержит. Я должна что-то придумать, потому как спасение утопающий дел рук самих утопающих. Думай, Варя, думай.

Взволнованный взгляд скользит по периметру гостиной, то и дело цепляясь за окна. Они литые, то есть не открываются. Совсем. Даже ручек и тех нет.

Мерно гудящий кондиционер наводит на мысль, что из этого дома кроме двери, через которую только что вышел Илья, не выбраться.

Справа от камина есть коридор. Собственно, туда я сейчас и бегу. Нет. Лечу! Суматошно отворяя межкомнатные двери, задерживаюсь в незнакомом пространстве только для того, чтобы отыскать вожделенный выход.

Не представляю, что буду делать, когда окажусь на улице. Куда отправлюсь?

В данный момент мне жизненно важно выиграть немного времени. Дать Илье остыть и избавить его от мысли о русской баньке в моей компании. Обойдется, ирод проклятый! Вот освобожусь от дьявольских силков зеленоглазого змея и подумаю куда идти. Да куда угодно, лишь бы подальше от Шмелёва.

Третья по счету попытка оказывается удачной. В одной из спален я с удивлением натыкаюсь на заветную дверь. Вместо привычных панорамных окон с видом на бесконечный зеленый ковер я обвожу любовным взором террасу и по началу даже не верю в её реальность. Плетеная мебель с маленькими разноцветными подушками инородно смотрится в этом доме. Как и сама спальня, в которой я оказалась. В отличие от других комнат она выполнена в светлых тонах и больше похожа на женскую или даже детскую комнату. Люлька в углу как раз наводит на эту мысль.

Поворачиваю ручку, покидая, наконец, свою клетку. Звуки ночного леса вводят в легкий транс. Кто-то ухает, клокочет, щелкает. Я чувствую, как лес, словно живой, откликается на зов моего сердца. Бросаю взгляд на верхушки деревьев, моля о защите. Вековые ели выглядят сурово и неподвижно, но в следующую секунду будто кивают мне. Прохладный ветерок щекочет кожу и я делаю первый шаг, полной грудью вдыхая вольготный воздух свободы.

Осторожно ступая, начинаю осматриваться. С этой точки не видно бани, где в данный момент обитает Илья. Домика из сруба тоже не замечаю. Зато черный забор под два с половиной метра в высоту встречает меня всюду, куда бы не пошла. Надежда на легкий побег тает с каждой секундой. Наверняка еще и калитка окажется заперта… В общем, как бы там не было мне придется проверить весь периметр.

Спустя примерно десять минут я понимаю в какой заднице очутилась. Илья мог и не закрывать стеклянный дом на три замка, потому как даже с открытой дверью, сбежать с территории я бы не смогла.

Петляя между вишневыми деревьями, я оказываюсь около небольшого прямоугольного строения из светлого дерева. Вероятно, эта и есть та самая баня. Странно следующее: стеклянный дом и эта баня выглядят совсем новыми, а дом из сруба, казалось, стоит на этом месте минимум полвека. Три постройки между собой никак не сочетающиеся, плюс этот идиотский забор… Зачем такой высоченный? От кого можно прятаться в лесу? От филинов и леших?

Стоп. А ключи от машины? На них ведь был брелок от автоматических ворот. Точно. Илья нажимал.

Преодолев пару сотен метров я застываю рядом с железным монстром. В гляделки играем не долго. Без дальнейших прелюдий хватаюсь за ручку и дергаю ту на себя. Дверь открывается с щелчком.

Не может быть!

Где-то вдалеке, за домом, раздаётся противный лязг, будто стукнулись друг о дружку десятки железных ведер. Хоть бы Шмелёва тюкнули разок. Может мозги на место встанут.

Не теряя времени, протягиваю руку к панели, где в ячейке покоится брелок от автоматических ворот.

Вкус свободы оглушает меня мгновенно, стоит только оказаться за пределами владений Шмелёва.

Если бы умела водить, обязательно воспользовалась этим полезным навыком, но увы. Ах, как бы мне хотелось… водительское удостоверение получить и по ночному городу прокатиться. Да вообще… Пожить! Насладиться прелестями молодости. Учиться делать выбор. Последнего у меня и не было считай. Поступление в вуз мечты на заветный факультет – единственное принятое мной решение. В остальном… не позволяли.

Сзади раздаются грубые ругательства, а значит Шмелёв обнаружил мой побег.

Рванув с проезжей тропки в лес, я начинаю бег на грани жизни и смерти. Бегу куда глаза глядят, а глядят они в кромешную темноту и ничегошеньки они в той темноте не видят. Споткнувшись в очередной раз о какую-то корягу чуть было не растягиваюсь на влажной почве. Приходится перейти на быстрый шаг.

По внутренним ощущениям проходит не менее получаса, как я покидаю дом Ильи. Иногда я останавливаюсь, чтобы прислушаться к ночной жизни обитателей леса. Может это глупо и звучит, но диких зверей я боюсь меньше, чем ярости Ильи, когда тот меня найдет. А он найдёт. Это обязательно случится. Но только не сейчас. Не ночью. Пусть лучше он найдет меня утром. Уставший, вымотанный, Илья будет не способен на пакость. И надеюсь к тому времени забудет про свою идею фикс с русской баней. Из-за неё же всё. Нет. Из-за этого дурня! Вот зачем было так пугать? Ещё и поцелуи эти… Я думала, что Шмелёв сожрет меня, проглотит целиком своим жадным ртом. Может он впрямь из этих… людоедов? Бррр! Маньяк он и есть маньяк.

Сотый раз за час проклинаю Шмелёва. Завез ведь в глухомань. Что б ему двести лет по этому лесу шляться и покоя не знать!

Ноги гудят. Лицо саднит от царапин, которыми меня наградили колкие ветки. Я не помню дороги, не знаю где нахожусь и смогу ли добраться до главной трассы, ведущей в город.

Странное место. С Ильёй мы долго ехали сюда через сумеречный лес. Парень петлял и несколько раз сворачивал, но никаких ориентиров по пути не было. Беспроглядный зеленый лабиринт. Я и не пыталась что-либо запомнить. Дура! Как есть дура.

И вот, когда я уже нахожусь на грани отчаяния, пышная еловая ветка пружинисто качается, и в следующий миг мне на встречу выходит человек.

– Ой! – вскрикиваю, удивленно воззрившись на невысокого коренастого мужчину с топором наперевес. – Здрасте… – глухо бормочу.

Мужик воровато оглядывается и снова сосредотачивает на мне серьезный взгляд.

Эм… А это случайно не тот дядя, который из тюрьмы сбежал? Вроде похож, а вроде как нет. Ох…

– Илья! – тихонько зову, отступая назад. – Ильюша-а-а!

Мужик, отбросив в сторону топор, стремительно подается ко мне.

Вот и всё. Вот и погуляла по лесу до рассвета. Дала Шмелёву шанс остыть. А остыну сама, когда стану хладным трупиком.

Тихо, Варя. Не паникуй.

К моим ногам несется огромный серый ураган. Налетает в прыжке, буквально сшибая с ног. Оказавшись на земле в позе звезды фокусирую взор на вытянутой морде, нависающей сверху. С открытой пасти вываливается розовый язык и смачно облизывает мой нос. С ужасом шепчу:

– Волк… Волк!

А вот теперь, Варя, можешь паниковать.

Прошлое тянет жадные руки к настоящему

– Долго лежать то будешь? – спрашивает седовласый мужчина, склоняясь над моим дрожащим трупиком.

Хотя… если дрожащий, значит ещё не труп. Вот и чудище с невероятно умными глазами взирает на меня сверху. Если бы тяжелые лапы с груди убрал вообще замечательно бы было.

– Земля холодная. Вставай уже.

Поэтому меня так трясет? Из-за холода. Не из-за страха ведь перед серой мордой.

– Туман! – окликает зверя мужчина и тот, взвизгнув, мотает головой. – А ну-ка дай девочке подняться. Туман! Ишь какой наглец, – добро журит он пса. – Совсем я тебя разбаловал.

– Это вы еще настоящих наглецов не видели, – шутливо комментирую, поднимаясь на ноги.

Если бы этот человек знал о существовании Ильи, наверняка бы не называл этого симпотягу, чем-то похожего на волка, наглецом.

Отряхиваю некогда прекрасный брючный костюм, который из изумрудного превратился в грязно черный. И что мне теперь делать? Шмелёв увидит, точно в баню отправит.

– Ууу… – начинаю протяжно выть, в отчаянии запрокидывая голову.

– А-ууу! – вторит мне серый пёс по кличке Туман.

Сквозь пелену слёз, наконец, понимаю, что передо мной всё же пёс.

"Не волк и то замечательно" – подбадриваю себя.

– Хорошенький такой, – замечаю, глядя на блестящую шерсть. – Откормленный.

Высокие лапы начинают нетерпеливо топтать почву, а умные голубые глаза с черной радужкой взирают на меня игриво.

– Гав! – взвизгивает Туман, желая броситься на меня в прыжке.

Не иначе для того, чтобы вновь опрокинуть мою тушку на спину.

– Ау… – тяну вновь, поглядывая на него.

– Ау… – Отвечает пёс.

Что за чудо природы такое? Отвечает же! Какой умненький мальчик.

– Ну-ка прекратили концерт! – бурчит мужчина недовольно, но делает это как-то по-доброму, будто журит детей за мелкую шалость. – А ты, девонька, как здесь оказалась? Знаешь же что по этому лесу праздно шататься нельзя? Не для прогулок этот лес.

– Как нельзя? Вы же тут, – резонно замечаю, краем зрения отмечая, как мужчина подхватывает с земли топор.

– Лесничему можно, – смеется он, но потом с опаской озирается и добавляет: – Но только до границы с аномальной зоной.

– Ано-мальной? – с неким подобием ужаса уточняю.

Дура ты, Варя! Ну конечно аномальная! Где ещё живут такие психи как Шмелёв? В лесу полном леших, кикимор, болотных тварей и прочей нечисти. Он здесь среди своих. А вот этот милейший мужчина и его пёс Туман кажутся вполне себе безопасными.

– А позвонить от вас можно? – с надеждой спрашиваю.

– Можно, конечно. Отчего же нельзя то? – бубнит себе под нос мужчина, размеренной поступью шагая к деревянной постройке, в окнах которой горит тусклый свет.

О, как. Я её не сразу даже заметила.

– В строжке имеется спутниковый телефон.

– Спутниковый? – почему-то цепляюсь за этот факт.

– Ну да. Другие в этих краях не ловят.

– Ладно, – беспечно киваю, – пойдемте.

Смахиваю с волос еловые иголки и шмыгая носом плетусь за незнакомцем.

Туман виляя хвостом, похожим за бублик, решает составить нам компанию.

И как я могла перепутать его с диким зверем? Разве у волков бывают такие милые плюшевые хвостики?

***

Мёртвой хваткой сжимаю ручку алюминиевой посудины, до краёв наполненной травяным чаем, и медленно делаю первый глоток. Вкуснотища! Только вот ручка, как и сама кружка обжигающе горячими оказываются. Держаться неудобно, но безумно вкусно из неё пить травяной настой.

«Да, Варя, это тебе не костяной фарфор в обеденной зале ресторации», – весело отмечаю про себя, продолжая наслаждаться по истине атмосферным домом. Эта покосившаяся от старости лачуга кажется мне сейчас самой уютной во всём белом свете. И безопасной, так как здесь нет Шмелёва.

– Вы упомянули аномальную зону, – торопливо отхлебываю настойку из луговых трав, наблюдая как мужчина в потёртой фуфайке оливкового цвета копается в спутниковом телефоне, что-то настраивая. – Здесь правда такая есть? Расскажите.

– Что тут рассказывать? Ходу туда всё одно нет, – ворчливо роняет мой не шибко говорливый собеседник, чья седая голова намекает на довольно продолжительную жизнь этого человека.

Странно это. Лицо вроде бы моложавое, а серебристые вьющиеся локоны как у древнего старика.

– А сами вы здешний?

– Да, из этих мест буду. Десятый год почитай как жена моя померла, я тут – в сторожке – егерем служу. – Оборачивается, глядя в окно, кивает в неизвестном направлении. – Да здесь недалеко. Если с главной дороги налево свернуть, так через два километра ещё один поворот будет – как раз в мою деревню. Пара домов осталась всего-то. Эх, какая деревня была… – задумчиво протянул он.

Туман улегся на мягкий подстил около растопленной печи и, вытянув лапы вперед, положил на них морду. Я же превратилась в одно сплошное ухо.

– В шестьдесят восьмом году сто с лишним домов стояло и все жилые. Рядом озеро да лес. Так что грибами, ягодами деревенские были обеспечены. Кто на озеро через лес рыбачить ходил, а у кого хозяйство имелось. В общем жили хорошо. Не на что жаловаться. А уж после восьмидесятых начали за этим лесом дачи строить для академиков, профессоров, директоров предприятий и партийных деятелей. Так и начался передел леса и местного озера. Для них то был отдых, а для деревенских – необходимость. И не знаю чем бы тот конфликт кончился, да только много странностей стало происходить в том лесу. Девчонки молодые пропадать начали, да парней деревенских в беспамятстве находили. До того дошло, что местные перестали в тот лес ходить. Только самые рисковые за грибами и ягодами отправлялись. – Рассказчик, увлеченный починкой какой-то детали в спутниковом телефоне, ненадолго смолк, но когда экран аппарата связи начал мигать, мужчина вернулся к повествованию: – Я ту местность хорошо знаю. Сам ещё ребенком был, бегал в тот злосчастный лес. Помню, нашли мы с ребятами люк железный, да только открыть не сумели. Где один, там другой отыскался. Ни у кого из наших не получилось вскрыть мудреную систему. Я подумал, может после войны остались ещё люки эти. Да черт разберет что за ними хранится. После того как истерзанные тела людей находить стали, из управления выслали спецов, да только и они ничего в том лесу не нашли. Табличку поставили мол «зона радиации» и местных всех разогнали. Так деревня моя потихоньку погибала.