Чужой мир

– Вдвоем пойдем, – пробурчал Уйдо. – Иван Афанасьевич, пока мы там все не разведали, я вас туда не пущу. На вас школа держится!

– Да понимаю я, – вздохнул директор. – Но вы не тяните, а то я от любопытства изведусь, – он еще раз вздохнул и повернулся к подошедшему артефактору. – Никодим Петрович, вы в порядке? Вам вреда не причинили?

– Не успели, – покачал головой тот. – Охранники вовремя среагировали, а затем я артефакты активировал. Главное, девочка уцелела. Знаете, не верю я, что в этом городе что-то сильно изменится. Если даже стражники, у которых тоже есть дети, готовы доставить беззащитного ребенка насильнику… Вон, стоит командовавший ими офицер. И явно не испытывает никаких угрызений совести. Эй вы, да-да, вы, идите сюда.

Он некоторое время пристально изучал лицо подошедшего офицера, а потом поинтересовался:

– Скажите, как можно быть таким подонком? Вы готовы были отвести девочку к насильнику, зная, что ее там изнасилуют. Как так можно?

– Н-но… – изменился в лице офицер. – М-мне приказ отдали!

– То есть вы подтверждаете, что вы подонок? – нехорошо прищурился Никодим Петрович. – Ибо отдать ребенка на насилие способен только подонок. И ничьи приказы не имеют значения. Значение имеет только ваша духовная мерзость и жестокость.

– Да не убыло бы от нее! – чуть не взвыл стражник, лихорадочно и опасливо оглядываясь, он явно боялся, что этот разговор услышат горожане, прекрасно понимая, что сделанного ему не простят. – Это же трущобная крыса! Даже если бы сдохла, невелика потеря!

– Видите? – обратился к Ивану Афанасьевичу артефактор. – Этот город напрочь изгажен, его жители превратились в незнамо что, адских тварей, только имеющих вид людей. Но хочу еще кое-что проверить.

Он повернулся к снова показавшейся на краю площади толпе и, усилив свой голос плетением, поведал о поступке человека, которого нельзя было назвать офицером и мужчиной, поскольку чести у него нет ни капли. Тот чуть не плакал, слыша, как его позорят, да что там, втаптывают в грязь. Похоже, проклятый колдун решил отомстить. Но за что?! Ведь стражник всего лишь выполнял свою работу! Ему приказал доставить девку второй помощник бургомистра! И плевать для чего! Страх заставлял стражника дрожать, он видел, что толпа, слушая артефактора, медленно наливается яростью.

– Судите его, люди! – выплюнул Никодим Петрович. – Он перестал быть человеком! Потерял право называться таковым!

Невидимая сила подхватила яростно сопротивляющегося офицера и швырнула в «объятия» толпы. Над упавшим на мостовую человеком взметнулись камни и палки, раздался звериный вой боли. А через несколько минут еще дергающееся окровавленное нечто повесили на ближайшем дереве. Причем, отнюдь не за шею, это было бы слишком милосердно.

Остальные стражники обреченно смотрели на жестокую казнь своего командира, страшно боясь, что их тоже обвинят и накажут. Проклятая девчонка! И откуда она взялась на их головы? Сидела бы в своих трущобах, не увидел бы ее второй помощник бургомистра! Нет, полезла на площадь, дура! А теперь из-за нее им достанется.

– Эти сволочи даже не раскаиваются, – показал на них Никодим Петрович, отслеживавший ментальное пространство при помощи одного из своих бесчисленных артефактов. – Им даже не стыдно! Да что же вы за люди такие, а? Или вы чудовища в человечьем обличье?

Стражники угрюмо молчали, они не понимали, в чем должны раскаиваться. Ну поимел бы девку Лхудо! И что? Они для этого предназначены! Наоборот, возмущались про себя, что обвинитель не понимает простой истины – им приказали. А нанимаясь в стражу они клялись во всем подчиняться нанимателю. Нет, бывают идиоты, которые ради каких-то своих дурацких идеалов могут не подчиниться, но такие вылетают из стражи, как пробка из бутылки.

– До них просто не доходит, что есть вещи, которых делать нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах, – вмешался Уйдо. – Люди низкого морального уровня, способные на любое, самое гадкое преступление. Господин бургомистр, я бы советовал вам выгнать этих стражников, и не просто выгнать, а внести их в черные списки, чтобы не могли найти в вольных городах никакой работы, кроме вычерпывания дерьма. Может тогда до них что-то дойдет.

– Да-да, конечно, – закивал чуть ли визжащий от радости градоправитель, он был неимоверно счастлив, ведь к нему больше не придет ночью инфернальная сущность и не заставит творить мерзости.

– И следите, чтобы в вашем городе изнасилования детей и прочие гнусности стали невозможны, – продолжил старый боевик. – Мы будем приглядывать за Рангедормом, – он переглянулся с многозначительно скалящимся Ильей Петровичем. – Господин Тикхар, насколько я знаю, остается здесь и не позволит вам вернуться к прежнему. И если ему понадобится помощь в этом благом деле, мы ее охотно окажем.

Бургомистр принялся заверять, что никогда и ни в коем случае, на что Уйдо только скептически усмехался – он гнилую человеческую натуру прекрасно знал и был уверен, что немало магистратских чиновников наслаждались тем, что творили, и теперь будут немало расстроены. Их радует только отсутствие сущности, державшей их в рабстве. А когда поймут, что их власть существенно ограничили, будут крайне недовольны и постараются обязательно вернуть прежнее. Ну, на то есть Илья Петрович, он мужик резкий, церемониться со сволочами не станет.