Ключи времени

Глава 6. Ключ

Спустя неделю подкралось неизбежное – их назначили дежурными в пару! На утренней летучке на этом настоял вожатый Антон.

– Налицо – открытый конфликт, совместная ответственность даст им возможность ближе познакомиться и подружиться.

– Они учатся в одном классе, – хмуро парировала старшая вожатая Марина, – я смотрела их анкеты.

– Тем более, – вскочил Антон, – это наш долг, мы просто обязаны решить то, с чем не справляется школа!

В утро того рокового дня стрелки часов вытянулись в прямую, разделив циферблат на два полюса – сна и реальности. Пропикало шесть утра. Послышались первые торжественные аккорды гимна Советского Союза. Светка любила просыпаться под гимн. Дома она с вечера делала радио погромче, даже если ей утром можно было еще поспать. Торжественные звуки и слова делали сам «вход» в эту жизнь значительнее. Будто они предвещали начало чего-то важного и особенного. И главным действующим лицом всего этого была, конечно, сама Света. Весь этот гимн звучал словно для нее и про нее!

Генкина реакция на лагерную традицию была простой и лаконичной. На третью ночь складным ножичком он перерезал провода, идущие от громкоговорителей к их комнате. Выходку его обнаружили не сразу. Вожатый Антон заметил, что 25-я комната, в которой проживали мальчишки из его отряда, стабильно опаздывает на зарядку. Проверка показала, что гимна никто не слышит, и потому все спят, сколько хотят. Так что в то утро Генка Скороходов и выспался бы, но вожатый Антон самолично разбудил его:

– Скороходов, подъем! Вы с Аникиной сегодня дежурные. А значит для всех пример – должны проснуться первыми и товарищам помочь.

Проклиная Олимпиаду, импортную жвачку и шипучую Кока-Колу в придачу, по милости которых он оказался в лагере, Генка встал и пошел, как на каторгу. Но несмотря на малоприятное общество Аникиной, которую аж распирало от собственной важности, – нахмурив брови, она шла, грозно оглядывая «свои» владения, и подгоняла опаздывающих на зарядку, – Генка нашел свои плюсы в том, чтобы быть дежурным. Зарядку можно было не делать, на построении пламенные речи не слушать, а наоборот – следить за тем, чтоб все это делали другие. Правда, в обед им предстояло попотеть – надо было помогать в столовой накрывать столы, зато, говорят, компота перепадает сколько хочешь! Но до обеда было еще далеко.

Почти за каждым шагом Генки и Светки зорко с портретов следил товарищ Ленин в возрасте «орленка». Самодельные плакаты требовали, чтобы дети отдыхали, набирались здоровья, дабы в будущем стать крепкой и надежной опорой своей стране.

Но не суждено было простым советским школьникам Геннадию Скороходову и Светлане Аникиной сегодня исполнить свои обязанности дежурных. Направляясь по холлу первого этажа с целью проверки чистоты и порядка в комнатах, Светка вдруг остановилась.

– Что это? – она протянула руку в заросли комнатных растений палисадника, разбитого под плакатом «Сделал дело – гуляй смело!». Скороходов нехотя притормозил. И тут он увидел в руке Аникиной странный ключ. Таких прежде он не видел. Света покрутила ключ в руке.

– Здесь цифры. Номер комнаты, что ли?.. Отдам вожатому, там разберутся…

– А ну, дай глянуть? – и, не дожидаясь Светкиного согласия, Генка резко выхватил ключ.

Он увидел, что на верхней части ключа действительно выбиты четыре цифры – 2.0.1.3. Светка возмущенно потребовала ключ обратно. Не обращая внимания на гневный тон Аникиной, Генка изучал чудной ключ – рассмотрел его на свет, потер, понюхал. Светка ревниво следила за его манипуляциями, повторяя:

– Отдай, это мой! Аккуратно, не сломай…

Оглянувшись и увидев поблизости дверь, недолго думая, чисто из любопытства, но скорее из вредности Генка вставил ключ в замочную скважину. Светка закричала, схватив его за руку:

– Отдай!

Но ключ сам провернулся в скважине, вмиг затянув за собой ребят…

Глава 7. Шкаф

Сначала Генка подумал, что он умер. Так вокруг было темно и тихо. Но тут же почувствовал сопение Аникиной и боль в запястье. Светка, боясь пошевелиться, стояла, вцепившись в Генкину руку.

«О нет!» – мысль, что его угораздило оказаться рядом с Аникиной еще и на том свете, быстро вернула к жизни.

Светка трусливо прошептала:

– Гена, что случилось? Почему темно?

Генка с силой отодрал Светкину руку от своей.

– Да отцепись ты, – он потер запястье.

Глаза привыкли к темноте, и он заметил щели, сквозь которые проглядывал свет. Гена протянул руки вперед, потом в стороны и нащупал стенки.

– Шкаф, что ли?!.. – тихо промолвил он.

Аникина уже оправилась от шока, и ее медленно, но верно наполняла ярость.

– Говорила тебе: «Отдай ключ!» Он мой, я его нашла, – зло шипела она. – Нас, небось, уже вожатые вовсю ищут! Навязался на мою голову… От тебя одни проблемы!

Стараясь не обращать внимания на закипающую одноклассницу, Генка сосредоточенно искал выход. Он толкал все четыре стенки вперед-назад, но они не открывались.

– Да как отсюда выйти?! Сейф это, что ли…

Светка замерла. Гена присел на корточки и неожиданно нащупал колесики.

– Ух ты! – Генка осторожно двинул стенку на колесиках в сторону – она легко поддалась.

Потрясенные, Генка и Светка вышли из… шкафа-купе. Света огляделась – большой лакированный стол занимал полкомнаты. Над ним висело фото вождя незнакомой наружности.

– Смотри, какой Ленин… на себя не похож, – отметила Светка.

Затем внимание ее привлекли огромный аквариум с экзотическими рыбками и рядом карта – схема лагеря. Светка в ужасе все поняла.

– Мамочки, это кабинет директора лагеря!

А тем временем Генка с неподдельным интересом крутился возле незнакомого ему предмета.

– Ты только посмотри! Это же ПЭВМ! Я такой в журнале «Наука и жизнь» видел… Правда, этот какой-то хлипенький. В журнале был мощнее, на телевизор больше похож… Или это не ПЭВМ?..

Генка с трепетом исследователя тронул сенсорную панель управления макбука и сам напугался того, что открытые «окна» браузера враз разлетелись в разные стороны. Светка в ужасе ахнула:

– Что ты наделал?! Ты все сломал. Все, я все расскажу!

Из-за двери кабинета стали слышны быстро приближающиеся голоса. Генка, как затравленный зверь, зажал Светке рот рукой и потащил ее за штору, Светка мычала и лягалась изо всех сил.

В кабинет стремительно вошел директор лагеря Никанор Иванович, маленького роста, лысоватый, он чем-то отдаленно походил на того, кто завещал «Учиться, учиться и еще раз учиться!», а вместе с ним – вожатая Олеся – хрупкая, нервная студентка Пединститута. Они обсуждали предстоящую смену.

Никанор Иванович вытер платочком обильный пот – он явно не переносил жару – привычным движением быстро запустил турбины морозного воздуха комнатного кондиционера и картаво изрек:

– Эта смена истогическая. Постепенно опускайтесь вглубь истогии. Начните, напгимег, ну, что далеко ходить – с СССГ…

– Ясно. Никанор Иванович, у нас еще были предложения насчет…

Директор ослабил галстук.

– Потом-потом, Олесенька. Мне надо ехать. Какая духота… никак к дождю?! А кто окно откгыл?

Никанор Иванович отдернул штору. Генка и Светка, вжавшись в стену, стояли снаружи на парапете второго этажа корпуса. Опасаясь разоблачения и очевидного риска предательства со стороны Светки, Генка все еще зажимал ей рот. Увидев руки директора, закрывающие окно, Аникина отчаянно замычала. Директор резко оглянулся на Олесю:

– Сейчас! Сейчас посвежеет…

Окно захлопнулось, задув огонь надежды в Светкиных глазах.

Глава 8. А где Антон?

Под Генкиной рукой Светка что-то яростно мычала.

– Хорошо, – сказал он, – отпущу, если обещаешь не кричать.

Светка убедительно замотала головой. Генка вздохнул, собрался, как перед прыжком в ледяную воду, и отпустил руку. Света с нескрываемым раздражением вытерла рот о плечо.

– Ну, Скороходов, я это тебе еще припомню. Недолго тебе ходить в пионерах!

– Да больно надо, – парировал Генка, перелезая с парапета на пожарную лестницу.

– Скороходов, стой! – бледная Светка стояла, вжавшись в стену, стараясь не смотреть вниз, – я высоты боюсь.

– Вы что там делаете?! – взвился женский голос снизу.

Света глянула вниз.

Страх перед вожатой, застигшей их в момент, как казалось Свете, преступления, оказался сильнее страха высоты, и она быстро перебралась с парапета на пожарную лестницу и спустилась вслед за Скороходовым.

Олеся впервые в жизни пошла вожатой в детский лагерь, вынужденно.

Если бы она успела вовремя собрать документы, была бы сейчас в Турции… аниматором, а вместо этого торчала тут. И потому все шло наперекосяк. Утром она потеряла список своего отряда и теперь имена и фамилии ребят восстанавливала с их слов.

– Меня не интересует, что вы делали у окна директора лагеря, только в одном случае… – Светка с Генкой навострили уши, – если вы не из моего отряда.

«Фу-у-ух! Прям камень с плеч», – мысленно обрадовалась Аникина.

– Мы из девятого, – облегченно вздохнув, ответил Генка.

– Начинается… – недовольно забормотала вожатая. – Ну почему? Ну почему я такая «везучая»?!

Гена и Света непонимающе смотрели на незнакомую вожатую и почему-то им ее реакция не понравилась.

– Так, ладно. Имя, фамилия? – кивнула она Генке.

Он ответил. Та же процедура прошла и со Светой. И только записав ребят в свой список, Олеся обратила внимание на их пионерские галстуки.

– Куда торопитесь? В пионеры завтра будем принимать…

– Нам не надо. Мы – уже! – гордо парировала Аникина. – Правда, не все морально устойчивые… – и она покосилась на Скороходова.

Тот незаметно от Олеси показал Аникиной кулак.

– Да хоть комсомольцы. Мне по барабану. Год рождения, школа, адрес проживания? – Олеся приготовилась записать.

– Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой, – учтиво ответила Света.

– Что?! – замерла Олеся. – Умничаем?! И это после вашей-то выходки?! – махнув на окно директора, воскликнула вожатая.

Светка растерялась. Пиетет ее перед старшими, пусть даже и не очень старшими, но в звании руководителя, зашкаливал.

Родители были не в счет. В их семье, наоборот, она считалась главной. И потому сейчас Света покраснела и виновато опустила глаза, искренне не понимая, что она сказала не так?

– Ладно, зайдем с другого боку, – Олеся посмотрела на Генку. – Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

– Уже лучше. Значит… – Олеся что-то записала в свой листок. – А тебе? – спросила она Светку.

– И ей двенадцать, – ответил за нее Генка и чуть вытянул голову.

То, что он увидел, его потрясло! Вместо года их рождения вожатая записала комбинацию цифр. «Шифр!» – подумал он. Страшная догадка словно парализовала Геннадия Скороходова. Он пристально посмотрел на Олесю.

«Неужели шпионка?! Надо за ней последить», – Гена мысленно дал себе задание. Лагерь начинал ему нравиться.

Вдалеке послышалась музыка и голоса, усиленные громкоговорителем. Олеся вмиг переключилась на них.

– Так, давайте быстрее! Сейчас построение начнется.

– А где Антон? – с интонацией сыщика спросил Гена.

– Да, где наш вожатый? – подхватила Светка.

Высокий детина Антон, двадцати одного года отроду, грозно смотрел сверху вниз на Генку и Светку.

– Ну, я Антон.

Скороходов и Аникина тревожно переглянулись.

– Нет, а где наш Антон? – уточнила Света.

И Генка добавил для полноты информации:

– Вожатый девятого отряда.

– Я – вожатый девятого отряда. И… – Антон усмехнулся и глянул на Олесю, – один единственный в лагере Антон. – Еще вопросы?

– Да, есть.

Генка собрал волю в кулак. Поскольку встретить сразу двух шпионов, это уже переставало быть веселым и скорее пугало.

– Это же… пионерский лагерь «Орленок»? – мирно спросил Гена.

Антон посмотрел на Генку, на Светку, на Олесю, которая закивала головой, мол, она так и знала, ничего хорошего тут ждать нельзя, и вдруг улыбнулся:

– Шутки шутим?! Эт хорошо. А сейчас – на построение, пулей!

С каждым шагом Генка и Светка замечали, что с лагерем явно творилось что-то неладное. Ребята какие-то странные, не те… и вот еще что – только они со Светкой были… в пионерских галстуках!

Зазвучала торжественная музыка. Скороходов и Аникина встали навытяжку, по-пионерски подняв руки ко лбам, ребята покосились на них и, передразнивая, тоже задрали руки. И тут Генка увидел, что по флагштоку, как неопровержимое доказательство того, что мир сошел с ума, снизу вверх плавно поднимался не советский красный флаг, а триколор – флаг царской России! Рука Гены Скороходова медленно опустилась вниз. Потрясенный, он глянул на Светку – та стояла белая как мел, с большими выпученными глазами. Генка обратился к стоящему рядом рыжеволосому мальчику, на вид лет тринадцати.

– А какой у вас сейчас год?

– У нас 2013-й, а у вас?!

Первый импульс Генки был – бежать! Но куда? И еще что-то надо было делать с этими выпученными глазами Светки, которая на мгновение вдруг стала роднее всех на свете. И к тому же вожатый Антон – Генка чувствовал это спинным мозгом – держал их «на мушке».

Глава 9. «Таблетка правды»

После построения все разошлись по отрядам. Вожатые Олеся и Антон привели своих подопечных на площадку у моря, где под развесистыми лапами каштанов, дававших спасительную тень, они уселись уютным кружком, располагавшим к беседе.

– А сейчас время тимбилдинг геймс. Проще говоря, пора всем нам познакомиться поближе. Для этого у нас есть вот этот мячик, – Олеся подкинула обычный теннисный мячик, – но это не просто мячик – это «таблетка правды»!

Ребята, усмехнувшись, переглянулись. Только Светка и Генка держались настороже.

– По очереди кидаем мяч по кругу, – объясняла Олеся, – и кому он попадает в руки, тот честно рассказывает о себе: что он любит и о чем мечтает. Всем понятно?

Ребята закивали в ответ.

– Что ж, мячик у меня – поехали! Меня, если кто забыл, зовут Олеся, я ваша вожатая. Я люблю мороженое и мечтаю поехать в Турцию, – Олеся кинула мячик белокурому, веснушчатому парнишке двенадцати лет в серо-зеленой под цвет глаз бейсболке.

– Для красивых девчонок и нормальных пацанов я Майкл, – девчонки захихикали, – для остальных – Вадим.

Люблю футбол… мечтаю стать нефтяным магнатом!

Ребята заулюлюкали, на что Майкл гордо закивал, мол, да, я такой. Подкинув мяч вверх, он передал его сидящей рядом с ним девочке, очень на него похожей.

– Ну, короче, я Маша. Сестра этого, – большим пальцем показав на брата, она состроила недовольную гримасу, – псевдо Майкла…

– Да, если кто не понял, – Майкл наклонился к мячику как к микрофону, – мы двойняшки!

– Да и так все поняли, не мешай, – Маша ревностно вернула свою «минуту славы». – Ну так вот…

– Кстати, мы из Москвы, – опять вмешался Майкл.

– Вадим, отвали уже, у меня мячик! – воскликнула Маша.

Вожатая Олеся наградила Майкла хоть и ласковым, но дисциплинирующим взглядом, и он ненадолго угомонился.

– Люблю рок. Раздражает все розовое и принцессы…

Девочки с удивлением посмотрели на Машу, мальчишки захлопали и одобрительно засвистели. Майкл приобнял сестру:

– Рок рулит, йоу! Бойтесь, девчонки, моя сестра – рокерша.

Маша скинула с себя его руку.

– Да иди ты! А мечтаю я… сделать себе татушку.

Ребята восторженно замычали. Довольная произведенным эффектом, Маша перекинула мячик невысокому, шустрому парнишке. Он обхватил «таблетку правды», словно микрофон, и вдохновенно начал:

– Я Кирилл, можно Киря, мне тринадцать. Люблю девчонок, и это взаимно, – Киря умильно улыбнулся и обвел взглядом всех девочек, включая вожатую.

Ребята засмеялись, а Олеся, Антон и еще несколько мальчишек зааплодировали такому эффектному началу. Генка чуть улыбнулся этой не то искренности, не то эпатажу, но в любом случае – смелости, что он всегда в людях уважал. Светка смотрела на происходящее большими глазами возмущенной пионерки и незаметно для всех щипала себя за руку в надежде, наконец, проснуться.

– Мечтаю стать диджеем на радио или телеведущим, – продолжил Киря. – Подумываю иногда и об актерской карьере или стендапе, правда, там наизусть много учить надо, а у меня с этим не очень… Короче, на этом все. Ваш Киря навеки!

Ставьте лайки, репост приветствуется.

– О, стендапер, дай пять! – заценил Майкл, и парни ударили по рукам.

Свой спич Киря закончил поклоном, сорвав бурные аплодисменты присутствующих. После яркого выступления всегда непросто брать эстафету, Генка молча крутил в руках мячик, собираясь с мыслями.

– Я Гена… Люблю пиротехнику… мечтаю попробовать Кока-Колу и… – глухим голосом добавил, – хочу вернуться домой.

Все удивились, Олеся и Антон тревожно переглянулись.

– Ну, Гена, домой хотеть еще рано. Сегодня ж только первый день. Подожди, потом уезжать не захочешь! – постаралась восстановить жизнерадостное настроение Олеся.

На это ей Гена, чуть улыбнувшись, вежливо кивнул, а у самого, стыдно признаться, стоял ком в горле, как у пятилетнего мальчишки. Какой-то навалился страх безысходности – ни позвонить, ни спросить, ни попросить о помощи. Но что-то надо было делать!

– Меня зовут Светлана. Я люблю Родину, мечтаю стать председателем райисполкома.

Ребята зашептались, переспрашивая друг друга: «Кем? Кем?!», «А кто это?!» Света, кусая губы, посмотрела на Генку и, чуть не плача, добавила:

– Мечтаю вернуться домой…

Повисла тяжелая пауза. Все, как парализованные, смотрели на Свету, не понимая, в чем дело. К ней подсела Олеся, приобняла за плечо и ласково спросила:

– Что-то случилось? Хочешь, поговорим наедине?

Светка замотала головой и закрылась в своих чувствах еще больше.

– Да она ключ от дома потеряла, – объяснился за Аникину Гена. Светка с удивлением и благодарностью посмотрела на одноклассника. Олеся ободряюще потрясла Свету за плечи.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Политинформация – сокращение от политическая информация, предмет в советской школе, где школьники или учитель делали сообщения и доклады о политических событиях внутригосударственной и международной жизни. Он проходил на 1 час раньше занятий и был обязательным. (Здесь и далее примечания автора.)

2

Продмаг – сокращенно от продовольственный магазин.

3

«Железный занавес» – это искусственно создаваемый информационный, политический и пограничный барьер, отделяющий СССР от всего остального мира. Такая, по сути, самоизоляция.