Только по любви

Ну, сама, так сама, докторам виднее, и Татьяна даже не стала спорить и возражать. Ребёнок шёл тяжело, а под финал родов что-то совсем пошло не так, и рождённая малышка даже не закричала, как обычно кричат новорожденные, а только закряхтела и сразу затихла. Вокруг неё сразу поднялась суета, приехало начальство, начали разбираться, а роженицу отвезли в палату и как будто забыли о ней.

Татьяна довольно быстро оклемалась после родов и первым делом стала спрашивать у младшего медперсонала о дочке, но никто ничего не отвечал, пока не появились врачи и не вынесли ей свой вердикт:

– У вашей дочери была родовая травма, в следствии чего мы поставили ей диагноз ДЦП. Обычно такой диагноз становится по мере взросления ребёнка, но в вашем случае сомнений у нас не возникло.

– Как так?! – закричала Татьяна, – Гинеколог, которая принимала у меня роды, не стала делать кесарево, хоть меня предупреждали, что оно будет. Её надо отдать под суд! ДЦП – это не диагноз, а приговор!

– Вы в праве подать в суд, как на врача, который принимал роды, так и на роддом, мы понимаем, в каком ужасном Вы сейчас состоянии, но выбор у Вас есть, либо Вы смиритесь с инвалидностью Вашей дочери и будете нести этот крест до конца, либо есть возможность отказаться о ребёнка, лишённого шансов на полноценное будущее, и отдать девочку в специализированный интернат в руки профессионалов, которые станут о заботиться о ней.

Татьяна сидела на больничной кровати, и слова врачей долетали до неё, как будто сквозь стеклянную банку. Ей вкололи успокоительное, она уснула, потом проснулась, встала, вышла из палаты и медленно побрела по больничному коридору к помещению, где находились новорожденные младенцы.

– Женщина, что Вы тут шастаете ночью? – недовольно окликнула её постовая медсестра, когда Татьяна уже взялась за ручку двери.

– Я… я хочу посмотреть на свою… на свою девочку… Светочку, – проговорила заплетающимся языком она.

– Вам нельзя туда, идите в свою палату, – строго приказала ей девушка в белом халате.

– Почему нельзя?! – сорвалась на крик Татьяна, – Почему мне нельзя посмотреть на дочь?! Зачем вы от меня её прячете?! Пустите! Пустите! А-а-а-а!

У Татьяны началась истерика, переходящая в настоящий нервный припадок, и медсестра в испуге вызвала психиатрическую бригаду Скорой помощи, которые не стали разбираться, а сразу увезли несчастную женщину в специальный диспансер. Но Татьяна и впрямь была в таком состоянии, что больше походила на умалишённую, чем на здравомыслящего человека.

Неделю или даже две она пролежала под капельницами, почти не приходя в себя. Сознание её было затуманено сильными препаратами, и она находилась в каком-то забытьи, в котором ей мерещилась маленькая девочка с большими белыми бантами.

– Света, Светочка! – бредила Татьяна, уже не понимая, где реальность, а где мираж.

Пока она лежала в больнице, Владимир договорился с врачами, что он не будет забирать дочку домой и написал отказ от своих прав не неё, уверив докторов, что Татьяна тоже всё подпишет, как только придёт в себя.

Когда Татьяну выписали их лечебницы, она сразу же поспешила на розыски своей малышки, хоть и была ещё заторможена после всех процедур, которые прошла.

– Почему ты не забрал домой нашу Светочку? – накинулась она на Владимира, – Почему хотя бы не оставил её в роддоме до моего возвращения?

– Я не считаю правильным приковывать себя на всю жизнь к больному ребенку, – важно ответил он, – Ты же понимаешь, что мы не сможем нормально работать и жить, поскольку придется постоянно о ней заботиться. Так что, не сомневайся, оформляй отказ, тем более, что такие дети долго не живут. Я разговаривал со специалистами, они в один голос ответили, что шансы на то, что девочка когда-нибудь пойдёт, практически нулевые, скорее всего, она даже не сможет самостоятельно сидеть, не говоря уже ни о чём другом. Если хочешь, мы с тобой ещё попробуем родить, ведь пока не старые, у нас всё получится. Я даже не удивляюсь, что эта гинеколог так ужасно приняла у тебя роды, у неё и муж балбес, и сама она, наверное, такая же растяпа.

Только тогда Татьяна и узнала, почему женщина, принимавшая у неё роды, была изначально так настроена против неё.

– А если другой ребёнок родится с какими-нибудь проблемами или трудностями, тогда тоже бросим? – неожиданно спросила Татьяна мужа, – Нет, ты, как хочешь, а я пойду забирать свою дочь.

– Тогда я с тобой разведусь, ненормальная, и сына отсужу себе, – гаркнул на неё Владимир.

– Разводись, пожалуйста, а Гриша сам решит, с кем останется, – ответила на это Татьяна.

Она начала разборки с врачами, но это оказалось не так легко, тем более, что Владимир договорился с кем-то, чтобы её ребёнка не отдавали, объяснив врачам, что жена не в себе, ведь только что вышла из лечебницы.

Гриша всё это время находился у дедушек и бабушек, которые тоже очень переживали из-за случившегося и не знали, что делать. Кто будет слушать стариков, если отец больного ребёнка уже всё решил и без них?

– Ой, а Ваша Светочка вчера умерла, – сказала ей медсестра в интернате.

– Как это так? – опешила Татьяна, – Ещё вчера была жива, а сегодня уже умерла? Засужу вас всех!

– Ой, простите, это, оказывается, не Ваша девочка, – спохватилась девушка.

– Что, опять мой вездесущий муж договорился с Вами, лишь бы я не приносила домой нашу дочь? – воскликнула Татьяна.

– Ой, женщина, Вам опять плохо? – встрепенулась медсестра, – Я сейчас же бригаду специальных медиков вызову, пусть они с вами поработают.

Татьяна моментально взяла себя в руки, обратно в диспансер её точно не хотелось.

Наконец, правдами и неправдами ей удалось выдернуть Свету из рук медиков, правда, ей пришлось пообещать, что в суд она на них жаловаться не пойдёт. Это клятву при всём желании ей не удалось бы нарушить, ведь после того, как она принесла домой больного ребёнка, ей уже было не до судов, всё время и все силы, в основном, тратились только на малышку.

Владимир сперва ушёл от неё и даже подал на развод, но потом, увидев, как бабушки и дедушки сплотились вокруг Татьяны и стали ей усиленно помогать, он забрал заявление и вернулся домой. Татьяна не стала противиться его возвращению, приняла обратно, как ни в чём ни бывало.

Дальше они жили вместе, почти, как раньше, не решаясь обсуждать больную тему и пряча друг от друга глаза, словно боясь увидеть в них правду. Владимир смалодушничал, повёл себя подло, это понимал даже его сын Гриша, который самозабвенно помогал ухаживать за маленькой Светочкой, отдавая ей всю свою братскую любовь.

Владимир теперь редко бывал дома, старался брать дополнительные смены, а в свободное время таксовал, объясняя своё отсутствие тем, что «нужны деньги для Светочки». Деньги и вправду были нужны, потому что Татьяна перешла на удалёнку и стала меньше зарабатывать, а уход за больной девочкой требовал немалых финансовых затрат.

Света почти совсем не развивалась физически, едва научилась самостоятельно сидеть, но всё понимала и вообще была весьма говорливая девочка, так что все члены этой семьи любили побеседовать с ней, посмеяться над её шуточками. Здоровье у неё было очень слабенькое, и надежды на то, что она сможет дожить хотя бы до своего совершеннолетия не было никакой. Светы не стало на следующий день, после того, как ей исполнилось двенадцать лет. Бабушки и дедушки, Гриша были безутешны, у Татьяны слёзы лились ручьём, даже Владимир прослезился на кладбище, он успел за эти годы подружиться с дочкой и в последнее время уже не бежал прочь из дома, а сидел с ней, читая вслух разные книги.

После ухода Светы, супруги больше не рискнули предпринимать попытки к рождению детей, было уже поздно по возрасту, да и здоровье Татьяны изрядно поизносилось от переживаний из-за Светы. Владимир так и продолжал работать в ДПС, Гриша поступил в институт, а Татьяна окончила медицинские курсы и пошла работать в тот самый специализированный интернат для детей-отказников с ДЦП.

– Хочу помогать таким же деткам, как наша Светочка, – сказала она родным.

В семье её понимали и жалели, а Владимира не жалел никто, все помнили, что он косвенно виноват в гибели Светочки, да ещё хотел от неё отказаться, но исправить что-то было уже невозможно, поэтому, хоть он и разочаровал своих родных, но они простили его и никогда ни в чём не упрекали.

Что цыганка нагадала

– Ну, всё, мамуль, пока, я поехала, а ты позвони мне, когда поезд тронется, чтобы я была спокойна за тебя, – сказала Катерина и чмокнула мать на прощание.

Елизавета Сергеевна пообещала всё исполнить, уверила дочку, чтобы та не волновалась и бодро заспешила в зал ожидания железнодорожного вокзала со своим чемоданом на колёсиках, чтобы там спокойно дождаться своего поезда. Это был обычный, пассажирский состав, который останавливался «у каждого столба», развозя жителей их района по маленьким станциям, вокруг которых ютились деревенские населённые пункты. Как ни странно, в их районе было много посёлков, где люди, ещё не успели перебраться в город. Конечно, в основном, это были такие же пенсионеры, как Елизавета Сергеевна и её муж, Виталий Степанович, но на лето эти посёлки наполнялись городскими дачниками, так что, был смысл держать домашних животных, чтобы потом летом продавать молочную и мясную продукцию приезжим горожанам. Катерина звала-звала родителей к себе в город, продать домик, купить квартиру где-нибудь поближе к её многоквартирнику, но в последнее время и звать перестала, осознав, что им в деревне лучше.

Елизавета Сергеевна периодически приезжала к дочке в город, привозила ей деревенских гостинцев, делала какие-то свои покупочные и медицинские дела, а потом опять уезжала к себе в деревню. Двух-трёх дней для общения им с Катериной хватало, а потом пора и честь знать, как считала простая, скромная пенсионерка. В деревне у Елизаветы Сергеевны за время её отсутствия уже и козочки по ней заскучали, и Шарик аж подвывает по ночам стал, как затосковал по своей хозяйке. Муж, Виталий Степанович, оставленный присматривать за их деревенским хозяйством, ей по телефону уже всё рассказал, и она спешила обратно, сама уже готовая повыть на луну от тоски по своим домашним питомцам.

– Ты, наверное, по мне так не соскучилась, как по своим козам, – смеялся муж.

– С тобой я по телефону разговариваю каждый божий день, а с ними – нет, – отвечала ему Елизавета Сергеевна, в душе соглашалась с ним, что и впрямь по своим козочкам она соскучилась сильнее, чем по нему.

Дочка Катя подвезла её до вокзала, расцеловала и на работу умчалась, всё-таки день будний, начальник отпустил её на один часик специально для того, чтобы мать в деревню отправить. Елизавета Сергеевна не была в обиде на дочку за то, что та на поезд мать не посадила, чай, не маленькая, и сама справится, а то дочка и так целыми днями работает, как белка в колесе крутится. Начальство Катюшку уважает, всё у неё хорошо по карьере, только вот, жаль, что у неё с мужем не сложилось, недавно развелись они. Теперь двоих детей тянуть одной придётся, и Елизавета Сергеевна уже подумывала, а не переехать ли ей хотя бы на пару месяцев к дочке в город, чтобы приглядывать за внуками, всё-таки какая-никакая помощь в трудный момент.

– Здравствуй, красавица, – послышался мелодичный, женский голос, оторвав Елизавету Сергеевну от её размышлений.

Вздрогнув от неожиданности, задумавшаяся пенсионерка оглянулась и заметила цыганку, в очередной раз подивившись, что, вот, вроде и одета та была по-современному, а всё равно весь её облик выдавал в ней национальную принадлежность к цыганскому роду. Массивные золотые серёжки, свесившиеся с мочек ушей чуть ли не лежали на плечах цыганки, а крупные кольца, брошь и браслеты бросались в глаза своей нелепой вычурностью. Это уже дома в деревне Елизавета Сергеевна подумала, что всю эту «красоту» цыганка нацепила на себя специально, чтобы «клиенты» не запоминали её лицо, а тогда только удивилась и в памяти у неё запечатлелись лишь эти увесистые, золотые украшения мошенницы, а лицо её как будто стёрлось из воспоминаний, как дурной сон.

– Здравствуйте, – кивнула она цыганке, – Мы разве с Вами знакомы?

– Все люди, дорогая моя, когда-то были друг с другом знакомы в какой-нибудь из своих прошлых жизней, – нараспев продолжила цыганка, – Не переживай так за свою дочку, она у тебя красавица, всё у неё уладится само собой, вот, увидишь.

– Откуда Вы знаете про мою дочь? – насторожилась Елизавета Сергеевна.

– Всё знаю, всё расскажу, если захочешь, – опять нараспев заговорила цыганка, – Найдёт твоя дочка скоро своё счастье, приедет к ней принц на красной, большой машине, и обеспечит всем.