Никто, кроме тебя

Марко стоял во главе зала, потягивая виски с довольной и гордой улыбкой. Он разговаривал с Капо Сан-Франциско, кивая что-то в ответ.

Уже через несколько минут мужчины должны удалиться в отдельный кабинет. Сегодня отец решил провести собрание по поводу взорвавшегося порта. Этот случай достаточно пошатнул отношения Нью-Йорка с нами, теперь и остальные боялись последствий. А моя помолвка самая лучшая причина, по которой можно было собраться без лишнего шума.

– Ну, что теперь? – Рицци резко притягивает меня к себе, и я вновь обращаю на него внимание, горя желанием оттолкнуть.

Хмуро поднимаю взгляд, когда его рука сплетается с моей левой. Контролирую все самообладание, чтобы сдержать боль, возникшую в пальцах. Но я знаю, как с ней бороться, применяя в свою пользу. Просто сконцентрироваться на ней, и это даст мне шанс забыться.

– Ты – моя, Андреа де Лазар, и уже никуда не сбежишь, – оскалив свои белоснежные зубы, шепчет Рицци.

Появляется острое желание врезать в его самодовольную, твою мать, морду, чтобы он больше никогда не мог улыбаться. Но держусь, лишь растянув губы в ухмылке, и глядя на него прищуренными от злости глазами.

– Слишком рано говорить о таких вещах, – выдаю в ответ, покачиваясь вместе с ним.

Рицци наклоняется ближе, к самой мочке моего уха.

– Слишком поздно для выхода, – растягиваются его губы в победной улыбке.

Рицци стискивает мою талию до боли. Так сильно, что я почти кривлюсь от этого. Но он продолжает вести меня в танце, не желая отпускать.

Его слова дают понять одну давно очевидную вещь: у меня никогда не было выхода. Во что я верила с самого начала, были сказками придуманные мной, лишь бы поверить в эту ложь. Ведь порой, поверить в сладкую ложь намного легче, чем в горькую правду.

И снова, смотря в бездонные глаза в конце зала, беспрерывно смотрящие в мои, я верю в сказку. Как в тех самых детских книжках, где принц на белом коне спасет меня от злодея, и мы будем жить долго и счастливо.

Однако мы никогда не можем быть уверены, что за маской принца не окажется очередной злодей, и это совершенно не детская сказка, а суровая реальность.

???

Ублюдок.

Этот ублюдок практически сломал мне пальцы.

Только сейчас, войдя в комнату, когда все гости разошлись по домам, а отец срочно удалился из-за важного звонка, сняла перчатку, и увидела, как опухли средний и безымянный пальцы.

Они гудели, и заставляли прикусывать губу от боли.

Срываюсь с места, снимаю туфли, и вступаю в ванную комнату. Включаю холодную воду, подставляя дрожащие пальцы. Разгорячённую от боли кожу жжёт ещё больше от соприкосновения с холодной водой.

Поднимаю взгляд, и непрерывно смотрю на свое отражение, но потом внимание привлекает кольцо на безымянном пальце. Хватает одной секунды, чтобы от нахлынувшей злости, одним рывком повалить все банки на пол.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – срываюсь на крик, когда вспоминаю слова Рицци, осуждающие взгляды, ненависть отца, и его довольную улыбку.

Марко явно доволен тем, что смог загнать меня в ловушку.

На глазах начинают выступать слезы.

– Только не это, только не это, только не слезы! – ненавидя себя за слабость тараторю я, растерянно открывая верхнюю полочку в поисках лезвия.

Мне нужно было остановиться.

Но я не могла. Чувства, что сжимали в своих тисках. Обида и боль. Они не дают этого сделать.

Просто хотелось заглушить все это. Чтобы не осталось ничего!

Наконец нахожу, что искала. Дрожащими руками подвожу к руке. Металл почти соприкасается с моей кожей, когда крепкая мужская рука отдергивает меня, и отбирает лезвие.

– Нет, – рычит Даниэль, выкидывая лезвие.

Злюсь ещё сильнее, силой отталкивая его от себя. Так сильно, что Дэн пошатывается, но быстро приходит в себя, пока я достаю новое оружие для боли. Даниэль вновь перехватывает меня за запястье, и силой заставляет выйти из ванной.

– Отпусти меня! – кричу разъярённо, – Отпусти меня сейчас же!

Он отпускает, когда мы оказываемся в центре моей комнаты, подальше от ванной.

– Ты не будешь этого делать, Андреа! – от его стального, грубого голоса, хлестом ударявшего по мне, тело замирает.

Казалось, я вовсе не дышу.

Слова Даниэля заставляют закричать ещё больше.

– Андреа заткнись! Андреа молчи! Андреа, ты не будешь учиться! Андреа сядь, встань, ложись, зайди, выйди, уйди, не плачь, не кричи, не спорь, будь тихой! Андреа, ты выйдешь замуж! Андреа, помолвка через неделю! – лёгкие сжимаются от быстрого набора слов, а с губ срывается горькая усмешка, – Когда это закончится? Когда?

Даниэль в явном шоке от моей истерики. Даже не двигается. На его лице не видно ни одной эмоции.

– Я устала, понимаешь? – бью себя по груди, не в силах остановиться. – Осточертело ходить по линии, возведенной вокруг. Словно я пленница в этом мире. Я задыхаюсь! – отхожу на шаг, и впиваюсь пальцами в волосы.

Настолько больно было внутри, что даже боль в руке не была такой важной.

– Задыхаюсь…, – шепот срывается с губ.

Пытаюсь сделать вдох, но путь перекрыт. Тело напрягается, а в горле появляется ком. Снова пытаюсь вдохнуть, но один конец при каждой попытке.

Падаю на колени, поднимая взгляд вижу лишь размытые картинки. Это не были слезы.

Паническая атака.

Я давно не имела с ней дело. Очень давно. Со времен маминой смерти.

Чувствую, как Даниэль касается меня. Он касается моих руки, оттягивая их от волос, которые я сжала до скрипа. Отдалённо слышу его голос, но не могу сосредоточиться. Все вокруг гудело. Кружилось и сжималось. Нарастало, нарастало и нарастало. Как шар, который в скором времени взорвётся.

– Дыши, – доносится с большим трудом, – Андреа, – его голос так далеко, и мне бы ухватится за него как за последний якорь, чтобы он не дал мне утонуть.

Горячие пальцы касаются моих щек, но я все ещё задыхаюсь, рьяно пытаясь сделать вдох.

– Посмотри на меня.

Неожиданно для своего состояния смотрю. Но все слишком мутно.

– Сосредоточься. Просто смотри в мои глаза.