Бард. Том 2. Дети Дракона

– Ты гадкий, потому что порядочным девушкам не говорят таких слов. Это неприлично.

– Странные у вас, девушек, понятия приличия. Можно подумать, что остальные молодые люди и не пытаются сделать это с молодыми девушками.

– Может, и пытаются, но не говорят об этом вслух, а ты так сразу, раз и предупредил. Я, между прочим, после таких слов должна тебя выставить за дверь и больше никогда с тобой не встречаться.

– Ну да, наверное, – согласился Мил, ставя недопитый бокал на стол и садясь на краешек кровати. – Что-то я не то сказал. Но понимаешь, я патологически правдив и ничего с этим не могу поделать.

– Ты патологически глуп, – улыбнулась Мадлен и, взяв со стола небольшое яблоко, села рядом.

– Да нет, просто я несколько неопытен в сердечных делах, в этом моя проблема. Знаешь, я ведь никогда еще не влюблялся по-настоящему.

– Правда? И у тебя никогда не было любимой девушки?

– Да.

– Что да?

– Ну, в смысле нет, не было.

– Это хорошо, – улыбнулась Мадлен. – Потому что у меня до тебя тоже не было никого.

– Это очень хорошо, – кивнул Мил и заключил ее в объятья. Его мягкие губы скользнули к ее белоснежной шее, пальцы пробежали по волосам.

Девушка задрожала мелкой дрожью, почти перестала дышать и вдруг резко отстранилась и вскочила с кровати.

– Что-то не так, милая? – недоуменно спросил Мил.

– Я хочу пить.

Мил приподнялся и, взяв со стола бокал, протянул его девушке.

– Но тут только вино, – проговорила она, чуть пригубляя из бокала.

– К сожалению, я не прихватил с собой воды, – пожал плечами Мил.

– Да, это печально, – кивнула Мадлен и спросила: – А она надолго приехала?

– Кто, графиня? – уточнил Мил и, получив в ответ кивок, продолжил: – По крайней мере, она хочет попасть на Большой бал.

– Долго.

– Не так уж это долго на самом деле, подумаешь, пару недель.

– Это долго, целых «пару недель». Это очень долго.

– Но ведь ничего не изменилось, я все так же у твоих ног, а ты все так же отвергаешь мои ухаживания.

– Поиграй мне немного, только тихонько.

– Хорошо, милая, я как раз сочинил для тебя колыбельную…

Музыка уже давно закончилась, два влюбленных человека сидели, обнявшись на широкой кровати, не говоря друг другу ни слова, словно боясь спугнуть чарующую тишину.

– Я устала, Мил, тебе уже давно пора идти домой, – поцеловала в щеку юношу Мадлен.

– Да, пора, – согласился Мил, – любила б ты меня чуть побольше, то сказала бы: «Милый, на улице темно и страшно, а у меня уютно и спокойно, оставайся».

– Надевай свой плащ, – улыбнулась Мадлен, – после твоих слов, что ты хочешь соблазнить меня, я не рискну оставаться с тобой на ночь. И вообще, я девушка порядочная, уже то, что ты сейчас находишься со мной наедине, для меня почти героический поступок, а ты требуешь от меня невозможного.

– На свете нет ничего невозможного, – невозмутимо пожал плечами Мил, забрасывая за спину лютню и надевая плащ. – Ого, похоже, отступление невозможно, – произнес он, выглядывая в окно.

И действительно, в свете выглянувшей луны можно было заметить, что напротив дверей стояли несколько телег, нагруженных какими-то вьюками.

– Это братья привезли товар, – закусила губу Мадлен, – как же я забыла. Теперь на несколько часов тут не пройти, пока они все пересчитают и рассчитаются с перевозчиком, а там уже утро. Что же делать?

– Ложиться спать, а утром тихонько меня вывести.

– Ишь ты какой быстрый, – неуверенно проговорила Мадлен.

– А у тебя есть другой способ?

– Может, ты уйдешь по крыше? Хотя все, кажется, кто-то из братьев уже в кухне, и он может заметить тебя. Что же делать?

Она жалобно посмотрела на Мила испуганными глазами, сжимая от отчаянья кулачки.

– Есть такая пословица – «утро вечера мудренее».

– И что ты этим хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что тоже очень устал и смертельно хочу спать. А посему я остаюсь.

– Мил, я боюсь, – жалобно протянула Мадлен.

– Чего ты боишься, глупышка, я ведь с тобой.

– Именно тебя я и боюсь, – вздохнула Мадлен, гася свечи. Только предупреждаю – ты спишь на стуле, и при первом приближении к кровати я буду что есть силы кричать.

– На стуле? Имей совесть, ты постели хотя бы одеяло на пол.

– Одеяло? Хорошо, договорились, но только имей в виду…

Что надо было иметь в виду, она не успела договорить, поскольку крепкие руки заключили ее в объятья, а жаркие губы обожгли поцелуем.

– Что ты делаешь? – прошептала она, даже не пытаясь вырваться.

– Говорю тебе спокойной ночи, – проговорил Мил, осыпая ее поцелуями.

– Ты очень красноречив, – выдохнула она, отдаваясь его ласкам.