Персонажи

– Это не так. Про вас я ничего не знаю.

– Можете спросить.

Девушка откровенно флиртовала, и стоило бы притормозить, но Максиму хотелось поговорить хоть с кем-нибудь. Вопрос возник сам:

– Вы замужем?

Девушка удивилась:

– Нет. Мне двадцать восемь лет. Я студентка.

Естественно, в Европе двадцать восемь – практически детство.

– Что изучаете?

– Архитектуру. Я буду строить дома.

– А чем занимаетесь в свободное время?

Маддалена – так ее звали? – сразу выпалила:

– Катаюсь на лыжах и плаваю. А вы?

– Читаю книги.

Максиму понравился их словесный пинг-понг, вынужденно короткие фразы. Маддалена отпила пиво, затушила в пепельнице сигарету.

– Где ваша жена?

– Поехала в аутлет. Они поехали с матерью. Я остался в городе. Ходил гулять.

– Что посмотрели?

– Музей, палаццо Россо. И парк. Туда ездит… – Максим забыл, как будет фуникулер, потом перед глазами всплыла табличка на остановке, – фониколаре!

– Я посмотрела центральную улицу. Ела мороженое. Купила билет в театр.

– В этот? – Максим показал пальцем на Театро Карло Феличе у них за спиной.

– Да. Я люблю оперу.

– Я был в театре вчера. Слушал «Тоску».

– Пуччини! – глаза Маддалены заблестели, она восторженно взмахнула рукой. – Это великий композитор!

– Да. Но я не понял ни слова.

– Неважно. В опере говорит сердце.

– Я хочу выучить итальянский язык. Он сложный?

– Нет. Вы говорите по-английски. Вам будет легко.

Максим сам не знал, почему сказал так: мысль учить итальянский у него промелькнула случайно, лишь пару раз, когда не получалось с кем-то объясниться. Но теперь он испытал неожиданную радость оттого, что выразил ее вслух. Действительно, почему бы нет? Ленка постоянно рвется к матери, хорошо бы хоть кто-то из них знал язык. Надо и ее позвать с собой, найти хорошие курсы.

Маддалена отставила пустой бокал, поглядела на часы.

– Скоро начнется спектакль. Мне пора идти. У вас есть фейсбук? Я подпишусь.

Максим покачал головой: фейсбука нет. И вообще никаких соцсетей. И так пациенты бесконечно досаждают, им только дай контакт, пропадешь. Этого он Маддалене, конечно, не сказал, просто поднялся, чтобы попрощаться. Они снова пожали друг другу руки, и она направилась в сторону театральных дверей.

Максим остался в баре наблюдать за публикой. Зрители забегали на аперитив перед спектаклем; многие просили кофе с десертом, кусали эклеры или вилочкой разламывали «Наполеон». Максим подошел к холодной витрине, выбрал пирожные, по-английски с трудом объяснил, что хочет забрать их с собой – пусть сложат в коробку.

Алена еще не вернулась, квартира стояла пустая, тишина давила на уши. Он включил музыку в портативной колонке, вышел на балкон. Внизу, на террасках, отдыхали местные жители, кто-то даже жарил рыбу на переносном гриле. В окне напротив работал телевизор, голубое свечение от него ложилось на прозрачные занавески.

Максим лег в спальне на кровать и вызвал Сашку по видеосвязи. Дочь ответила сразу, будто ждала звонка.

– Ну, как Италия? Чем занимаешься?

– Лежу, отдыхаю. Весь день по городу ходил.

– Один? Где Алена твоя?

– Поехала с матерью в аутлет.

– Ну естественно! А ты?

– В музее был. На фуникулере катался. Даже с итальянкой познакомился в баре.

– Ничего себе! Приятное знакомство?

– Вполне. Студентка, знает английский.

– Все молодеют твои подружки, да? Надеюсь, следующая будет совершеннолетней.

Максим рассмеялся шутке дочери, заверил ее, что со школьницами в разговоры не вступает.

– Саш, дай-ка мне контакт курсов, где ты учила французский! Они на Тверской?

– А зачем? Тоже собрался парле франсэ?

– Нет, хочу узнать, есть ли у них итальянский.

– Есть, точно знаю. Думаешь, тебе надо?

– Думаю, да. Тут неплохо, но язык не помешает. Ленка ни слова не знает, так, подай-принеси. Я бы позанимался.

– Ладно, я сброшу сайт.