Генерал Родимцев. Прошедший три войны

Мой отец – Александр Ильич Родимцев – очень любил свою малую родину и гордился ею. Всегда, с кем бы он ни разговаривал или выступал в любой аудитории, на вопрос о том, где он родился, он с каким-то особым чувством говорил: «Я из Шарлыка!» Это произносилось – с одной стороны – очень просто, но в то же время таким тоном, который подразумевал, что все, кого интересует его биография, знают, где находится Шарлык.

Однажды, когда я еще учился в начальной школе, один из офицеров, находившийся у нас дома по каким-то делам, сказал, что он не знает, где находится Шарлык, и предложил мне показать его на карте. Я твердо знал, что искать надо возле города Чкалова. Дело в том, что за годы советской власти Оренбург, а именно так назывался главный город губернии, в которой находился Шарлык, дважды сменил свое название. В 1938 году он был переименован в Чкалов в честь погибшего известного летчика, а в 1957 году городу вернули прежнее имя. Поскольку описываемый разговор происходил до 1957 года, то мы долго искали родину отца около Чкалова, но маленького Шарлыка на этой карте не оказалось. Помню, что я очень расстроился, но меня успокаивали: мол, надо посмотреть карту другого масштаба, говорили что-то еще, но я, естественно, далеко не все понял, а про себя решил, что обязательно найду карту, на которой есть Шарлык. Но, нет худа без добра – возможно, с этого началась моя любовь к географии.

Село Шарлык, ставшее ныне районным центром, стоит на старой дороге из Оренбурга в Казань в просторных, продуваемых то знойными, то ледяными ветрами степях Оренбуржья. Это родина моих родителей. Здесь прошла жизнь нескольких поколений моих предков. Непросто проследить историю своего рода, которая началась более двух столетий назад и прошла в отдаленном селе на Южном Урале. Мне не довелось увидеть своих бабушек и дедушек, они ушли задолго до моего появления на свет. Я не услышал их воспоминаний о делах и судьбах тех, кто умножал и крепил наш род, но из воспоминаний отца и матери, из общения с их многочисленными родственниками и односельчанами можно определенно сказать, что все они были крестьянами.

История села отсчитывается с 1809 года, когда на этих местах обосновались крестьяне-переселенцы из Рязанской губернии. Они ехали в эти края за лучшей долей, переезжали целыми семьями, пригоняли на новые места имевшийся у них скот, везли домашний скарб. Как гласит церковная летопись 1863 года, «это был народ православный, в делах христианских довольно благочестив. К грамоте расположен и предубеждений против оной не обнаруживает. Жители весьма склонны к разведению скотоводства, торговле и особенно к посевам хлеба – ржаного и прочего, и от того средства к жизни у них нескудны».

Непосредственным отцом-основателем Шарлыка является Михайло Тычинин. Он был ссадчиком, то есть тем, кто «ссаживает на землю», выражаясь современным языком, – разведчиком, выбирающим подходящее место для поселения. Оно было выбрано им в Оренбургском уезде одноименной губернии. Окончательное решение об основании поселения было принято всем миром, а первым названием нового села стала Михайловка, по имени Михайлы Тычинина. Однако к концу XIX века Михайловку стали именовать также Шарлыком – по названию речки Шарлычки, протекавшей в этом месте. Свое окончательное название – Шарлык – село получило в 1925 году.

Чем же приглянулись новые места проделавшим немалый путь новоселам? Прежде всего, конечно, тем, что здесь в достатке хватало всего для жизни с учетом привычного им образа жизни: изобилие земли, пригодной под пашню на холмистых равнинах, и необозримая степь, невысокие горы, реки и озера с рыбой и богатым разнотравьем, леса и родники с ключевой водой. Но наверняка не могли не обратить внимания наши предки и на неповторимую красоту этого края, удивлявшего разнообразием и гармонией окружающей природы.

Первые жители Михайловки обосновались на землях, на которых еще с IV века до нашей эры жили скотоводы-кочевники, именовавшиеся сарматами. В дальнейшем на протяжении более полутора тысячелетий территория Южного Урала представляла собой перекресток двух цивилизаций – европейской и азиатской. Сменяя друг друга, на земли Оренбургской губернии приходили и вновь уходили, исчезая в безбрежных пространствах Заволжья и Урала, башкиры и удмурты, татары и ногайцы, другие народы и племена, а по берегам Яика (Урала) селились казаки.

В течение XVI–XVIII веков правителям Руси удалось подчинить себе проживающие в этих местах народы, заложить новые поселения и укрепления, защищающие государство от набегов восточных соседей. Вот как описывал состояние этих мест во второй половине XVIII века, то есть незадолго до основания Михайловки-Шарлыка, А.С. Пушкин в повести «Капитанская дочка»: «Сия обширная и богатая губерния обитаема была множеством полудиких народов, признававших… владычество российских государей. Крепости выстроены были в местах, признанных удобными… и заселены по большей части казаками». Именно в эти годы произошли в Шарлыцком районе исторические события, которые оставили глубокий след в истории государства Российского.

В 1773 году в губернии началось крестьянское восстание, толчком к которому послужило недовольство яицких казаков сложившимися порядками на службе и условиями жизни. Возглавленное Емельяном Пугачевым восстание быстро распространилось на большую территорию.

Места, где вскоре возникла Михайловка, и соседние села оказались в гуще этих событий. Недалеко от будущей Михайловки в деревне Юзеево правительственные войска под командованием генерала Кара потерпели первое поражение в бою с пугачевцами. Лишь после того, как Екатерина II назначила командующими частями, направляемыми на подавление бунтовщиков, своих лучших генералов, восстание, докатившееся до границ Московской губернии, было подавлено.

К моменту прихода переселенцев из Центральной России в этих краях уже более тридцати лет царило спокойствие. О том, что выбранное для поселения место оказалось удачным и мирной жизни ничто в то время не мешало, свидетельствует быстрый рост населения Михайловки. Согласно именной ведомости от июня 1817 года, в ней существовало 138 домохозяйств, в которых проживало более тысячи человек, при этом почти половину населения составляли дети. Жили большими семьями, обычно состоявшими из трех поколений, в количестве до 10 и более человек.

Вот именно с этого 1817 года я могу проследить реальных патриархов нашего рода, все поколения которого жили уже на новом месте. Среди жителей Михайловки, согласно сохранившимся документам, в списке фамилий основателей значатся Филипп, Стефан и Семен Родимцовы. Скорее всего, кто-то из них и являлся прародителем моего отца, а фамилия со временем трансформировалась из Родимцов в Родимцев. Это подтверждается также тем, что в настоящее время в Шарлыке проживает несколько семей с фамилией Родимцев.

Вспоминая поступки и жизненные принципы своих родителей, как те, о которых я знаю сам, так и те, о которых мне рассказывали их родственники, друзья и знакомые, я понимаю, что их готовность к помощи не только родным, но порой совсем малознакомым людям, приверженность моральным ценностям и семейным традициями, свойственная людям крестьянского сословия, способность терпеливо переносить тяготы и невзгоды, скромность и бескорыстие, любовь к родным местам достались им в наследство от основателей рода, от тех, кто стоял у его корней.

Шли годы, небольшое село Шарлык быстро развивалось в значительной мере благодаря своему удачному расположению на большом торговом тракте. В начале прошлого века село уже не было только крестьянским, поскольку в нем постепенно обосновались купцы и другие торговые люди. Лишь по окраине села пролегли тихие невзрачные улицы с чередой домов, крытых почерневшей от времени соломой. А центр села преобразился до неузнаваемости. Теперь здесь просторно раскинулась торговая площадь с купеческими магазинами, заполненными товарами не только местными, но и привезенными издалека – из центральных городов страны, из Средней Азии и даже из Европы и с Кавказа. Главной улицей села стала Сластена, получившая свое затейливое название из-за расположенных здесь лавок со сладостями.

В южной части Шарлыка вытянулась вдоль крестьянских наделов неподалеку от небольшой речки Шарлычки улица Оторвановка. Жили на ней в основном бедняки. И хотя ее название говорит об отдаленности от центра села, именно с этой улицы началась его история, здесь появились дома первых переселенцев. В одном из таких уже много лет простоявших домов появился на свет мой отец Александр Родимцев.

Отцом написано несколько книг, в которых рассказывается о грандиозных исторических событиях, участником которых он являлся. В них он с большой теплотой вспоминает своих друзей, командиров, бойцов, однополчан. Но о своей жизни до того, как он стал военным человеком, он написал очень скупо. Особенно до обидного мало места в его мемуарах отведено детству и юности. Я понимаю отца, ему казалось, что в юные годы у него было мало радостей и слишком много непрерывного труда, потерь и невзгод, вспоминать о которых тяжело. И еще, в чем я абсолютно уверен: слишком много рассказывать о себе, а тем более чем-то хвалиться отцу не позволяли скромность и понимание того, что многими своими достижениями в жизни он обязан не только своим личным качествам, но и тому влиянию, которое оказали на него другие замечательные люди, повстречавшиеся, к счастью, ему на разных этапах жизненного пути.

Александр родился 8 марта 1905 года (по новому стилю) в семье безземельных крестьян Ильи и Аксиньи Родимцевых. Саня, или Санек, как его звали в детстве, был единственным сыном в семье, в которой было четверо детей. Уже с детских лет он помогал отцу в нелегком крестьянском труде. Но была в эти годы у него и своя радость – забота о единственной лошаденке Сивке.

Вместе с другими мальчишками он ходил в ночное, когда далеко за селом они пасли по ночам лошадей. Отец очень часто вспоминал это время: как сидел с товарищами у костра, как готовили нехитрую еду – сливную кашу из пшенки с картошкой, ставшую его любимым кушаньем на всю жизнь, ели, обжигаясь, печеную картошку, таская ее из костра, пили родниковую воду, чистили и купали лошадей, купались в прохладной воде степной речки Салмыш.

Днем было время у ребят для забав, любимой из которых были скачки. Они носились по степи верхом, а тут уж не все зависело от седока, больше от лошади. Отцовская Сивка была далеко не из лучших. Пытаясь не отстать от товарищей, Саша падал, но снова и снова вставал, учился держаться вверху, несмотря на выкрутасы своего скакуна, а это непростая наука. Именно тогда, разбивая до крови руки, ноги, лицо, он научился терпеть, не бояться препятствий и ловко управлять лошадью. Так, с раннего детства он познавал науку верховой езды, мечтая промчаться однажды на настоящем скакуне.

Саше было двенадцать лет, когда в его жизни произошло событие, сыгравшее, спустя годы, очень важную роль в его жизни. Однажды в жаркий июльский день Саня с друзьями отправился искупаться и порыбачить на любимое место сельской детворы – настоящий водопад, который местные прозвали «бучила», – на речке Шарлычке. В этом месте вода, падая с трехметровой высоты, образовала небольшой, но глубокий омут. Вместе с ребятами на речку пришли две девчушки – восьмилетняя сестренка Сашиного друга Володи Шеина, чья семья жила в соседней с Родимцевами избе, кареглазая Катя со своей подружкой-сверстницей. За играми и рыбалкой мальчишки совсем забыли о них. Как рассказывал отец, первым о девочках вспомнил почему-то именно он. Выскочив на берег, он огляделся, но их нигде не было. Саша побежал вдоль речки и наконец увидел барахтающихся в воде девочек. Не раздумывая, он бросился в воду. С большим трудом ему удалось подхватить одну из них из воды на поверхность, другая вцепилась в него, и с помощью подоспевших ребят обеих вытащили на берег. До этого дня Санек и внимания-то особого на эту самую Катю не обращал. Разве мог тогда Саша Родимцев знать, что спас он не просто соседскую девчушку, а… свою будущую жену, верную спутницу всей его жизни! «Вот, спас на свою голову…», шутя говорил иногда отец, рассказывая об этом случае.

Были у отца в детстве и самые любимые места в окрестностях родного села. Одно из них – это Попов лес, славившийся обилием ягод и родниками с чистой студеной водой. Известен был этот лес еще и тем, что все, кто побывал в нем, непременно хоть раз плутали. Заблудился однажды в этом, казалось бы, хорошо знакомом ему лесу и Саша. Да так, что до позднего вечера искали его родные и друзья, найдя Санька спящим на земле около дерева.

Но, несмотря ни на что, Саша продолжал ходить в лес и с друзьями, и один. Отец сохранил любовь к лесным прогулкам на всю жизнь, был страстным грибником и ягодником, всегда собирал их больше всех, знал много лесных примет и очень хорошо ориентировался, даже в незнакомом лесу.

Любил Александр бывать и на водяных мельницах, которых много было вокруг села. Вместе с отцом он часто привозил на расположенную в двух верстах от дома известную в округе Пискунову мельницу молоть зерно. Пока взрослые делали свою работу, Саша ловил рыбу в пруду и здорово пристрастился к этому занятию, сохранив рыбацкий азарт и умение на долгие годы. Но, как рассказывал отец, он любил помимо рыбалки смотреть на вращающиеся мельничные колеса. Было для него что-то завораживающее в непрерывном потоке воды и гармоничном слиянии природы и создания человеческих рук.

Но были в те годы в деревнях и другие, более суровые забавы, в которых участвовали вместе и взрослые, и подростки. Называлось это случавшееся время от времени «развлечение» – стенка на стенку. Рассказывая об этом, мой отец называл это «драться на кулачках». По его словам, обычно выходили подраться улица на улицу. Обязательно соблюдались следующие правила: драться честно – только на кулаках, применение свинчаток и прочих предметов не разрешалось, за нарушение сурово карали; бились, выражаясь современным языком, по возрастным категориям; драться полагалось один на один, лежачих не бить. Участвовали в таких битвах все желающие, но среди мальчишек особым авторитетом пользовались те, кто всегда выходил на бой. Отец не очень любил эти сходки, но от участия не уклонялся и, будучи парнем не по годам развитым и ловким, битым никогда не бывал. В глазах сельских мальчишек за ним быстро утвердился имидж вожака. Трусость считалась в этой среде одной из самых тяжких черт. Так, постепенно, в невинных забавах и крутых игрищах формировались грани Сашиного характера – лидерство, смелость, сила воли. Хотя он сам еще не отдавал себе в этом отчета.

Яркие впечатления о событиях детства – невинных забавах, скачках, отчаянных схватках, неожиданных приключениях и ночных посиделках у костра с бесконечными разговорами о радости познания родного края и обретения верных друзей – сохранились у отца на всю жизнь.

Дорога к мечте

Но больше всего на свете Александру хотелось учиться. В те годы дети, проживавшие в сельской местности, начинали учебу в 8—12 лет. Это было вызвано не только тем, что отправка детей в школу требовала дополнительных средств, которых в многодетных семьях часто не хватало, но и отношением к учебе как со стороны родителей, так и учителей. Если первые считали, что поскольку их дети вряд ли смогут получить в жизни какое-либо образование кроме начального, то с них и этого станется, так как в старшем подростковом возрасте они должны заниматься крестьянским трудом, а не учебой, то вторые полагали, исходя из опыта, что дети младшего возраста плохо усваивают школьную программу. Как видим, резон был и у одних, и у других, что способствовало общественному консенсусу в этом вопросе.

Александр пошел в школу в октябре 1913 года. Разве мог тогда мой отец и его сверстники знать, что это был последний мирный год перед началом грозных событий: войн, революций, тяжелейших испытаний, гибели родных и близких людей, голода и разрухи, коренных перемен во всем, что представляло собой привычный уклад их образа жизни.

В школу Сашу собирали всей семьей. Мать надела ему новую рубашку, положила в сшитую ею для сына сумку не тетрадки и не учебники – их просто не было, а горячие лепешки, аккуратно завернув их, чтобы не остыли по дороге. Поскольку семья жила на краю села, идти было далековато, но Саня словно не замечал этого. Он старался не пропускать ни дня учебы, ходил и в дождь, и в мороз.

Добраться до школы можно было по улицам села. Это безопасно и легко, но долго. Саша раз и навсегда выбрал для себя другой путь – по прямой, через пойму речки и небольшой лесок. Этой дорогой почти никто не ходил даже днем. Случись что – кругом ни души, а в темное время так и вообще страшно. Ходить этой дорогой отговаривали Сашу родители и друзья, даже пугали его ведьмами и русалками, лешими и волками. Но, видимо, уже тогда проявились и другие черты его характера – самостоятельность, осознанное, не во вред другим, упрямство, способность совершать рискованные поступки.

Впоследствии отец о своих хождениях в школу прямиком или «напрямки», как выражались тогда деревенские ребята, рассказывал как о чем-то совершенно нормальном. Однако эти походы не всегда заканчивались безобидно. Не зря, видно, уговаривали его ходить другой дорогой, чтобы быть, «как все». Однажды, когда он возвращался из школы домой, его стала преследовать свора бродячих собак. Саша отбивался как мог, но они не унимались и в нескольких местах уже изорвали его одежду. Чтобы спастись, ему пришлось забраться на небольшой стог. Собаки не уходили, и он просидел, продрогнув на осеннем холоде, до позднего вечера, пока отец, встревоженный его долгим отсутствием, не пришел ему на помощь. В другой раз увязались за отцом незнакомые люди, что-то кричали, потом бежали за ним, но Саня, где прячась, а где убегая, сумел добраться до дома. Но и после этих происшествий Саша остался верен себе – ходить «напрямки», однако примечал, как можно в случае опасности быстро скрыться, да брал палку покрепче. Сашина смелость и упрямство раззадорили его друзей, и некоторые из них стали иногда ходить этой дорогой вместе с ним.

Учился Саша хорошо, выделяясь среди ребят дисциплиной и прилежанием. После школы он помогал отцу по хозяйству. Иногда вечером ему удавалось почитать что-нибудь из книг, которые давала учительница.

Но однажды зимой он не пришел в школу. Не пришел он и в следующие несколько дней. Учительница – Вера Афиногеновна Ампилогова – попросила одного из его друзей узнать в чем дело. На следующий день мальчик сообщил ей, что Саня больше в школу не придет. На вопрос учительницы: «Почему?» – он сказал, что у него лапти совсем износились, не в чем ходить в школу. Назавтра учительница сама пришла к Родимцевым домой и принесла ему новые лапти.

Отец на всю жизнь сохранил память о своей первой учительнице. Когда спустя много лет отец вернется из Испании и получит высшие награды Родины, Вера Афиногеновна напишет ему письмо. Это письмо с фотографией первой учительницы отец сохранил на всю жизнь. Они встречались каждый раз, когда отец бывал в родном селе, их дружба продолжалась и после войны.

С началом империалистической войны жизнь в Шарлыке стала быстро меняться. Уходили один за другим на фронт односельчане. Саша помнил, как провожали рекрутов, прощальные песни, плач женщин. А вскоре наступил революционный 1917 год. Что знали тогда отец и его товарищи о событиях, которые происходили в России? Из разговоров взрослых Александр знал, что свергли царя, и часто слышал новое слово «революция». В селе случались митинги, сходки, появлялись агитаторы разных мастей. Но в жизни деревенского подростка ничего необычного пока не случилось.

Еще совсем недавно будущее моего отца виделось таким же предопределенным – крестьянским, шарлыцким, как у его предков. Однако, не окончив еще даже начальной школы, он оказался в другой стране. И хотя до первых проблесков новой, совершенно иной реальности в их далеком селе было еще далеко, а впереди предстояли годы испытаний и тяжелого труда, его линия жизни отныне не станет повторением патриархального родительского уклада. Ему и большинству его друзей судьбою уже был уготовлен иной путь.

В 1918–1919 годах в Оренбуржье полыхала Гражданская война. Особенно тяжело пришлось жителям тех городов и деревень, которые по нескольку раз переходили из рук в руки. Такая участь постигла и Шарлык. О жизни семьи Родимцевых в эти тяжелые годы в своей книге «Твои, отечество, сыны» отец написал так: «В заштатное наше село отзвуки больших событий докатывались медленно и глухо. Помню шумную, праздничную сходку бедноты. Красный флаг над зданием волости. Пышный красный бант на груди у отца.

В суровую пору Гражданской войны белогвардейцам надолго удалось отрезать Оренбургскую губернию от советской территории. В селе что ни день появлялись новые атаманы. Особенно свирепствовали бандиты Дутова. После их налетов многие сироты оплакивали родных».

Сельские кулаки запомнили, что батрак Илья Родимцев на сельских митингах приветствовал приход Красной армии и выдали его белоказакам. За участие в революционных сходках дутовцы жестоко избили Илью Родимцева шомполами на глазах у семьи. Истерзанный белобандитами, он скончался через несколько дней. Единственным кормильцем в семье остался Александр. Его заветная мечта – учиться – вновь прервалась, на этот раз надолго.

О дальнейшем своем жизненном пути отец так рассказал в своих воспоминаниях: «Тягостно и горько было мне идти в услужение к богатею, который, я знал это, выдал моего отца, но другого пути у меня не было, а слезы матери и благословение усталой ее руки были для меня приказом. Я оставил семью, школу, товарищей и нанялся в батраки».

Но симпатии бедняков оставались на стороне Красной армии, и Саша Родимцев вместе с земляками вскоре с восторгом встречал возвращение красных конников в Шарлык, теперь уже навсегда. Вид этих бравых бойцов на могучих рысаках произвел на Сашу неизгладимое впечатление. А когда один из них подхватил его и, усадив на луку седла, провез его под звуки полкового оркестра через все село, Александру показалось, что ничего нет прекраснее, чем быть красным кавалеристом. Отец вместе со всеми оставшимися в селе земляками воспринял возвращение Красной армии с радостью и облегчением.

Об этих незабываемых днях и о своих чувствах, переполнявших его, отец писал: «Манящая даль военных походов отныне стала моей детской мечтой. Но почему же эта мечта не приходила раньше? Ведь и раньше не раз на улицах нашего села гарцевали вооруженные конники. Однако при появлении белоказаков Шарлык словно бы вымирал, только священник, староста и тройка бородатых богачей выходили на площадь к церкви с хлебом и солью на полотенце. А теперь ликовал весь народ…» Юношеское сердце Саши окончательно склонилось к военной профессии. Он мечтал стать красным кавалеристом, таким же лихим и отважным, как они.

Однако до призыва в армию было еще далеко, и Александру предстояли тяжелые годы батрачества. Но совсем трудное настало время для семьи Родимцевых, когда из-за разрухи, царившей в стране после Гражданской войны, в Поволжье и на Урале разразился голод, унесший миллионы жизней. В эти страшные годы осталась сиротой моя мама. Ее, как и многих других детей из их села, определили в оренбургский детский дом.

Лишь в 1923 году Родимцевы получили от советской власти бесплатно надел земли и лошадь. Теперь отец работал на своем участке, но легче ему от этого не стало. Трудиться приходилось с утра до позднего вечера. Зимой приходилось искать любую подработку. Довольно длительное время отец был подмастерьем у сапожника. Но новый хозяин не столько учил его шить сапоги, сколько заставлял выполнять самую разную тяжелую работу по хозяйству. От усталости он порой, едва дойдя до дома, валился с ног.

Но Саша сдюжил, не сломался от тяжкого труда, нужды и обид, не озлобился. Его спасал окрепший характер, сложившийся сызмальства, – унаследованное от отца трудолюбие, упорство, привычка любую работу доводить до конца. Но кроме этого была у него еще одна заветная цель, к которой он стремился, несмотря ни на что, – учиться! Он шел к ней, преодолевая обстоятельства и самого себя. За годы нескончаемого труда и хозяйских забот он не забывал о школе, о книгах. Его страждущая душа тянулась к знаниям, и это интуитивное врожденное стремление, подчас непонятное окружающим, служило ему надеждой на лучшее будущее. Отцу, вопреки всем тягостям и препятствиям, удалось окончить в 1920 году, в дополнение к начальной школе, еще два класса так называемого высше-начального училища.

Сельская школа, в которой начинал учиться отец, после революции была переименована в школу крестьянской молодежи. Несмотря на смену названия, новых предметов в ней не прибавилось. Но главным было то, что она сохранилась почти нетронутой и в ней продолжали работать преподаватели, знавшие его. По мере того, как налаживалась новая жизнь, Александр стал использовать любую возможность, чтобы прийти в это здание, которое он был вынужден покинуть несколько лет назад. Его учителя и друзья знали, что ему было нужно больше всего – книги. Однако достать интересную, а главное, полезную литературу в те годы в отдаленном селе было, мягко говоря, непросто. Гражданская война, несколько раз жестоко пройдясь по Оренбуржью, оставила после себя разруху. Почти все связи с внешним миром оборвались. Да и сам этот «внешний мир» стал другим. А новые времена еще не пришли. Но все, что попадало ему в руки, Александр читал запоем, в каждую свободную минуту и по ночам, при свече или тусклом свете керосиновой лампы, когда ему удавалось раздобыть для этого керосин. Больше всего он любил книги по истории Руси, а еще – о сражениях и полководцах. С тех лет его кумиром стал Александр Васильевич Суворов.

В середине двадцатых годов усилиями энтузиастов-учителей в школе была организована художественная самодеятельность. Старшеклассники ставили спектакли по пьесам русских писателей, читали стихи и прозу. Для сельской молодежи деятельность подобных кружков, которые в огромном количестве создавались в первые годы советской власти по всей стране, была ярким событием, запомнившимся, например, моему отцу на всю жизнь, она вызывала искренний интерес и являлась для большей части молодежи, по сути, единственным источником познания родной литературы.

А шить сапоги отец все же научился! Я помню, как он при подходящем случае говорил, что может хоть сейчас сшить отличные сапоги.

В юности у каждого из нас случаются встречи со сверстниками, которые на первый взгляд кажутся обыденными и ничем особенным не примечательными. Часто бывает так, что наши жизненные пути расходятся и лишь спустя годы мы узнаем о делах людей, с которыми были когда-то знакомы, радуемся их достижениям, с уважением, а порой с тайной завистью относимся к их славе или остаемся безразличными к их судьбе.

Моему отцу по жизни везло на знакомства с людьми, которые со временем становились героями отечества, известными не только в нашей стране, но и в мире. Среди них был человек, судьба которого поистине трагична. История их знакомства началась, когда оба были еще мальчишками. А было так.