Упомянутый господин

– На улице. Там и волонтером стать предложили.

– Ага сочиняй давай. А связь как держите? Через тик-ток свой небось запрещённый или твиттер?

– Созваниваемся. Да вы можете проверить.

– Проверим. Так проверим, что из института своего вылетишь. То же мне учитель будущий. И чему ты детей только научишь? Законы нарушать? Вот раньше были педагоги.

– Уж точно не бюллетени на выборах вбрасывать, как ваши педагоги, – улыбнулся студент, – научу быть честными и говорить то, что думают.

– И все это в прекрасной России будущего. Да-да-да сто раз слыхали, – майор махнул рукой, – извини, Немов, больше ничем не могу помочь. Второй экземпляр – Бахарев, говорит примерно тоже самое.

– Спасибо, но я бы и с ним побеседовал.

– Ну, как знаешь. Сейчас приведут, а я на совещание поехал, – майор встал и протянул руку.

От второго волонтера действительно удалось добиться ещё меньше. Он только знай себе твердил, что ничего не знает, что распространял листовки и вёл беседы за небольшое вознаграждение, чтобы накопить на смарт-линзы. Но Немову этого было достаточно. Сейчас он приедет к себе в офис и прогонит видеозапись этих бесед через мимико-лингвистический анализатор Хейфица. Может хоть какая-то зацепка появится.

Симпатичные девушки с подносами с кофе и пончиками расхаживали сквозь машины, стоящие в пробке и лишь это обстоятельство отличало эти рекламные голограммы от живых уличных официанток. Давно уже не было ни ряби изображения, ни рассинхрона со звуком, а вот с пробками так и не научились ничего делать. Офис Немова располагался на тридцать четвёртом этаже одного из небоскребов, за последнее время заполонивших всю столицу. Отсюда открывался вид на Яузу и Лефортовский парк – едва ли не единственный кусок зелени в округе, ещё не сожранный городом. Разве что еще Сад Баумана у самого подножия корпоративной башни. В нем в обед гуляли вышколенные сотрудники «Биотеха», отправляя своим подружкам и дружкам любовные смайлы и стикеры. Немову удалось взять тут в бессрочную аренду довольно-таки уютную маленькую комнатку-офис. Ничего особенного, но зато есть широкое панорамное окно, через которое виден сверкающий огнями ночной город. Здесь хорошо думается и ничего не отвлекает. А подумать было, о чем. Мимико-лингвистический анализ показал, что Кузьменков оказался готов к разговору в отделении и точно знал, что профилактический реформинг никак не скажется на его будущем. Немов так глубоко не изучал этот вопрос, но поговаривали, что на черном IT рынке давно уже предлагают услуги по восстановлению после этой процедуры или даже по ее блокировке. Наша бестолковая, неповоротливая гос. машина всегда на шаг-два уступает западным технологиям, даже если покупает их через третьи страны вопреки санкциям. Вот и пользуются эти оппозиционеры прорехами в нашем законодательстве и хреновым оснащением полиции и императорской гвардии. Второй волонтер видимо тоже был хорошо кем-то проинструктирован, но вел себя более примитивно. Просто, как говорят, ушел в несознанку. Зато серфинг по ресурсам МВД дал результат по будущему учителю. Да-да. Кузьменков оказывается уже состоял в «альянсе учителей» и был там на хорошем счету. Можно сказать, активист. Нужно работать в этом направлении. Этот альянс, который вроде как создавался, как профсоюз, на самом деле давно был признан иностранным агентом. Шпионы, короче говоря. Отрабатывают западные деньги.

Детектив закурил и подошел к окну. Уже стемнело, и трассеры городских автострад, пронзая массивы жилых кварталов, исчезали за линией горизонта, одновременно рассыпаясь искрами габаритных огней по улицам и переулкам вечерней столицы. Пар сигареты отразился от стекла и рассеялся по офису. Немов вернулся к принтеру и, вытащив фото волонтера, примагнитил его к доске.

– Ну что же, господин Кузьменков, посмотрим, что за скелеты хранятся в вашем учительском портфеле, – произнес он вслух, – а пока домой.

Беспилотное такси вырулило на соседнюю улицу и, судя по метке на карте, все еще стояло там в ожидании Немова. Такое с ними иногда случается, геолокация вступает в конфликт с камерами внешнего обзора, и машина приезжает не совсем туда. Теперь ему придется топать к такси через темный вонючий проулок, рискуя испачкать или вообще порвать дорогой костюм.

Почти на выходе из узкого городского ущелья в свете тусклого фонаря, отражавшегося в расплесканных по асфальту после недавнего дождя лужах, мелькнули две тени и раздался пронзительный женский крик, после которого последовали какие-то причитания и звуки, похожие на скулеж.

– Погодите… я все отдам… но у меня нет налички… я же не виноват… у вас нет смарт линз… не знаю, что делать… возьмите все… – прижавшись к кирпичной стене, прямо под причудливым графити, стоял среднего роста мужчина.

– Не колебет. Если не решишь проблему, мы линзы вместе с зенками из башки твоей вынем. Гони бабло, – в темноте блеснуло лезвие ножа, и его острие уперлось в галстук круглолицего, насмерть перепуганного типа. Где-то его Немов видел. Может актер какой или певец ртом?

– Хороший ножичек, но у меня больше, – Андрей повернул рукоятку своей стильной трости и выхватил длинный острый клинок.

– А ну вали отсюда, мурло, – из темноты вынырнул еще один любитель легких денег и тут же остановился, будто наткнувшись на невидимую стену. Он с удивлением посмотрел на свою кожаную куртку, распоротую на груди и расползающееся по футболке алое пятно. Первый прыгнул в сторону Немова, но выронил нож и схватился за запястье правой руки, взвыл и побежал прочь. Его подельник рванул за ним.

– С-с-спасибо, – круглолицый сглотнул, покосившись на окровавленный клинок, который детектив вложил в ножны-трость, – если бы не вы, мы....

– Не стоит благодарности и ходить по таким местам в темное время суток тоже не стоит.

– М-мы такси искали.

– Всего хорошего.

Вечерняя Москва и накормит, и лишит последних денег, укажет дорогу и заведет в непролазные дебри, озарит неоновым глянцем и утопит в кромешной тьме. Русская рулетка, из барабана которой забыли вытащить пару патронов и не важно, кто жмет на спусковой крючок.

Расплатившись с такси взглядом, детектив вошел в подъезд, где метнувшийся вниз с двадцать пятого этажа лифт, услужливо распахнул ему двери.

– Слышь, сосед, анекдот, – на площадке возле мусоропровода Толик из семьдесят третьей выставил несколько башмаков и надраивал гуталином один из них. Квартиры в доме стоили не мало, и судя по всему Толик не бедствовал, раз купил трешку с лоджией. Но, видимо, выбравшись каким-то образом со дна, привычек своих прежних он не утратил. Так, например, сосед ходил сдавать пустые бутылки, складировал на лоджии картонные коробки и копил полиэтиленовые пакеты. Да и одевался Толик, прямо скажем, не очень. Вот и сейчас на нем были треники с вытянутыми коленками и засаленная майка «алкоголичка».

– Слышь, сосед, анекдот. Правительство не позволит иностранным государствам вести агрессивную политику в отношении России и грабить наши богатства и природные ресурсы. Оно само будет их грабить и вывозить заграницу. Ха-ха-ха.

– Это не анекдот.

– Вот и я ему говорю, не смешно, – Толик почесал лоснящуюся лысину и пригладил слипшиеся редкие кудряшки вокруг нее.

– Это не анекдот, это статья УК, которую ты себе с пола поднимаешь, – оскалился Немов, – смотри в интернете такого не напиши.

– Да не пишу я ничего в этих ваших интернетах. Только анекдоты читаю и порнушку....

Андрей захлопнул дверь перед носом соседа. Ему подумалось, что Толик вообще специально стережет его на площадке. Общения что ли ему не достает? Немов ввалился в свою берлогу и прихватив из холодильника холодное пиво, уселся в кресло возле телеголографа.

– Суши и пиво в холодильнике, климат-контроль включен, не забудьте принять душ и прослушать вечерние новости, – оттарабанила Регина.

– За суши спасибо, но что-то есть не хочется, а по новостям… Что там? Только кратко.

– Прошла репетиция парада, посвященного годовщине коронации императора, Европейский союз снова присвоил себе активы российских бизнесменов, находящиеся в странах ЕС, в Венесуэле начались беспорядки, в парламент внесен закон об уголовной ответственности за отрицание факта высокого уровня жизни в России, в воскресенье с официальным визитом Москву посетит…

– Ясно. Меня кто-нибудь спрашивал?

– Кроме доставщика суши и двух рекламных агентов, никого не было. Ваш помощник прислал емейл со сканами по делу альянса учителей.

– Опять подсматриваешь?

– ....

– Ладно. Отдыхай.

– Администратор умного дома работает без отпусков, выходных и перерывов на сон и обед.

– Намек понял. Перерыв у меня.

– Привет. Это снова ваш «иной политик» и «человек, о котором вы говорите». Все вы уже обратили внимание, что наш парламент вышел из летней спячки, когда он лениво булькал в каких-то комитетах по внешней политике, обсуждая, как опять в Европе обижают наших самых честных чиновников из партии жуликов и воров, отбирая у них честно заработанные миллиарды, и снова перешел в режим «бешенного принтера». Законы летят так, что секретарши не успевают подобрать с пола разлетевшиеся листки с их текстами. Вот и сегодня вышел закон об уголовной ответственности за отрицание высокого уровня жизни в России. Кто-то возможно скажет «ну и что? Я мол, никогда и не отрицал высокого уровня жизни отдельных граждан России». Но погодите смеяться. Я вам сейчас объясню. Дело в том, что закон этот внес на обсуждение лидер фракции партии жуликов и воров, являющийся одновременно председателем комитета по городскому хозяйству и жилищной политике. Это тот самый, который размножал свои квартиры в Москве почкованием, а потом пересаживал их на лазурный берег Франции. И все это при зарплате у этого мичуринца в двести тысяч рукоинов. А вы конечно помните, как с подачи этого господина наши доблестные органы охотились за постами и ретвиттами с фото разбитых дорог и разваливающихся домов, в которые были вбуханы сотни миллионов бюджетных денег. И очень трудно им было доводить до суда за клевету дела с такими постами и ретвиттами. А сейчас вот вышел такой резиновый закон с размытыми формулировками, по которому любого, даже просто сфотографировавшего на телефон яму на асфальте или обрушившийся фасад, можно арестовать за создание преступного сообщества, распространяющего идеологию отрицания процветания нашей Родины. А это, между прочим, не год-два колонии, а сильно больше. Я думаю по этому поводу мы увидим еще не одно ток-шоу на наших гос. каналах.

– Ну и брехло же ты, Лешенька, – Немов поставил пустую бутылку на столик, прищурился и с помощью смарт-линз выключил ролик на телеголографе.

Рекламный щит за окном пульсировал в такт не слышимой отсюда музыке, превращая гостиную в подобие ночного клуба. Далекие гудки автомобилей перекликались с криками обожравшихся паленой водки бомжей из соседних подворотен. Немов зевнул. Неожиданно прямо перед ним возникла трехмерная проекция незнакомца, облаченного в рэперскую тишотку с капюшоном. Фигура его была как бы нестабильна, ее однотонный зеленый силуэт то и дело мерцал и дергался, а вместо лица под капюшоном и вовсе моросил электронный дождь из цифр.

– А ведь он прав, – проскрежетал непрошенный гость искаженным фильтрами голосом, – и ты это знаешь. Сам же вылавливал его сынишку в наркопритоне, устроенном в одной из этих квартир. И тебе твой начальник рассказывал, каким образом они оформлялись на депутата, и что сынишку придется оставить в покое, потому, что папа на хорошем счету у самого повара тогда еще президента. Или у тренера по дзюдо, или у массажиста. Я забыл.

– Какого хрена ты делаешь в моем голографе, – Андрей от возмущения не мог попасть глазами в нужный пункт меню, чтобы отключить трехмерный монитор, а вместе с ним и взломщика, – и вообще, кто ты такой?

– Я – твоя цифровая совесть.

Глава 3

Говорят, если долго всматриваться в бездну, сама бездна начинает всматриваться в тебя. Наверное, он слишком долго блуждал в сети в последние дни в поисках ответов. Допрыгался.

– Вот говорила мне мама, не злоупотреблять цифровыми сигаретами, – Немов наконец выключил голограф.