Тина. исторический любовный роман

– Леди Норидж ясно дала мне понять, что более не желает меня видеть в Саут-Холле.

– О, мне так жаль, доктор Джонс.

– Я потерял отличный заработок, но и это не главное, мисс Нолтон.

– Что же еще?

– Она запретила мне общаться с вами, где бы то ни было.

– О! Да как она смеет?! И вы ее послушались?

– Что мне оставалось? Леди – хозяйка Нориджа. Одно ее слово, и я растеряю всех клиентов.

– Я понимаю.

– Простите, мисс, если что ни так.

– Что вы, мистер Джонс, мне не за что на вас сердиться! Я знаю, кто всему виной, но тот гадкий человек был здесь гостем.

– Мне пора, мисс Нолтон.

– Прощайте, мистер Джонс.

Придя в Саут-холл, Тина рассказала миссис Чат о разговоре с доктором Джонсом. Та поплевала в сторону мистера Темпла, но и слабоволие и малодушие Джонса тоже не похвалила. «Вот что значит любовь мужчины! – возмущалась она, – одно лишь препятствие, и она вдруг исчезает! А, он идет на попятную!». Тина улыбнулась словам миссис Чат и сказала, что любовь доктора Джонса, если она и была, ее никогда не волновала. «Жаль только, что из-за меня он потерял расположение леди Норидж».

Зимой мистер Джонс женился на дочери торговца безделушками, мисс Кэтрин. Она была спокойной особой, ни яркой внешности, ни острого ума, но мистеру Джонсу не нужна была звезда. Тина узнала о свадьбе от миссис Чат, которая была в числе приглашенных. «Было все скромно, – говорила Чат, – мистер Джонс виделся счастливым, его невеста широко улыбалась, но лицом она не симпатичнее вас. Дурнушка ей-богу…»

Увидела Тина молодоженов в городе, в магазине тканей. Она решилась поприветствовать их. Мистер Джонс, покраснев, представил ей свою жену. Девушка протянула руку новоиспеченной миссис Джонс с добродушной улыбкой. Та ответила ей тем же и стала рассказывать о том, что мистеру Джонсу срочно нужен новый гардероб. У Тины о Кэтрин не сложилось никакого мнения, поэтому о встрече с Джонсами она не стала рассказывать миссис Чат.

Глава 4

    1853 г.

Оливию стали вывозить в Свет. Она достигла того возраста, когда девицам начинают подбирать мужа. Ее показывали обществу уже целый год. Теперь ей исполнилось семнадцать, и Оливия решила непременно выйти замуж. Элизабет, которой через пару месяцев будет шестнадцать, радовалась и ждала момента, когда маменька ей позволит появиться на местном балу или у соседей. Миссис Норидж теперь была озабочена замужеством своих дочерей. Через свои связи она искала для них подходящих женихов.

Мисс Тина пока что была их гувернанткой, девочки любили ее и ни за что не отпускали, но она знала, что максимум год, и леди Норидж попросит ее уйти из Саут-Холла. Конечно, она даст девушке хорошие, отличные рекомендации, заверенные семейной печатью, но будет грустно расставаться с воспитанницами. Целых пять лет она была с ними рядом, научила всему, что знала сама и научилась от них многому. Оливия и Элизабет выросли в хорошеньких девушек, очень были похожи друг на друга. Правда, по характеру Оливия была рассудительной. Элиза же являла собой эмоциональную особу, порой ее эмоциональность доходила до глупости.

Оливия и мисс Тина упражнялись игрой на фортепьяно в малой гостиной, когда Элиза с восторженным возгласом влетела в комнату.

– У меня потрясающая новость! Через месяц мы едем во Францию!

– Во Францию?! – Оливия просияла, – А куда? Для чего мы едем туда?

– Матушка сказала, что в Бретани живет один ее дальний родственник, некий господин Модегри, которому она написала полгода назад. А, вчера от него пришло письмо, в коем он приглашает нас погостить у него в поместье!

– Прекрасно! Мисс Тина, мы поедем во Францию! И вы с нами! Мы с Элизой попросим маменьку о вас. О, Франция! Говорят, она красива и живописна. Как хорошо, что мы учили французский!

– Да, но вам нужно еще упражняться, дорогие мои мисс, иначе молодые французы не поймут вас, а это будет досадно для таких красавиц, – шутливо сказала Тина.

– Но вы же будете нам помогать? – взмолилась Элиза и взяла гувернантку за руки.

– Разумеется, мисс Элиза. А, что мне еще остается?

– Представьте только, если в меня влюбится молодой француз! – рассмеялась Элизабет.

– В тебя, скорее всего, Лиз: ведь, французы обожают легкомысленных девушек.

– Мисс Нолтон, Оливия считает меня легкомысленной. Как несправедливо!

– Девочки, сегодня не ссориться.

Леди Норидж позвала Тину с собой во Францию. Отчасти по просьбе дочерей, отчасти по некой к ней привязанности. Но правда крылась в том, что мать разучилась общаться с дочерьми без посредничества мисс Нолтон. Отдав девочек в руки гувернантки, она забыла о материнских чувствах. Именно поэтому она до сих пор не отпускала Тину, и собиралась оставить ее до замужества дочерей. Так миссис Норидж ей и сказала, пока они перебирались во Францию через Ла-Манш.

Семью Норидж без лорда (он остался в Лондоне этим летом) высадили в порту Бреста, а там они пересели на нанятый экипаж, на нем они за день добрались до Кемпера.

По дороге леди Норидж рассказывала о Модегри.

– Господин Модегри мне приходится троюродным кузеном, девочки. Я виделась с ним один раз и совсем не помню его лица, – говорила она.

– Маменька, вы отлично владеете французским, – заметила Оливия.

– Я стараюсь оттачивать свое мастерство, и вам советую делать то же самое.

– Вы знаете, девочки, что в Бретани любимый инструмент волынка, как у шотландцев? – сказала Тина.

– Как интересно! – захлопала в ладоши Элиза.

– Да, у них есть с нами что-то общее…

Усталые женщины, добравшись до Кемпера, решили отдохнуть в гостинице, а утром продолжить путь до поместья Модегри.

Усадьба господина де Модегри имела вполне приличный вид, а природа вокруг ласкала взгляд. Светлый дом в три этажа с огромными окнами, перед домом пруд, позади парк с разветвленными аллеями. Солнце весело освещало равнины и холмы, играло с молодой листвой и теребило яркие соцветия ранних цветов. Господин де Модегри оказался человеком пятидесяти лет, чуть больше или чуть меньше, точно никто не знал. Приятной наружности, но не высок ростом, лицо его мягко улыбалось, играя ямочками на щеках. У него имелись дети, но они в данный момент в Париже: дочь была замужем, сын служил в офицерах.

Рядом с комнатами Оливии и Элизы находилась небольшая комната для прислуги, туда и поселили Тину. Распаковав все свои четыре платья, Тина развешала их в шкафу. Затем, отправилась помогать своим воспитанницам, снова делящих гардероб. Она слышала их крики. Что за девчонки? Вспоминая себя и Молли в этом юном возрасте, Тина заметила, что их отношения были примером мира и согласия: а чтобы делить платья и белье – об этом вообще не могло быть речи.

Вечером в гостиной миссис Норидж выразила господину Модегри надежду, что они не проведут в поместье все восемь недель в полном уединении. Тот согласился с родственницей, что это было бы пыткой и для него, так любящего общество. Девочки, не поняв быструю речь Модегри, попросили Тину перевести его слова. Она ответила, что господин Модегри ждет сюда через неделю или две общество, которое он часто принимает в поместье, а также навещает их.

– Там будут молодые люди? – поинтересовалась невинно Элиза.

– Надеюсь, что появятся, – ответил ей по-английски Модегри, но так ломано, что Элиза чуть было не рассмеялась.

Тине нравилось поместье, а девочки были в восторге от новизны. Хозяин поместья являл собой само радушие и доброту. Сравнивая его с лордом Нориджем, Тина не могла не отметить, что Модегри выигрывает в сравнении. Через две недели под обаянием родственника смягчила свой нрав и сама леди Норидж. Она стала уступчивее, чаще улыбалась и говорила спокойно без высокомерия. Сама природа располагала к радости: лето стояло солнечное, жаркое, а о туманах Англии вовсе было забыто.

Вскоре, приехали гости господина де Модегри. Глядя во двор из окна своей комнатки, Тина насчитала пять экипажей и трех всадников. Видимо, визитеры совершали тур по поместьям все лето и держали путь из соседнего.

Глава 5

Высшее общество леди Норидж всегда было для Тины Нолтон явлением недостижимым и объектом для девушки безразличным. За годы службы у леди она насмотрелась на множество вечеров с сияющими драгоценностями и атласом дамами и с мужчинами во фраках, и научилась воспринимать их, как что-то одно общее, ни на ком не задерживая внимания. Правда, все они казались ей одинаковыми и малоинтересными. Впрочем, если бы ей довелось с ними общаться, быть может, мнение мисс Нолтон изменилось бы.