Лимонник №5. Литературный альманах

Мне смешно от того, что я глуп,
Я же видел, в прихожей ты скинула плащ
И косу прислонила в углу.

«Допита до донышка кварта…»

Допита до донышка кварта,
И нечего больше долить,
Давай разыграем в карты,
То, что нельзя разделить.
Покончим единым разом,
Пусть обух разрубит плеть,
Но только условимся сразу,
Потом ни о чем не жалеть.
Поставим на кон не глядя,
Рассудят нас короли.
Все то, чего жили ради,
И то, что не берегли.
Игра стоит свеч, хоть трушу,
На стол, не жалея, гляди —
Свою я поставлю душу,
И ты свою тоже клади.
Колода тасуется, вечер,
И хоть ты мне смотришь в глаза,
Я ногтем семерку мечу.
Держу в рукаве Туза.

«Лишь собачьи следы на снегу, цепочкой ведущие в небо…»

Лишь собачьи следы на снегу, цепочкой ведущие в небо,
Да луны золотую серьгу в ноздрях у созвездья быка,
Разглядеть я могу на бегу, ибо бег – это жизнь, это кредо.
Старый пёс не разучит, увы, нынче нового кунштюка.
Не смешите щекоткой меня, когда я не желаю смеяться,
Я боюсь как огня перемен и прекрасных идей.
Путь судьбина моя мне крестом вышивала на пяльцах,
В нём искусно тая узелки своих хитрых затей.
Стар, но крепок Полкан, и свои ещё зубы на месте,
И пока пёсий клан на него не имеет клыка,
А рубцов старых ран не видать под свалявшейся шерстью.
Всё же, словно капкан, зловещее слово – «пока».
Жизнь течёт как  руда, между ненавистью и любовью,
И не раз, прижимая врага мощной лапой к холодной земле,
Его смерти взалкал, но пустил, не прельстившийся кровью,
Не свершая суда. Пусть зачтётся когда-нибудь мне.
По собачьим следам, по замерзшему вставшему плёсу,
Лучше поздно, чем рано, и не чувствуя боли от ран,
Пробегу, словно глупый щенок, с влажным лоснящимся носом,
А уйду, не скуля, как проживший года, ветеран.

«Я веду спокойную, тихую жизнь…»

Я веду спокойную, тихую жизнь,
Возвращаюсь с работы домой,
Выпиваю свой виски, коньяк или джин,
И заваливаюсь на покой,
Вижу  чаще уже черно-белые сны,
Словно лента немого кино,
И поверхность обратная полной луны
Не влечет к своим тайнам давно.
Идеалом становятся быт и уют,
Тапки, чай, бутерброды и плед,
Чтобы джинсы свободно, и туфли не жмут,
Чтоб котлеты и борщ на обед.
И не стоит из дома совсем выползать,
А свобода совсем не нужна.
Мир так грязен, что скучно его созерцать,
Из немытого вечность окна.

«Крючком от маски вниз скривился нос…»

Крючком от маски вниз скривился нос,
Потеют руки от резиновых перчаток,
Но я стою, как будто в землю врос.
В помпейском пепле четкий отпечаток.
Мне сказано, не отступать назад,
Другие вон – сидят себе по норам,
А я простой, ура! Стараться рад.
Эй там в строю, отставить разговоры.
Мне сказано, судьбу благодари,
Других лишили и свободы и достатка.
А ты – герой! И с утренней зари,
Дневному соответствуй распорядку.
А дым из жерла, он не про тебя,
Пусть не страшит глухой подземный рокот,
Таких, как ты, стоических ребят,
Ковали как кинжалы с кровостоком.
Да, я не трус. Но также не профан,
И понимаю, что потомкам, вместо славы,
Оставлю лишь уснувший вновь вулкан,
И нишу, где меня укрыло лавой.

«Я вряд ли еще что-то напишу…»

Я вряд ли еще что-то напишу,
Проснувшись по утру в своей кровати,
Я явственно услышал слово – «Хватит»,
И вдруг пропал в ушах привычный шум.

Я к голосу вселенскому оглох,