Трудно быть героем, или Как не дать себя съесть во время подвига
– Ничего себе сюрпризец, – озадаченно сказал атаман. – Вастер! Ты почему не сказал, что с ними карапуз?
Мальчик, судорожно вздыхая, сел на земле. Из разбитого носа текла кровь, ладошки тоже были разодраны. Он размазывал ими текущие по лицу слёзы, но смотрел по-прежнему волчонком.
Его отец лежал совсем рядом, корчился от боли, тихо скулил и звал жену. Мать и сестра почти нагишом лежали под немытыми разбойниками. Виднелись только ноги – светлую кожу покрывали синяки и грязь. Остальные – прислуга и возничие – лежали без движения, все в тёмно-красном киселе, что уже подсыхал в дорожной пыли.
А вокруг, отвлекаясь от грабежа, уже собирались бандиты – посмотреть, что будет. Из повозки, шипя от боли, вылез раненый в плечо рыжий детина. Он злобно зыркал в сторону мальчишки и явно намеревался свести с ним счёты. Рядом с атаманом остановился не менее удивлённый Вастер.
– Я и забыл пра щенка, – сказал он, почесав в затылке.
– Под холстиной прятался, гадёныш, – прошипел рыжий. – Крепко меня цапнул! Можно я его пристукну, а, атаман?
Мальчонка вдруг взревел, вскочил и помчался на главаря банды. Вастер перехватил паренька, но тот всё же успел ощутимо лягнуть атамана в колено.
– Ого! – воскликнул человек со шрамом, потирая ушиб. – Да у нас тут боец! Держи его, Вастер, держи.
Караванщик заломил мальчонке руки так, что сколько тот ни брыкался, ничего не мог сделать. Его плач постепенно перерастал в рёв бессилия. Атаман сел перед благородным отпрыском на корточки и какое-то время молча наблюдал за его потугами. В его выцветших глазах не было ничего, кроме тщательно сдерживаемого бешенства.
Дождавшись, пока ребёнок выдохнется, главарь бандитов заговорил:
– Видишь это? – он ткнул пальцем в кривого осьминога на своей щеке. – Это мне оставил на память человек, похожий на твоего отца. А я был тогда как раз чуть постарше тебя. Я украл еду с его стола, потому что очень хотел есть. Ты знаешь, что такое всё время хотеть есть?
Мальчишка, шмыгая носом, молчал. Его взгляд буквально прилип к шраму атамана.
– Да уж, откуда тебе, – усмехнулся разбойник. – Тебя от мамкиной груди-то давно отняли?
По банде прокатился хохот. Их было тринадцать человек, включая Вастера. Не посмеялся только рыжий. Он всё ещё смотрел на мальца с ненавистью.
Выдержав паузу, атаман заговорил снова – отчётливо и вкрадчиво, и при каждом движении его челюсти осьминог на его щеке весело подпрыгивал и дёргал щупальцами, точно в причудливом танце.
– Я думал, меня убьют. Это, знаешь, ли запросто там, где я вырос. Нищих там даже за людей не считают. Но тот человек не стал меня убивать, – лицо атамана гнусно скривилось. – Решил сделать из меня пример. Чтобы никто больше не смел у него воровать. Знаешь, как именно он меня наказал?
Мальчишка смотрел на него исподлобья и даже не подумал отвечать.
– Он бросил меня на землю, – главарь сделал плавное движение, будто толкал от себя что-то, – занёс надо мной ногу и наступил мне прямо вот сюда, – рука прошлась по шраму. – А потом он ещё хорошенько надавил, чтобы вдавить меня в грязь. И всё бы ничего, да только из его холёного сапога торчал гвоздь. Именно он разорвал мне лицо так, что еда вываливалась изо рта ещё неделю. Я бился в лихорадке, дружок. Выжил только потому, что друзья, такие же нищие как я, нашли целителя и выходили меня. Ты, наверное, сейчас тоже хочешь меня наказать, правда? – атаман с вызовом заглянул мальчишке в глаза. – Как по-твоему, сможешь сделать из меня пример, как тот человек?
Мальчик хотел ответить, но его челюсти так сильно стиснулись, что сквозь зубы прорвалось только злобное мычание.
– Вастер, отпусти его, – приказал атаман, выпрямляясь. – Медведь, дай ему свой кинжал. Давай, давай, не смотри на меня как филин. Пусть благородный господин поставит смерда на место.
Верзила с заплетённой в косу бородой снял с пояса кинжал и бросил к ногам мальчишки. Тот, не мешкая, подобрал его и выставил перед собой, держа обеими руками. Остальные бандиты образовали вокруг него и атамана круг.
– Видишь, всё по-взрослому. Это как дуэль, только мне, простолюдину, оружие не полагается. Видишь, у меня ничего нет в руках? – главарь банды покрутил запястьями в воздухе. – Ну, чего стоишь-то, щенок? Ждёшь, пока я себя сам накажу?
Эта простая издёвка сработала отлично. Мальчишка снова взревел и кинулся вперёд. Атаман стоял до последнего и всего за мгновение до удара увернулся, а на излёте этого движения толкнул паренька пяткой в спину. Тот снова оказался на земле. Банда захохотала.
– Что, нехороший дядя тебя обманул? – издевательски протянул бандит и походя пнул корчащегося на земле Миклара. – Злой вонючий простолюдин смеет обижать знатного маленького господина? Вставай, попробуй ещё раз! Меня, хама такого, надо покарать!
Парнишка вскочил и бросился на него. Он хотел за мгновение до удара изменить траекторию клинка, чтобы, когда противник снова увернётся, ударить его по горлу. Но на этот раз атаман встретил его в упор. Он перехватил руку мальчика, вывернул её, не стесняясь ударил паренька в лицо и швырнул его на землю.
Перед глазами у мальчика всё плыло. Он и так мало что соображал, а после удара и вовсе потерял ориентацию в пространстве. Лица бандитов смазывались в безобразные кляксы, звуки то тонули в воздухе, то выныривали прямо в уши. Однако голос атамана, звучавший где-то рядом, звучал всё так же ясно.
– У той истории было продолжение. Когда я поправился, тот высокородный господин, что изуродовал меня, уже уехал. Оказалось, он был в моём городе проездом. Но имя его мне всё же удалось узнать. Ты слушаешь, боец?
Мальчик поднял голову. Атаман прохаживался из стороны в сторону, а шрам на его лице казался ещё ярче в лучах заходящего солнца.
– Вот и чудно, – кивнул главарь и продолжил. – С тех пор я, как видишь, вырос. И того господина я потом нашёл. Мы с ним встретились в одном тёмном переулке пару лет назад. Понятное дело, он меня вспомнил благодаря этому, – атаман указал на осьминога. – И сразу выхватил меч. Но знаешь, мне удалось одолеть его в драке. Мне, косорукому плебею, удалось победить благородного фехтовальщика. И знаешь, знаешь, что я сделал?
Глаза бандита заблестели от восторга, будто прямо сейчас исполнялась мечта всей его жизни. Не сводя взгляда с мальчика, он неспешно двинулся к его отцу, медленно умирающему в дорожной пыли.
– Я бросил его на землю, – знакомое толкающее движение, – занёс над ним ногу, – сапог атамана взмыл над купцом, – и сделал вот так, вот так, вот так!..
Голова Миклара раскололась, как орех, а разбойник продолжал неистово топтать то, что от неё осталось, словно надеялся перемолоть череп в муку. Его штанина пропиталась красным, во все стороны разлетались тёмные сгустки, и даже остальные бандиты немного разошлись в стороны, стараясь не смотреть на кровавое месиво, которое устроил их предводитель.
Мальчик мутным взглядом смотрел на то, что осталось от его любимого родителя, и на зарёванном лице читалась только отрешённость. Словно он смотрел, но не видел, а если и видел, то не мог осмыслить. Пока что.
Отведя душу, разбойничий атаман вытер рукавом брызги, попавшие на лицо, и, пошатнувшись, огляделся. Затем он вытащил из трупа шпагу. Несколько нетвёрдых шагов – и он у обочины. Наина лежала без сознания. Над Найей всё ещё пыхтел самый неугомонный из насильников. Пинком отшвырнув кобеля, атаман медленно и уверенно проколол шпагой горло женщины. Та захрипела, забулькала и быстро затихла. Затем то же самое случилось с её дочерью. Дождавшись окончания агонии, главарь банды развернулся и пошёл обратно к передней повозке.
Мальчик к тому времени сумел сесть. Он держался за разбитое лицо трясущейся рукой и иногда вытирал кровь рукавом камзольчика. Окровавленная отцовская шпага полетела к его ногам.
– Ну что, будешь меня наказывать, благородный господин? – бросил атаман.
Из его голоса исчезла издёвка, исчез азарт – остались только безразличие и усталость.
Мальчик не пошевелился. Он смотрел на мучителя исподлобья и судорожно вздыхал, дрожа всем телом.
– Я… тебя… убью, – только и проговорил он сквозь всхлипы.
– Обещаешь? – вяло усмехнулся атаман и нагнулся к самому лицу парнишки. – Меня зовут Сайгар. Сайгар из Нихалы. Запомни это имя. Если ты вдруг не сдохнешь на улице, найди меня и сделай из меня пример, благородный господин. Мне, смерду, не привыкать.
С этими словами он выпрямился и, враз утратив к мальчику интерес, отправился раздавать указания. Мальчик наблюдал, как банда выворачивает наизнанку повозки, грузит всё ценное в телеги, выпрягает и уводит лошадей, и за всё это время так и не сдвинулся с места. Рыжий разбойник, бросив на мальчонку последний кровожадный взгляд развернулся и уехал вслед за остальными. Атаман запретил ему мстить, и ослушаться главаря он не рискнул.
Над дорогой сгустилась ночь. Мальчик сидел посреди побоища, всё ещё не в силах пошевелиться. Темнота скрыла от него мертвецов, скрыла разграбленный обоз. Сирота чувствовал лишь едва уловимый запах смерти и то, какой холодной и неприветливой стала вдруг земля.
Глава 2
– Не повезло мальчугану, – сказал Ратибор, когда рассказчик сделал паузу, чтобы промочить горло. – Жуть какая. Но я что-то в толк не возьму – а Ваханарская Резня-то тут причём? Ваханара же вроде ближе к Южным Тингар стоит?
– Всё верно, – напившись вдоволь, кивнул Гвин. – Это было не про Резню. Резня случилась сильно позже и не там.
Рыцарь в ответ только хмыкнул. Он ждал байку, от которой уши в трубочку сворачиваются, а услышал страшилку, которая к тому же не имела ничего общего с темой разговора. Хотя рассказывал плут всё же интересно. Даже захотелось послушать ещё.
– Ещё какие небылицы знаешь? – спросил Ратибор как можно небрежнее, чтобы скрыть заинтересованность.
– В смысле – небылицы? – возмутился Гвин. – Я, между прочим, чистую правду рассказываю!
– Да не смеши. Я раз пять в тех краях был.
– И что?
– Да то, что был я в Шилеме. Нет там никакой дороги на Неф-Суфум. Только тракт, и тот в трёх вёрстах.
– Можно подумать, ты все дороги знаешь, – буркнул Гвин.
– И холмов никаких нет там, – продолжал Ратибор, почувствовав неуверенность собеседника. – Между Шилемом и Неф-Суфумом песчаные каньоны на тридцать лиг – тракт их как раз огибает. Имени я тоже ни одного знакомого не услышал…
– Ну, может и перепутал я чего! – сдался плут. – С кем не бывает? Главное ведь суть передать!
Тут Ратибору померещился шум, идущий из глубины пещеры. Рыцарь тут же навострил уши и шикнул на разоряющегося вруна. Тот мгновенно замолк, прислушиваясь.
Тишина надавила на уши. Нарушая её хрупкую поверхность, неподалёку по-прежнему капала вода. Еле слышно шумел воздух среди каменных препятствий. И всё. Больше ни единого звука.
И вдруг – одиночный глухой стук, будто камень упал на деревянную колоду или наоборот. Сумасшедшее пещерное эхо тут же подхватило его и разнесло по всем тоннелям, ударило о каждую стенку, да ещё и не по разу; резкий звук на несколько мгновений превратился в гул и быстро смолк. О том, чтобы определить его источник, не могло быть и речи. Замершие в своём укрытии охотники ещё с минуту вслушивались в тишину, но напрасно.
– Схожу проверю, что ли? – Ратибор настороженно оглядывал освещённую часть подземелья.
– Ага. А я тебя сзади прикрою, – с готовностью отозвался Гвин и подтолкнул рыцаря – мол, иди, чего сидишь?
Рыцарь осторожно поднялся и, сжимая рукоять верного палаша, двинулся в тоннель. Посветил в одну сторону – никого. Посветил в другую – то же самое. Для уверенности воин дошёл до ближайшего поворота и заглянул за него. Тоже пусто.
– Может, кусок сталактита отвалился? – подал голос Гвин, который всё это время ходил за Ратибором след в след.
– Сам по себе? – усомнился воин.
– Не знаю. Но вряд ли это было что-то живое. Пойдём обратно.
Спорить Ратибор не стал. Если бы это была какая-то тварь, она бы и дальше издавала звуки, а тут пара ударов – и тишина.
Немного потоптавшись на месте, Ратибор развернулся и пошёл за Гвином в их проверенное укрытие. Там они ещё какое-то время сидели молча – прислушивались. В конце концов равномерная капель так утомила рыцаря, что его стало клонить в сон.
"Только этого и не хватало сейчас, – подумал он, потирая глаза. – Надо чем-то себя занять".
– Давай следующую байку, – Ратибор зевнул во весь рот. – А то меня сейчас сморит.
Гвин тут же оживился.
– Всё-таки веришь мне?
– Нет. Но язык у тебя неплохо подвешен.
Плут пожал плечами – мол, и на том спасибо.
– Тогда слушай. Сквозь ночь кралась одинокая фигура, и только Нир…
– Зачем ему красться по пустой дороге?
– Кому?
– Пареньку, у которого убили родителей.
– Тьфу на тебя! Я сейчас вообще про другое! Просто не перебивай, ладно? Тогда всё и поймёшь.
– Хорошо, хорошо, продолжай.
– Так… На чём я остановился?
История Ваханарской резни, часть 2
Сквозь ночь кралась одинокая фигура, и только Нир наблюдал за ней с небосвода. Человек перебегал из тени в тень, поминутно оглядывался, старался не выходить на открытые участки – словно готовящийся ко сну город мог в одно мгновение проснуться и проглотить наглеца. Улицы и впрямь не пустовали: ходили патрули городской охраны, сидели под фонарями самые заядлые игроки в кости, куртизанки ворковали с подвыпившими клиентами, да и припозднившиеся рабочие всё ещё расходились по домам.
Крадущийся в тенях старательно избегал любых столкновений с людьми. Сегодня они для него были смертельно опасны.
Миновав жилые улицы, человек вышел к громаде ткацкой мастерской, возвышавшейся в самой середине ремесленной улицы и занимавшей чуть ли не половину квартала. К добротной кирпичной стене жались, точно выводок к мамаше, небольшие складские строения и другие мастерские, значительно более скромные. Кое-где в окнах ещё мелькали огоньки, а над крышами курился дымок. Слышались тихие переговоры стражников. Крадущийся человек, обогнув по широкой дуге уличный пост охраны, нырнул в переулок между двух кособоких зданий и почти сразу наткнулся на другого такого же крадущегося.
Оба – в тёмной одежде и перчатках с жёсткой внутренней стороной. Тот, что прятался в переулке, носил капюшон, а с плеча его свисал моток верёвки. У второго на поясе болтался маленький масляный фонарь, пока что незажжённый. Лица у обоих были донельзя сосредоточенные.
– Ну? – шёпотом спросил новоприбывший у поджидавшего его приятеля.
– Я тебе понукаю, – прошипел тот в ответ. – Я тебе щас так понукаю! Какого огра так долго?
– Поспешал не торопясь, – первый повязал на лице платок, скрыв под ним всё ниже глаз. – Ты смотрел?
– Смотрел, смотрел… Дорогу по крышам проверил ещё разок. Внутрь заглянул – вроде бы на месте всё. Охранник один только, и тот снаружи. У него даже ключа нет. Вроде бы…
– Верзила с заячьей губой? – спросил первый, воровато поглядывая на выход из переулка.
– Он самый.
– Тогда есть у него ключ. Он из личной охраны Дхаруна. Раз его поставили, значит там точно что-то есть.
Оба авантюриста замолчали, глядя друг на друга. Будто проверяли – а готов ли напарник?
– Аттис, – сказал тот, что в капюшоне. – Нам пора с этим завязывать.
– Шай, – в тон ему отозвался Аттис, – не трясись. Всё же нормально идёт.
– Когда станет ненормально, уже не завяжешь, – буркнул Шай. – Дхарун нас самих… завяжет.
– Вот ты пёсий хвост! Ты же даже на него не работаешь. Чуть что все шишки на меня полетят. Говорю тебе – главное слишком много не украсть.
– Ты совсем что ли не боишься?
Аттис посмотрел на приятеля с укоризной.
– Кто не рискует, тот не шикует. Испугался он! Лезь давай или домой иди.
Шай буркнул под нос тихое «сам иди», но уходить и не подумал. Размотал верёвку, раскрутил уже связанную петлю и ловко накинул её на трубу ближайшего здания.
– Ступай след в след, – сказал он и полез наверх.
Они взобрались на покатый деревянный настил, покрытый дёгтем и птичьим дерьмом, и двинулись вглубь квартала уже поверху. Крыши были разной крутизны и качества, поэтому идти приходилось очень осторожно – любая ненадёжная черепица или подгнившая стропилина могли испортить всё дело. От грохота падения точно проснулся бы даже самый беспечный стражник.
И всё же воры оказались достаточно ловкими или удачливыми, чтобы добраться до цели, не подняв тревогу. Они прокрались до крутой двускатной крыши, прошли по её краю до поперечного конька, под которым пряталось небольшое круглое дышло. Всего час назад оно было заколочено досками, которые теперь, вывернутые, лежали на карнизе. Здесь Шай замялся, делая вид, что поправляет куртку, но Аттис нетерпеливо подтолкнул его, чтобы тот не успел начать сомневаться.
Шай пролез в дырку легко: самой выдающейся его частью был нос, благодаря чему вор немного напоминал цаплю. Аттис был крупнее, особенно в плечах: там, где напарник чуть ли не пролетел со свистом, ему пришлось протискиваться. Тем не менее, оба благополучно оказались внутри. В кромешной темноте, которая пахла пылью, гнилью и сильнее всего душистыми пряностями.
Тихо чиркнуло кресало – раз, другой, третий, – и внутри поясной лампы заплясал робкий огонёк. Его свет вытащил из темноты гору грубых матерчатых мешков, несколько коробов, настенные пластины с крючьями, на которых были натянуты верёвки, ряд пустых вешалок, ещё мешки, ещё коробы… Воры осматривались, выискивая что-то – они сами не знали, что именно ищут.
– Ну и где?.. – прошептал Шай.
– Спрятаны где-то, – так же тихо отозвался Аттис. – Давай, ты слева, я справа.
Воры разошлись в разные стороны и начали копаться в содержимом склада. Один обыскал коробы, другой протыкал пальцем все мешки. Потом оба порылись в ящиках со специями. Всё это – очень тихо, так, чтобы не услышал охранник за дверью. Даже чихали беззвучно; особенно туго приходилось Шаю, который не додумался защитить нос платком.
Спустя несколько минут скользкая парочка остановилась посреди склада.
– У меня ничего. Уверен, что товар тут?
– Сам видел, как Дхарун давал ключ охраннику. А до этого видел письмо от поставщика. Говорю тебе, товар привезли сегодня. Утром его погрузят и увезут дальше, вглубь страны.
– Может, склад не тот? Поставили сюда громилу для отвода глаз, а сами спрятали в другом месте.
– Да тот, тот. Просто не нашли пока. Давай-ка ещё вон там пороемся…
Они снова разошлись. Снова поднялась деловая возня, закочевал из рук в руки мутный от грязи фонарь. Поскрипывали петли ларей, шуршала мешковина, чуть слышно постанывал дощатый настил. Иногда всяческое шевеление полностью прерывалось – особенно когда слышались звуки с улицы. Но всякий раз это был либо далёкий вой собаки, либо голоса проходящих мимо патрульных, поэтому шебуршание возобновлялось. Пока, в конце концов, не прервалось судорожным вздохом Шая.
– Нашёл, – прошептал он одними губами.
Аттис тотчас оказался рядом и чуть ли не оттёр подельника плечом.
В ящике, под слоем недозревших персиков, да под фальшивым дном, поблёскивали в свете лампы жёлтые камни. Их отсветы казались неестественными: не могли даже самые чистые бриллианты возвращать столько света от такого скудного источника. На несколько мгновений воры замерли, заворожённые красотой своей добычи.
Опомнившись, Аттис бросился к соседнему ящику, сунул руку в его глубину, подцепил дощечку – там лежали те же камни.
– Вот они, родимые, – сказал он, не в силах сдерживать улыбку. – Честна награда, другой не надо.
– Это ж сколько… это ж где?.. – недоумённо прошептал Шай.
– На каком-то острове в Солнечном Архипелаге нашли месторождение, – объяснил Аттис, распихивая камни по карманам. – Поставщик секретничает, не говорит, где именно. У них с Дхаруном сделка: один возит, другой продаёт.
– Дружище, а ты-то как об этом узнал? – Шай тоже набивал карманы. – Тут вон какие деньжищи крутятся. Это же гелиодор! Кого попало уж точно бы посвящать не стали.
– А Дхарун думает, что я читать не умею. Доверил мне однажды важное послание… Всё, хватит трепаться. Бери столько, чтобы не сильно заметно было, и…
Оглушительно заскрипели петли, дверь стукнулась о валяющуюся на полу чурку, и в склад хлынул яркий свет. Воры тотчас бросились в разные стороны, но поздно: их уже заметили, а бежать было некуда.
– А ну-ка ловите их! – гаркнули из дверей.
Аттис бросился к полке, ведущей к лазу на крышу, но пока залазил, его схватили за ногу и сдёрнули вниз. Уже лёжа он отмахнулся от нападающего и засветил тому в ухо, за что вора тотчас ударили ногой под дых. Свет в глазах смазался и поплыл. Поблизости как-то придушенно кричал Шай.
– Держи его, держи! – орали сверху.
Аттис ещё попробовал посопротивляться, но его успокоили несколькими тычками под рёбра. Пришлось скрючиться и, стоически терпя наплывы паники, затихнуть.
– А я ведь знал, что меня обкрадывают, – сказал сухой хозяйский голос. – Ну, и кто у нас тут?
Аттиса схватили за волосы, рывком подняли голову и сорвали платок. Сначала он встретился глазами с точно так же заломанным Шаем – у того был разбит нос. А потом в поле зрения появился Дхарун.
Ему было чуть за пятьдесят, но смотрелся он моложе благодаря совершенно чёрным – без малейшей проседи – волосам и короткой окладистой бороде. Контрабандист выглядел настолько представительно, что хоть картины с него пиши: правильные, будто точёные черты, спокойное и вместе с тем властное выражение лица – даром, что бывший босяк, кухаркин сын. Единственное, что портило его внешность – бельмо на правом глазу, но оно тоже скорее добавляло жёсткости, чем уродовало.
И сейчас единственный зрячий глаз Дхаруна, лишь мазнув по Шаю, уставился на Аттиса.
– Понял, – сказал он после короткого молчания. – А я-то грешил на Бырхана. А ворует, оказывается, простой слуга! Я с тобой плохо обращался, что ли?
Вор, стиснув зубы, молчал. Знал: никакой ответ не смягчит его участь. Дхарун никого не прощает. Особенно за предательство. Его нет смысла умолять или объяснять что-либо. Если ты против Дхаруна, Дхарун тебя уничтожит.
А вот Шай ещё надеялся на лучшее.
– Господин, простите нас! Мы же не от хорошей жизни! Мы же для пропитания! Мы всё вернём, хотите?! С процентами! Будем работать…
– Заткните его, – бросил Дхарун, и в рот Шаю тотчас затолкали какую-то тряпку.
– Сопляки совсем, – сказал один из верзил, тот самый охранник с заячьей губой. – Жалко даже.
Дхарун ожёг подручного взглядом и снова повернулся к Аттису:
– Сколько вас в шайке?
Вор молчал. Он пытался боковым зрением сосчитать бандитов, но внимание постоянно переключалось на незрячий глаз Дхаруна. Казалось, в мутной белизне засела неискоренимая жажда убийства.
– Понял, – кивнул контрабандист. – Не скажешь. Это хорошо, это правильно. То есть для тебя сейчас это плохо, конечно. Но вообще – да, достойно уважения…
Дхарун отошёл к ящикам, в которых рылись воры, осмотрелся, вполголоса сказал что-то стоящему рядом подручному. Аттиса тем временем вздёрнули на ноги. Тот не сопротивлялся, он вообще с трудом стоял: если бы не головорезы, которые держали его под руки, вор рухнул бы на пол.
По крайней мере в этом он хотел всех убедить.
– Твой подельничек всё равно мне всё выложит, – сказал Дхарун, снова поворачиваясь к Аттису. – Я просто решил дать тебе возможность облегчить душу.
Он протянул руку, и в неё тотчас вложили кинжал. Шай замычал и заёрзал – вроде как попытался вымолить прощение. Аттис только стиснул зубы.
В раскрытые настежь двери склада заглядывал любопытный Нир. Его тусклые синеватые лучи свободно падали на пол в нескольких шагах, но путь к ним преграждало двое бывалых убийц и Дхарун, который был во много раз опаснее их обоих. Аттис не боялся смерти. Он боялся, что умрёт так рано и глупо. В нескольких шагах от спасения…
– Знатно вы у меня крови попили, – контрабандист проверил остроту лезвия пальцем. – Сколько? Раза два? Три? Я как чуял, что гелиодор-то вы точно не пропустите. Жадным быть нельзя, на жадности погореть легко… Ладно, это всё не к теме. А к теме: точно ничего мне рассказать не хочешь? Хорошенько подумай. Я ведь могу тебя ткнуть в сердце, а могу в кишки. Итог один, ощущения разные. Так что выберешь, слуга?
У Аттиса имелось мнение насчёт того, куда Дхаруну стоит ткнуть свой кинжал, но он решил оставить его при себе. Раз уж решил молчать, незачем попусту рот разевать.
Контрабандист ждал ответа долго – видимо, рассчитывал всё-таки сломать юнца напоследок. Поэтому когда всё-таки не дождался, голос его прозвучал слегка разочарованно.
– Понял. Значит, в кишки.
Дхарун перехватил кинжал поудобнее. Шай отчаянно замычал.
Аттис прыгнул.
Всё это время он старательно вис на руках бандитов, и теперь вложил все силы в один мощный рывок. Бандиты среагировать не успели, а вот Дхарун вскинул кинжал – поэтому когда Аттис по инерции влетел в него, левым предплечьем он наткнулся на остриё, а правым плечом врезался контрабандисту в челюсть. Аттис всегда был парнем крепким, поэтому Дхаруна сбил с ног запросто – только клацнули зубы. Поперек движения выставил руку ещё один головорез, но вор, стараясь не потерять остаток инерции, нырнул под неё, споткнулся, кувыркнулся, прокатился – и вдруг оказался у самого выхода.
