Клятва рыцаря

– Да. Давай я помогу тебе сесть. Алистер ушел за лекарством для тебя.

Когда Уилл помог ему сесть, Кормак приоткрыл глаза чуть пошире. Сделать свои дела оказалось не так-то просто, потому что его мутило и голова кружилась. Затем, поблагодарив Уилла за помощь, он снова повалился на постель. Минуту спустя его кто-то приподнял и заставил выпить ужасно горькое лекарство. Когда Кормак снова принял горизонтальное положение, кто-то еще приложил к его лбу очень холодную и влажную тряпку.

– Через пару часов ты почувствуешь себя лучше, и тогда мы поговорим, – услышал он голос Уилла.

Прошло почти три часа, прежде чем Кормак снова открыл глаза и почувствовал, что способен теперь не только стонать от боли. Он взглянул на своих братьев и кузенов, поражаясь их терпению. Кормак плохо помнил то, что происходило после того, как он ушел от Изабель, но, очевидно, спьяну он что-то болтал и тем самым пробудил в них любопытство.

– Кажется, ты сказал, что наши родители погибли? – спросил Кормак.

– Да, – ответил Уилл. – Их убили разбойники, и теперь ты являешься нашим лэрдом. Возьми хлеб, – сказал он, протягивая Кормаку свежий ломоть. – Это поможет тебе быстрее прийти в себя. Я принес целую буханку.

– Я болтал что-нибудь вчера вечером? – спросил Кормак, медленно жуя хлеб и чувствуя, что ему уже гораздо легче.

– Ты говорил, что должен остаться здесь, чтобы увидеть, как повесят Изабель. Должен признаться, это вызвало у меня любопытство.

– Ах да. – Кормак, продолжая жевать хлеб, пересказал все, что видел и слышал накануне. – Сейчас сэр Раналд держит Изабель и ее любовника под стражей. Скоро их должны судить и, видимо, повесят.

– Но почему ты должен задерживаться здесь?

– Возможно, потребуется еще один свидетель, не принадлежащий к клану Дугласов.

– И этим свидетелем станешь ты, зная, что твои показания отправят Изабель на виселицу?

– Не беспокойся, Уилл, – сказал Кормак брату и посмотрел на остальных родственников, как бы обращая этот совет и к ним. – Да, в какой-то момент я почувствовал к ней некоторую жалость, но это быстро прошло. Она убила или способствовала убийству пяти человек и дважды пыталась отправить на виселицу меня за свои преступления. Долг чести требует, чтобы я выступил свидетелем обвинения.

– Честь уже однажды завела тебя в тупик, – пробормотал Уилл, затем облокотился на спинку кровати и пристально посмотрел на Кормака. – Хотелось бы думать, что теперь ты излечился от своей болезни.

– Странно ты говоришь.

– Нет, – вмешался Алистер, покачав густой бронзовой шевелюрой. – Ничего странного. Эта женщина действительно была твоей болезнью.

Кормак улыбнулся своему младшему, слишком серьезному, брату:

– Да, возможно, вы правы. Но дело в том, что я дал клятву и, чтобы сохранить свою честь, должен был держать слово. Это обязательство совершенно заслонило от меня действительность.

– Я думал, ты будешь расстроен сильнее.

– Возможно, так и было бы, но, кажется, я начал выздоравливать еще до того, как узнал всю ужасную правду, хотя происходило это слишком медленно. Если бы я открыл глаза пошире и увидел все, что творилось вокруг меня, то давно бы освободился от своего обязательства.

– Значит, ты напился на радостях, празднуя свое прозрение? – подковырнул его Уильям.

Прежде чем Кормак успел ответить на саркастический вопрос брата, Алистер поинтересовался:

– А кто такая Элспет?

– Это и есть то самое лекарство, с помощью которого я начал выздоравливать, – тихо сказал Кормак и попытался налить себе кружку воды, однако Уильям опередил его. – Как ни странно, но Элспет задавала мне те же самые вопросы, что и вы, она тоже обвиняла меня в слепоте и заставляла постоянно сомневаться в правильности моих убеждений. Она упорно подталкивала меня к осознанию того, чего я так долго не замечал.

– Где она сейчас? Мне очень хотелось бы познакомиться с девушкой, наконец разрушившей чары, которыми тебя околдовала Изабель.

– Она уехала. Боюсь, до меня слишком поздно дошло, что многое изменилось за десять лет, и я сплоховал, оказавшись перед выбором между ней и Изабель. Я предпочел верность своей клятве и долгу чести, еще не понимая, что для Изабель это пустой звук.

Алистер выругался, обратив на себя удивленные взгляды остальных.

– Значит, ты выбрал Изабель?

– В тот момент я думал только о своей клятве, хотя Элспет надеялась на меня. И что самое ужасное, я не остановил ее. Как я мог? Я все еще считал, что надо держать свое слово. Вероятно, ома вернулась в Донкойл и теперь проклинает тот день, когда встретила меня.

– В Доккойл? – Алистер нахмурился, затем глаза его широко раскрылись. – Элспет? Девушка из клана Мюрреев? Та, что спасла тебе жизнь десять лет назад? Боже, Кормак, только не говори, что ты соблазнил ее.

– Да, это та самая Элспет, и я не соблазнял ее. Она сама соблазнила меня. – Кормак не удивился, увидев презрительные и недоверчивые взгляды своих родственников. – Я не отрицаю, ей не пришлось тратить много усилий, чтобы осуществить свое намерение, хотя я старался держаться с ней как благородный человек. – Он пожал плечами: – Это трудно объяснить.

– Почему бы тебе не попытаться? – строго произнес Уильям.

Кормак хотел сказать брату, что это его не касается, но только тяжело вздохнул. Так или иначе, его отношения с Элспет касались всех его родственников. Если Элспет захочет, она может доставить массу неприятностей как ему, так и всей его семье. Кроме того, он был в долгу перед Мюрре-ями. Честь небольшого клана Армстронгов окажется под угрозой, если Мюрреи сочтут, что он нанес им оскорбление. За этим может последовать длительная и кровавая вражда. Хотя Кормак не думал, что Элспет способна повернуть дело таким образом, но он не мог забыть выражения боли и гнева на ее лице.

– Я обо всем расскажу вам, как только оденусь, – наконец произнес он, вставая с постели.

Не скрывая правды от своих родственников, Кормак рассказал им всю историю, начиная от момента, когда обнаружил, что сэр Колин насильно удерживает Элспет, и кончая днем, когда она ушла. Ему трудно было вспоминать, но он изложил все, что было сказано и сделано в тот последний, роковой, день. Хорошо еще, что они не слышали, каким тоном Элспет говорила с ним.

– Похоже, ты совсем запутался? – Уильям покачал головой.

– Но любовь не исчезает в мгновение ока, – добавил Дэвид, не сводя с Кормака своих черных глаз.

– Тебе только шестнадцать. Что ты знаешь об этом? – резко оборвал его Уильям.

– То, что любовь не умирает так быстро. Не надо быть старым и опытным, чтобы понимать это. Ведь Элспет говорила, что любит его.

– Любила, – поправил Кормак. – Когда-то, но не теперь.

– Думаю, в ней говорил гнев. Она все еще любит тебя, если, конечно, ей свойственно постоянство.

– Да, Элспет очень преданная девушка.

– Так отправляйся к ней и посватайся.

– Я думал об этом, – сказал Кормак, хорошо помня страсть, которую он делил с Элспет.

– Нет, ты всего лишь спал с ней во время путешествия, направляясь на встречу с другой женщиной. Готов спорить, ты никогда не рассматривал серьезно возможность нарушить клятву, данную Изабель, даже если в душе и хотел этого. Моя сестра говорит, что только глупая женщина довольствуется одной лишь страстью мужчины, не рассчитывая при этом на его любовь. А разве Элспет глупа?

– Нет. – Кормак был немного удивлен мудростью Дэвида. – Хотя теперь, возможно, она считает себя глупой. Я очень обидел ее. Она отдала мне все, что может женщина дать мужчине, а я наплевал на это. Элспет знала, кем была Изабель, и потому ей было особенно тяжело сознавать, что я променял ее на шлюху ради сохранения мнимой чести.

– И эта обида останется, если она будет продолжать думать, что тебя влекла к ней только похоть. Поезжай и посватайся к ней. Элспет должна узнать, что она для тебя нечто большее, чем только теплое гнездышко для твоего кола. Что ты от этого теряешь?

Прежде чем Кормак успел ответить, раздался громкий стук в дверь. Малколм открыл ее. На пороге стоял юноша. Кормак сразу напрягся, узнав одежду, в которую Изабель облачала своих слуг. Неужели эта женщина думает, что может снова привлечь его после всего, что он узнал о ней?

– У меня сообщение от леди Изабель, – сказал юноша и боязливо отступил назад, когда все четверо родственников Кормака сурово посмотрели на него.

– Чего она хочет? – спросил Кормак.