Затвори за собой поднебесье

Шли минуты, но плод прелюдии, переполняясь соками томления, не падал и трещин не давал. Утонченные, бережные касания походили на рачение археолога, наткнувшегося на неведомую цивилизацию, к которой через тернии пробирался всю жизнь. Лишь глаза влюбленных струились страстью, тогда как тела погрузились в негу, ватную, сладостную.

Все же хрупкая ветка истомы не могла удерживать тот плод до бесконечности. Оборвавшись, он покатился по наклонной откровений.

Любовь Олега и Светланы разверзлась бурей бесстыжего атлетизма и своей неистовостью вмиг исторгла атмосферу бабьего лета, прежде воцарившуюся в «шалаше». С Олега градом катил пот, а раскинувшиеся веером на подушке черные, как смоль, волосы Светланы, поглощали эту влагу, образуя сводящий с ума серебристый отлив. Дабы не ошалеть окончательно, Олег закрыл глаза, отгораживаясь от эротической феерии. Тем временем соитие продолжалось…

Осязая спортивную слаженность партнеров, можно было предположить, что они, как минимум, притершиеся любовники, а скорее, супружеская пара, для которой сексуальные утехи – отдушина в серой, неприметной, но полной тайных амбиций жизни, и через плотское они выплескивают свои нереализованные помыслы и мечты.

Наконец скрипы кровати, горячий шепот умолкли, и буйство преющего интима сошло на нет. Партнеры обнаружились в случайных позах на замызганном матрасе, а единственная сухая принадлежность вблизи – простыня, вылетев за радиус плотских бесчинств, понуро висела на вентиле батареи, символизируя флаг капитуляции.

– У тебя добрые, задумчивые глаза… – пробормотала в подушку Светлана, после чего повернулась и посмотрела на референта.

– Порой я жалею, что они у меня есть… – Олег грустно улыбнулся, приглаживая растрепанные волосы возлюбленной

– Не шути так, разве жить плохо, особенно тебе? – строго укорила Светлана. Убрала руку референта и поправила волосы сама.

– Чем же мне хорошо? – изумился Олег, отстраняясь. По его округлившимся глазам можно было предположить, что он предчувствует обнаружение экстракта бессмертия, мимо которого всю сознательную жизнь проходил, не замечая.

– Ты умный, а умным живется легче, чем другим, – уколола клинком женской интуиции возлюбленная.

– Но ты меня совсем не знаешь! – отбрыкивался от навязываемого клише Олег.

– Я же не жена и не любовница, зачем мне знать? – риторически усомнилась Светлана.

– Не о том ты… – сокрушенно вздохнул референт. По-видимому, подался на уговор взглянуть на себя со стороны.

– А о чем бы ты хотел? – Светлана протерла ладошкой влажный лоб где недогадливого, а где перепеченного ложной скромностью партнера.

Референт промолчал, отвлекся, после чего спросил:

– О чем сейчас думаешь?

Пассия углубилась в раздумья, будто уходя от ответа. Но вскоре, резко перекатившись, взгромоздилась на грудь референта, говоря:

– Думаю о тебе, пытаюсь представить себе, каким ты был двадцать лет назад.

– А еще о чем? – проблеял первое, что пришло на ум референт.

– О том, что умираю от голода, наверное, сутки ничего не ела, – честно призналась Светлана.

И впрямь, любовь без насущного – точно сказка без конца….

– Тебе повезло и не повезло одновременно… – изъяснялся загадками Олег.

– Почему? – забеспокоилась пассия.

– Повезло, потому что умереть тебе не дам, а не повезло… Будь мы в Штатах, шиканули бы по-настоящему! – хоть и непрямо, внушал надежду референт.

– Когда человек голоден, он мечтает о хлебе, а не об устрицах… – сетовала зверски проголодавшаяся Светлана. Казалось, сомневалась в искренности намерений воздыхателя.

– Ты заговорила стихами… – усугублял недоверие спутницы Олег.

– Еще полчаса – и говорить не смогу… – не знала, чему верить пассия.

– Интересно, а где мои парадно-выходные? – Олег копошился в куче мала у входной двери.

– Ты о чем? – Светлана приподнялась, настороженно наблюдая, как кавалер перелопачивает их гардероб.

– Да так, мысли вслух… – Референт вытащил из брюк боксеры, споро в них забрался.

– Чур, я в ванну первая, – заторопилась на романтический ужин пассия.

– Давай-ка лучше вместе – так быстрее, а то точно говорить не сможешь… – Референт прошмыгнул в ванную вслед за возлюбленной.

Не спровадив Олега, Светлана допустила серьезную ошибку: ванну влюбленные покинули глубоко за полночь, причем вынужденно, когда услышали, что во входную дверь лупят кулаками. Номер Светланы – в аккурат над регистратурой, ее же стало заливать…

Последующий эпизод вышел богат событиями и фигурантами: лихорадочное облачение, вторжение в комнату целой депутации – портье, сантехника и полицейского, и внезапный отъезд из гостиницы на ночь глядя.

Стучать начали минут за десять до вторжения, но поначалу – вполне интеллигентно. Не дождавшись ответа, не на шутку встревоженный метрдотель кликнул полицию. Любовники соскочили с водного «слалома», лишь услышав, что дверь слетает с петель. Так «большой» секс в «малой» воде был застопорен, как и перекрыт лившийся через верх ванны поток. Последнее проделал усатый сантехник, вломившийся в ванную промеж оторопевших любовников. Вместо разводного ключа, в его руках – труба дюймового диаметра, воспринятая ими поначалу, как средство расправы.

Горе-любовников спрашивать ни о чем не стали, не заинтересовались и личностью референта, не обитавшего в «Инам». Скорее всего, ситуация для обслуги – трафаретная, не раз пережитая. Минуты через три в номере слонялся один работяга, и довлело ощущение, что застрял он здесь надолго. То и дело сокрушался на ненормированный темперамент постояльцев, а может, на свою ненормированную работенку. Предположительно, однако…

Олег устремился было в ванную, дабы предложить сантехнику перенести ремонт на завтра, но, вспомнив о пресловутом «левантийском кодексе», передумал.

Тут на ум ему пришел курорт Анталия, как-то всплывший в работавшей в режиме SOS голове. Некоторое время референт морщился, дискутируя с невидимым оппонентом, но в конце концов извлек мобильный и активировал записанный в полдень номер.

Трубку долго не брали, что не диво – два ночи, но все же ответили. Олег немедля осведомился о ценах, пытаясь разобраться: фрукт – не дичка ли. Таких бросовых тарифов на пятизвездочные отели он не встречал, оттого переспросил, не вкралась ли ошибка. Его вновь обуяли сомнения, стоит ли соваться в Тмутаракань, в справочниках «Томаса Кука» не значащуюся. Оказалось, что не вкралась. Дабы определиться, референт объявил таймаут и разъединился. Думал меж тем недолго, резонно посчитав: перебирать не в его положении, его житуха не знающего, куда деть деньги толстосума, позади. По факту, он мелкий клерк, пусть на услужении мировой бизнес-элиты. Так что выбрав отель, предлагавший номера чуть дороже конкурентов, Олег сообщил оператору номера кредитной карточки и мобильного.

– Света, мы сейчас отсюда уедем, – сообщил с праздничной ноткой референт.

– К тебе в гостиницу? – наводила справки Светлана.

– Почти что… – уклонился от прямого ответа Олег

– Поедем есть? Мне, правда, уже совсем не хочется… – Светлана кротко сложила руки на коленях.

Расстояние до Анталии влюбленные покрыли не за шесть часов, как поначалу планировал водитель, а за десять. Они трижды останавливался по делам жизненно важным: перекусить, малость покемарить, а в самом начале пути – предаться вспышке взаимности – на обочине, торопливо, под бликами бесстыжих фар… Коротких же остановок вышло еще несколько. Светлана в основном спала, наполняя салон флюидами уснувшей красоты и танго сновидений. Тем временем светившийся банальным счастьем референт уговаривал машину времени катапультировать их в «вечность» или, как минимум, закрыться на перерыв, хотя бы на неделю…

На балконе двухкомнатного номера «люкс» Олег подумал, что в последние дни судьба к нему явно благоволит. Тот, кто бы нарек Анталию благословенным краем, скорее всего, против истины не согрешил бы. По крайней мере, курортная зона Флориды – отдельные островки буйства природы и зодчества – ни в какое сравнение со средиземноморской жемчужиной, утопающей в зелени, не шла.

Спустя полчаса Олег позвонил в секретариат переговоров, сообщив название своего отеля, номер комнаты, телефон регистратуры. Условия контракта со «Стандарт Ойл» обязывали извещать обо всех существенных переменах координат. Он знал, что его очередное самоуправство патронов насторожит, но с учетом недавних перемен тревожился не очень.

С первых минут в Анталии Олег не переставал поражаться. Поначалу впечатлили курортный ландшафт и архитектурный изыск строений, позже удивил полный пансион, включавший и дармовой алкоголь. Но этим откровения не исчерпывались. Все вокруг говорили по-русски и на иврите, хотя русский звучал чаще.

В гостиничном киоске курортники прикупили купальные аксессуары и двинулись на пляж. Цель – весьма обыденна: смыть пот и грязь после утомительной дороги. На гигиенических процедурах на морской волне настояла Светлана, должно быть, памятуя неудачный стамбульский опыт…

По пути на пляж к Олегу дважды обратились, оба раза приняв его за кого-то другого. В лифте – экзотичная гражданка, коей приспичило расписание движения поездов Тель-Авив – Ашдод. Олег нечленораздельно мычал, но, как-то выудив из памяти полузабытые слова, изъяснился: «Ничем помочь не могу». Все же на прощанье расщедрился советом: зайдите в Интернет. Второй любопытствующий – подвыпивший шахтер из Кемерово, увязавшийся за ними на прогулочной аллее, – канючил настроить гитару как «прошлый раз». «Ближе к вечеру», – пообещала Светлана. Подхватила референта под руку, ускорила шаг.

Повышенное внимание к своей персоне Олега озадачило, так что в раздевалке, глядя в зеркало, он придирчиво себя изучал. Но, по размышлении здравом, заключил: нездоровый ажиотаж – скорее результат совпадений, нежели продиктован его этнопсихологическим типажом.