А ей с огорода бабушка кричит —
Ах, моя ты Зорька, солнышко пришло!
Заходи-ка, Зорька, где ж мое ведро?
Я тут выступаю на передний план,
И ведро пихаю под коровий стан.
Звонко брызжет струйка о мое ведро.
Вкусное такое это молоко!
Баба подоила, крынку налила.
У меня усищи аж на поллица!
Подоив корову, с бабушкой сидим,
Семечки щелкаем, на Иртыш глядим,
Я люблю в подоле у нее сидеть.
С бабушкой мы любим еще громко петь.
Вечером мы с бабой делаем кизяк,
Зорькиными блинами топим мы очаг.
Пахнет дымом вкусно, казанок кипит.
Отойди от печки! – бабушка ворчит.
В основном, я с бабой, садика-то нет.
Родоки не ходят даже на обед.
Мамка на работе, она местный врач,
А папанька в поле, у него тягач.
Поздно приходили, ели и шли спать.
Но им тут засада! Вся моя кровать!
Переложат дочку к печке, на полать,
Там уже бабуля, всё готовит спать.
А дедуля к ночи еле приходил,
Его коник белый сам его возил.
Подойдет к калитке, начинает ржать.
Ясно, то дедуля пьяненький опять.
Тихо-тихо слезет с белого коня
И тихонько в избу – целовать меня.
Бородой разбудит, пахнет так конем,
Заскорузли руки, гладит, как жнивьем.
Я ругаюсь тихо – дедушка, отстань!
Бородой ты колешь, дед, не хулигань!
На столе стоит вон крынка с молоком,
И горбушка хлеба с солью и лучком!
Дед поест и лезет тоже на полать.
И давай с бабулей храпака давать!
Я тихонько слезу на студеный пол,
Босиком по глине – за дощатый стол.
Посижу там. Скучно так, одной сидеть.
И пойду до бабы, тоже похрапеть.
Утром просыпаюсь… А в избе светло.
На столе горбушка, в крынке молоко.
В огороде слышно бабин голосок,
И лопатой бьется камень о песок.
Я поем быстрее и бегу играть.
Юрка уж заждался, щас начнет орать.
Снова день начался. Снова мне пять лет.