Сибирские хроники

– А ну-ка пойдемте! – встрепенулся Егор.

Вольф из любопытства вышел на крылечко: и правда, бабка Спиридониха, тяжело опираясь на палку, тащилась по двору.

– Эй! – крикнул вслед старухе Егор. Размашисто осенил её крестным знаменем.

Бабуля не поздоровалась, не обернулась, только ускорила шаг.

– Боится, – прошептал, – страсть как боится. А теперь смотрите!

Егор смешно высунул язык в сторону ведьмы. И прикусил его…

– Спаси Христос! – мелко и быстро закрестился Вольф, глядя как старуха, упав на колени, быстро заползла в копну трухлявой соломы…

– — – — – — – — – —

Ветер разбушевался до крайности. Может, той ночью старая ведьма Спиридониха колдовала в своей полусгнившей лачуге, а, может, зимний северный ветер менялся на южный.

Устин пешком вернулся в родной город. Говорят, что деньжат заработал на соляных приисках. Дюже много поистратившись по трактирам, плелся домой. И заблудился в городских пустырях. Экая судьба…

Брёл по колено в снегу. Метель бросала ему в замрёзшее красное лицо целые охапки колючих белых лохмотьев. Пальцы закоченели, не в силах приподнять воротник старенького кафтана.

Упал, наткнувшись случайно на забор. С трудом приподнялся и пополз вдоль ограждения, со всей силы прижимаясь спиной к доскам. Авось повезет и доберётся до чьего-нибудь крылечка…

– Помогите!!! Спасите, ради Христа!!! Эй, люди?!!! – вопил Устин, чувствуя погибель.

Но пурга ревела и бушевала громче, яростнее, требуя человеческую жертву…

– — – — – — – — – — —

Нашли Устина на следующий день уже мёртвого. Окоченел, точно ледышка. По следам видно, полз он всю ночь, да всё вдоль округлого загона, не имеющего ни конца, ни края, ни ворот…

– — – — – — – — – —

– Модест Францевич! Модест Францевич! – пристав аккуратно дёргал за стёганое одеяло.

– Что?! – проснулся, подскочив в кровати секретарь, – что тебе?!