Слепая

Молитвы были хороши,
Они от сердца исходили,
Предназначались для души,
Но мимо бога проходили.
Старушка верила – в Добре
Лежат благие начинанья:
Там нет пустого порицанья,
С любимой счастье там в шатре,
Читают по глазам желанья.

* * *

А между тем, красоты края
Законам разума внимая,
Не прекращают удивлять,
Пред ними трудно устоять!
Они преследуют во снах,
Не зная устали, как грёзы;
Танцуя в солнечных лучах,
Их отраженье в небесах,
При них текут от счастья… слёзы!
Сентиментальная душа
Напоминает исключенья,
Её всегда тонки воззренья,
С ней думать лучше не спеша.
Она обидчива, ранима,
Порой едва ли объяснима,
Но коль её изведал суть,
Другой искать не надо путь!
Таков характер был слепой;
Там места много для фантазий
И для игры, и для оказий…
Доверься мне, читатель мой!

* * *

Здесь без прозрения напрасно
О счастье истинном мечтать
И только тем оно прекрасно,
Когда, как день, сияет ясно,
Когда есть силы созерцать!
Среди глубокой, тёмной ночи
(Скажу об этом только вам),
Открыв невидящие очи,
Стремилась к дальним берегам.

* * *

Морской простор и я любил,
Он звал с собою в бесконечность,
Его в душе я сохранил,
Он представлял собою вечность!

* * *

Она не верила в Христа,
Причины истинные скрою;
Её правдивые уста,
(Вот благонравная черта!)
Зло обходили стороною.
В подобном случае, покой,
Имеет новое значенье;
Его иное наполненье,
Скажу, он попросту – другой.

* * *

Замечу, слово справедливость
Напоминает часто миф;
Я был доселе терпелив…
Нет, не по мне велеречивость!

* * *

Теперь о поступи её:
Она легка как балерина
И это, кажется, не всё…
А вот и мнение моё:
Свобода – против властелина!
Жила, несчастная, мгновеньем,
Бродила по лесу одна,
Но беспокойная волна
Её влекла своим теченьем.
Доступно было ей понять
Не только птиц порою пенье —
Могла умело предсказать
Ветров любое направленье!
Вела нередко разговор
Она и с эхом на рассвете…
С ним был о встрече уговор,
Была нужда в его привете.
«Судьбе призналась я своей:
Во тьме живу, не видя дней,
Она со мною сводит счёты,
В душе зияют лишь… пустоты!
Я словно жалуюсь, кому?
Порой себе я непонятна,
Шалю с охотою, занятна…
О смерти думать ни к чему!»