Притчи

Ответов много здесь, но я приму такой:
Где есть для рассуждения настрой,
Где пир царит, где жизнь течёт с усладой,
Где служат исключения наградой,
Где дан для самокритики простор,
Где есть условия, чтоб был полезным спор
И, где мужской говеет также дух,
Лаская бесконечно женский слух;
Следов своих, где зло не оставляет,
Где муза понапрасну не вздыхает,
Где аромат вина пьянит,
Где гость легко уже простит
Неловкость шутки неуместной
(Уловки места нет бесчестной),
Её к тому ж забудут живо;
Меня ты слушал терпеливо.
Так все, пресытившись, уходят:
В том смысл жизни и находят.
Я разделяю их слова —
Здесь вижу мненье большинства!

От автора

Карим на это промолчал,
Лишь на прощанье руку дал;
Как подобает, поклонился
И вскоре быстро удалился,
Но про себя он рассуждал:

Карим

Философ счастье увидал
Среди пирующих гостей…
Немало есть других людей;
Спрошу, пожалуй, я у них;
Суждений держатся, каких?

От автора

Отшельник проживал далёко,
В нём было что-то от пророка;
Его в округе каждый знал,
К себе он слухи привлекал;
Лесные ел плоды, коренья;
Похоже, верил в сновиденья…
Ему убежищем служила,
От посторонних глаз хранила
Пещера средь высоких скал,
И он её облюбовал.
Карим отправился туда
С вопросом тем же. И тогда
Отшельник так ему сказал:

Отшельник

Через пустыню, помню, гнал
Верблюда путник молодой;
Устал, хотелось на постой.
Случилось страшное. Верблюд
Взбесился будто. Даже кнут
Не мог подействовать. Ну вот:
Так попадают в переплёт.
За ним, хрипя, верблюд погнался…
Тут путник сильно испугался.
Укрыться негде – степь пуста!
Вдруг у дороги тень куста,
Как призрак странный вырастала,
(Лицо в надежде просияло);
То был иссохший водоём,
Покрыто дно мягчайшим мхом…
И, спасся он как будто чудом,
Благодаря простым причудам.
Схватился за торчащий сук,
Повис на нём мой милый друг;
Верблюда пасть перед глазами…
Он окружён уже врагами.
Шутить не стал теперь бы я:
Внизу ворочалась змея
С открытым зевом, поджидая…
Угроза жизни там большая.
Он весь от страха побледнел
И шевельнуться не посмел.
И что же? там, где куст корнём
Входил чрез стену сквозь пролом,
Две мыши тихо схоронились…
И день, и ночь они трудились;
Точили корень беспрестанно,
Весьма успешно, как ни странно.
Как снег сверкающий, – одна;
Другая, словно ночь темна;
Скребли и ослабляли куст…
Когда же доносился хруст,
Он был похож на изваянье;
Казалось, замерло дыханье.
Из тьмы глядел пытливо змей,
Любуясь жертвою своей
И ждал, когда мышиный труд
(А дела там на пять минут),
Даст непременно результат.
Рассказ, не правда ль? – жутковат;