Сирийский марафон. Книга вторая. Часть 1. ГРУ: оперативное вмешательство

– Да, хотел спросить между дело, – задумчиво спросил Кайда. – Мы в Алеппо мореманов споймали. Все как на подбор, натовцы. Есть мысли по поводу?

– Моряки? В Алеппо? Странно, – Карабас смешно сморщил нос. – «Тюлени»?

– Типа.

– Гмм. Весьма странно. Хотя постой, постой, – замедлил он шаг. – В прошлые выходные я с однокашниками по АНБ встречался.

– Академия национальной безопасности?

– Угу. Коллеги, как понимаете, народ не болтливый. Даже в крепком подпитии и среди своих. Но…, – турок остановился напротив полуразбитой урны, – был в компании один приглашенный. Подводник. По званию вашему капитану третьего ранга чета. Парняга молодой и для солидности, а может под «градусом» начал плести, что мол на днях участвует в спецоперации против русских в Тартус. Будто бы группу подводных диверсантов доставлять будет.

– Любопытно. И …, – Александр внутренне напрягся.

– И, все. Сосед по столику шикнул на болтуна. Свели к пьяной похвальбе и только, – Алтамиш двинулся дальше. – У каждого своих секретов хоть …

Публика в автобусе присутствовала в пропорции: совсем бедные и не очень.

Пришлось гардероб привести в соответствие. Стоптанные кроссовки, рубахи на выпуск, замызганные джинсы. Все местного разлива.

«Не фирма», – выразился Лях, когда они покинули барахолку рядом с автостанцией. Чупа-Чупс по обыкновению что-то мурлыкал под нос.

– Что музицируем, трубадур? – не выспавшись Кайда пребывал не в лучшем расположении. Морозов не обиделся:

– А, вот. Угадаете?

– На пустой желудок только загадки твои разгадывать.

– Да, пусть. Может взбодрит, – вступился Лях. – Давай, Андрюха.

– И, лампа не горит, и врут календари.

И, если ты давно хотела что-то мне сказать, то говори, – осторожно запел Морозов, косясь на товарищей. Те шагали молча, и он продолжил уверенней:

– Любой обманчив звук. Страшнее тишина, когда в самый разгар веселья падает из рук бокал вина.

По утреннему времени прохожих не наблюдалось и Чупа-Чупс останавливаться не стал:

– И черный кабинет, и ждет в стволе патрон. Так тихо, что я слышу, как идет на глубине вагон метро.

В этот момент приблизились двое местных. Пришлось замолчать. Те, быстро прошли мимо. Морозов, оглянувшись, убедился, что аборигены далеко:

– Узнали?

– Знаешь, может тебе профессию сменить? – вздохнул Кайда. – А, что? Станешь, к примеру, песняка давить в ресторане или в ансамбле песни и пляски. У меня и знакомец есть, могу похлопотать.

Морозов прибавил шаг, вырываясь вперед.

– Извиняй, Андрюха! Не хотел обидеть. Бурчу с утра по-стариковски, – Александр, догнав, хлопнул по плечу офицера. – А, поешь, действительно классно.

– Сплин? – и Лях, прибавив шаг, поравнялся. – Мировые стихи. Слова, что первые капли дождя. Каждая в точку.

Среди пассажиров растворились, будто сахар в «Нескафе». Ещё крепенький «Икарус» со скоростью чуть шустрее верблюжьего каравана отмерял километр за километром, приближая к египетской границе. Встреча со старым знакомым, что глоток воды из забытого детства. Как пузырьки газировки через нос. Щекотно и бодрит. Александр, едва уселись, непроизвольно провел подушечкой большого пальца по старческим морщинам кожаного сидения, буркнув:

– Да, были времена …

– Командир, какие времена? – уточнил Чупа-Чупс, затолкнув холщевый вещмешок под сидение.

– Так, вообще …

– Ностальгия? – офицер кивнул на исцарапанный шильдик на стойки кузова. – Привет из советской Венгрии. Как бедолагу сюда занесло?

– При Союзе с Каддафи дружили. Был период, – Кайда, широко зевая, посмотрел сквозь окно, покрытое толстым слоем пыли. Солнце, по утреннему обычаю спешащее в зенит, звенело в прозрачном без единого намека на облака, небе. Ночная прохлада сгинула давно, будто и не было. Прошлую ночь спасть пришлось по-спартански. Парковка рядом с морским портом как всегда оказалась забита грузовиками-длинномерами. Под тентом в кузове и устроили ночлег. Повезло, что в углу обнаружилась пара десятков картонных коробок из-под бананов. Раздербанив их, устроили сносное ложе.

– Ночлежка на колесах для нищебродов, – резюмировал Чупа-Чупс, оглядев временное пристанище.

Правда, с первыми лучами заунывно запели динамики с ближайшего минарета. Муэдзин взывал к молитве.

Мятые костюмы и физиономии только дополнили образ. Соседи по «Икарусу» приняли за своих. Ляху, дебелая тетка, что примостилась с кузовками рядом, даже предложила отхлебнуть из початой бутылки. Жидкость по цвету напоминала ослиную мочу. Вполне возможно таковой и являлось. Шут его знает, чем местные бичи опохмеляются. Перехватив взгляды коллег, Варшавин благоразумно отказался. Тетка ничуть не обиделась. Отхлебнула изрядно и, звучно крякнув, принялась рыться в своих многочисленных котомках.

– Командир, а классно мы с мотиками придумали? – Чупа-Чупс на удивление выглядел свежо.

– Угу. Сам себя не похвалишь, весь день ходишь как оплеванный! – ухмыльнулся Александр, сквозь прикрытые веки наблюдая незатейливую жизнь попутчиков.

Кто-то монотонно жевал пересохший лаваш. Другой дымил вонючей, будто из прошлогоднего кизяка, сигаретой. Парень через два ряда клеился к молодой девицы, нашептывая что-то на ухо. Судя по разгорающемуся румянцу у красотки явно не псалмы. Аксакал у дверей дремал, систематически стукаясь головой в тюрбане о стальную стойку. Та дребезжала каждый раз. Водитель настроил приемник на местную радиостанцию и динамики гнали тягучие, что сахарная вата, арабские мелодии.

– Командир, – Чупа-Чупс коснулся локтя подполковника. – Поспите мало-мало. Дорога дальняя. Я на стреме. Чуть что, маякну.

– Пожалуй. А, то в сон валит, удержу нет.

– Хотя, конечно, духан в салоне ещё тот. Смесь дерьма с чесноком, – ухмыльнулся Морозов. – Бодрит не сказано.

Кайда, не открывая глаз, отозвался:

– Читал где-то по подобной ситуации. Типа «воздух был переполнен запахами активной жизнедеятельности человека».

– Во-во. Гремучая смесь. Сплошные миазмы, а вы спать. Решпект.

– Увы, дружище, противогаза нема, – последняя фраза сползла с губ, и он провалился в сон.

Глава 9. «Маятник качнется-сердце замирает…»

– Командир! Кипеш намечается, – шёпот змеюкой полз в ухо. Александр дернулся и … проснулся. «Икарус» стоял, отстукивая дизелем моточасы жизни. Но, что-то было не так. Тишина. Полное отсутствие звуков. Как в лесу, когда мелкая живность замерла, чуя приближение крупных НЕПРИЯТНОСТЕЙ.

– Командир! Очнулся? – Морозов смотрел куда-то вперед, в сторону водителя.

– Что? – голос немного сипел после сна. Кайда, распрямляясь на сидении, промокнул рукавом испарину на лбу.

– Мы в «серой зоне». Водила толи с дуру, толи спецом свернул с трассы на проселок. Тут же бандочка нарисовалась, – в голосе Чупа-Чупса сквозило напряжение. – Два пикапа. «Икарус» заблокировали. По стилю – «махновцы». Семь рыл. В стволах разносол. Три югославских «Калаша», две «помпы». У троих пистоли.