Гетерозис. Хроники боли и радости

– Не бойся, милый… Не бойся…

И неожиданно мне стало так легко, так сладко, словно я только что…

– Гарри, ты готов?

Я знал, что дамочка не примет другого ответа. Да и зачем все портить, когда она так сладко ебется?

– Конечно, дорогая! – ответил я, выбираясь из постели.

– Не боишься?

Мысли клубились вокруг последнего вопроса: «Боюсь ли я?» И действительно, как насчет страха. Прикуривая сигарету, я еще масштабней расширил границы паузы.

– Так что?

– Наверное.

– И это все?

– Видимо.

Безусловно, я ждал чего-то необычного, сверхъестественного, потаенного… Это ожидание гнобило меня много дней и ночей… И лишь оказавшись на грани, я понял, что боюсь. Боюсь не кого-то или чего-то. Это был страх правды, боязнь увидеть реальность. И страх заставил закрыть глаза.

Она обняла меня. Нежно-нежно. Словно мягкое покрывало. Но стало трудно дышать, точнее вообще невозможно. Пришлось открыть глаза.

– Что за муть?! – прекрасная идея.

Но неудачная. Все встало на свои места. Муть есть вода, а призраки есть люди.

– Нет!!! – заорал я, но вода поглотила мой крик.

Истошные усилия, буль-буль и силуэты где-то там за пеленою мути.

Боль, страх и неспособность что-то изменить…

Нет, нет, еще раз нет!!!

Паника овладела мной. Но самым ужасным было то, что все они были совсем рядом и не понимали, что я еще жив…

– Прощайте, Гудини.

Ее прощальный поцелуй вскипятил меня в последний раз, а кто-то думал, что это всего лишь воздух…

Открыв глаза, я поблагодарил Бога, что все это было всего лишь сном, ужасным кошмаром. Но оглядевшись, осознал изрядную поспешность своих выводов.

Я лежал на полу. Кругом была кровь. Ни трупов, ни людей, ни кого-то еще. Только я, вездесущая кровь и электрическая кушетка, смятая в нечто несуразное.

– Да уж…

Пытаясь подняться, я ощутил дрожь во всем теле. Таковы бывают последствия лечебных процедур. Но нужно было торопиться. Чтобы здесь не произошло, меня вряд ли ждало теплое и душевное продолжение.

Выбравшись враскорячку из камеры дознания, я побрел по сумрачным коридорам. Царила гробовая тишина, и людей нигде не было видно. Будто все мирно спали или же вымерли.

– Последнее подходит больше, – прошептал я, покидая холл клиники под нервное подергивание света галогеновых ламп.

Снаружи было жарко, темно и все также тихо. Лишь неутомимые насекомые-полуночники продолжали чавкать в траве.

Впереди ждал лес. Именно ждал. И не было каких-либо сомнений в обратном. Многие километры зеленой поросли сомкнулись вокруг маленького одинокого существа и сладострастно ждали, когда же я войду в их зыбучее и страждущее лоно. И я вошел.

И там, в глубине лесов, где нет ни севера, ни юга, ни света, ни тьмы, ни времени, ни пространства, я упал на колени перед иссохшим колодцем. И человек в черном капюшоне напоил меня своей кровью, но взглянув на него, я не увидел лица, ибо было оно тьмой вездесущей.

Том II

Реабилитация

Так Вы говорите, что нужно лечиться?
А кто-то вчера предложил мне подмыться.
Наверное, в этом какой-то был смысл,
Быть может, чувак тот в миру Гостомысл.
А Вы вот несете какую-то чушь,
Бумагу заляпала едкая тушь.
Хотите узнать, что я вижу во тьме,
Тогда приходите под вечер ко мне.
Вам выделят место за утюгом
И будите жить потайным пауком.
Границы событий, времен и людей
Исчезнут под всплеском безумных идей.
Трагичные жилы, бездонности звук —
Подобия жизни снимите сюртук!
Возможно, тогда Вы увидите свет,
Который скрывал безрассудства берет.
И тихие вопли, и женственный стон —
Все это возникнет из похорон.
Каких погребений? О, милый мой врач,
Ну, Вы прям какой-то проклятый Кумач.
Слагаете звуки в безумие слов,
А я же просил пробежать между строф.
Ну ладно, сажайте меня под замок,
Ведь это возможность сглотнуть свой комок,
Застрявший над пропастью жизни и смерти,
И это довольно печально, поверьте.

– Так Вы говорите, видели свет?

– Ну да. Что-то типа того.

– А как-то поточнее…