Котовасия с маньяком

– Неужели?.. – у Георгия перехватило дыхание.

– Точно. "Камасутру" украли, – всхлипнул художник.

– Погоди, какую еще "камасутру"?

– Мою "Камасутру".

– Извини, конечно, – решительно сказал Гера, – ты разносторонний художник, я тебя уважаю и без водки, но "Камасутру" сочинили в Индии за тысячу лет до тебя. И присваивать себе тут авторство, то же, что претендовать на звание главного архитектора пирамиды Хеопса!

– Какой еще Хеопс? – опешил Слава. – Дело было в "Зеленой пирамиде".

– Это тоже в Долине царей? – тоном знатока переспросил журналист. – А я и не знал, что ты в Египет ездил.

– Причем сразу в древний, – уточнил художник. – Ты тут совсем очумел от сидения за компьютером. "Зеленая пирамида" – это картинная галерея на Красном проспекте, в подвале Академии архитектуры.

– Да, конечно, – пробормотал Георгий. – просто я сегодня много работал и…

– Там была "кошачья" выставка, помнишь, я тебя приглашал на открытие, а ты опоздал?

– На сутки, – педантично уточнил журналист. – Помню, что ты, как всегда, спутал среду с четвергом.

– Моя часть экспозиции изображала "кошачью камасутру". Рыжие коты и кошки, выполненные сангиной, демонстрировали все разнообразие…

– Понял, – заверил Георгий. – А ты не мог бы показать некоторые…

– Их украли.

– Позы?!

– Картины. Все десять. – Шабан обхватил лохматую голову и замотал ею в тоске. – Только Пасман договорился с покупателем, причем на всю серию, а работы – тю-тю!

– Интересно.

– Ужасно!

– Ужасно интересно, – поправился журналист.

– Ужасно ужасно!

– Кроме твоих работ что-нибудь украли?

– Нет, насколько я знаю.

– Скажи честно, – попросил Георгий, стараясь быть как можно деликатнее с ранимым художником, – ведь я же не попал в "Зеленую пирамиду". Твои картины были самые дорогие на выставке или так себе, чепуха?

– Ценность художественного произведения не всегда определяется стоимостью по каталогу, – твердо сказал Слава.

– Значит твоя "кошачья камасутра" ни фига не…

– Средняя цена по каталогу, а работы хорошие, "тям" был.

– Большое спасибо за разъяснения, – сказал Георгий. – Именно это я и хотел узнать… Почему же преступник или преступники выбрали только твои работы?

Шабан пожал плечами.

– Понравились?

– Обычно подобный мотив не является причиной, по которой идут на преступление. Первая версия: работали дилетанты, ошиблись, положившись на свой вкус.

– На мой вкус – как раз не ошиблись, – пробормотал художник.

– Версия вторая: эстетствующий зоофил прихватил для своей коллекции работы, разрабатывающие специфическую тему.

– Тогда уж это был какой-нибудь котяра–эротоман, – усмехнулся Слава.

– Не лишено смысла, – задумался журналист. – Если Ленина называют грибом, то котом – каждого третьего мужика… Ладно, это уже детали диагноза. Версия третья: немотивированный поступок.

– В смысле?

– Прихватили, что под руку попалось, случайно, например, по пьяному делу.

– Десять-то работ? – усомнился Шабан.

– Мы обязаны рассматривать любые, даже неправдоподобные версии. Этому нас учит опыт общения с капитаном Петуховым. Кто, кстати, ведет дело о краже картин?

– Совсем некстати его поручили как первое самостоятельное дело помощнику Петухова – старшему лейтенанту Соколову.

– Будем надеяться, что ученик перещеголяет учителя, – попытался утешить художника Георгий.

– Смотря по чему перещеголяет, – вздохнул Слава, – по сообразительности перещеголяет или по тупости?

– Рано отчаиваться. В конце концов я сам подключусь к расследованию и…

– Правда?! Ура! – закричал Слава. – Теперь-то я спокоен. От тебя преступнику не уйти!

– Я сейчас, правда, занят убийством одного авторитета, – заметил польщенный восторгом художника Георгий, – но, как только смогу, постараюсь тебе помочь. Преступления, наносящие ущерб культурному богатству человечества, не должны оставаться безнаказанными.

– Как тонко ты понимаешь в искусстве, – восхитился Шабан.

– Недаром твои журналистские работы столь художественны и воздушны, метафоричны и образны.

– Кража твоих, Слава, работ, со всей наглядностью демонстрирующих ювелирное владение техникой сангины и композицией рисунка, никого не оставит равнодушным…

– Легкость и изящество слога, владение гиперболой и параболой языка видны в каждом репортаже и даже информации.., – художник просто задохнулся от нахлынувших чувств.

– Спасибо, – прошептал растроганный Георгий. – Как редко встречаешь настоящих ценителей печатного слова, тем более в собственной редакции.

Друзья вышли из курилки, обнявшись, и расстались только на пороге секретариата, куда Слава должен был сдать несколько рисунков.