Первое задание агента Девять

– В следующий раз, когда это произойдет, дай мне знать, и я помогу тебе, – вызвался Талли, садясь за свой стол, который был через два от Боба.

Боб чуть не рассмеялся вслух, потому что мысль о том, что Талли добровольно поможет кому-то еще, была почти фантастической. У каждого клерка был особый тип картотеки, и каждый из них не должен был обмениваться работой с другим. Таким образом, у других было мало шансов узнать, какие документы проходят процедуру постоянной подачи.

– Спасибо, Талли, это мило с твоей стороны, – сказал Боб, – но я не знаю, что сказал бы шеф.

– А ему знать и не нужно, – сказал Талли, поворачиваясь на стуле.

– Но если бы он узнал, что мы помогаем друг другу, мы оба остались бы без работы, а я не могу позволить себе так рисковать.

– Я тоже не могу прямо сейчас, – признал Талли, – но я надеюсь скоро заняться чем-нибудь получше. Здесь недостаточная плата для парня с моими мозгами и способностями.

– Я признаю, что за это платят не так уж много, – ответил Боб, – но в наши дни человеку нужно есть.

– Когда-нибудь я буду работать в Министерстве юстиции, – определенно сказал Талли. – Возможно, это произойдет не завтра или на следующей неделе, но я собираюсь туда попасть.

– Я думаю, что так и будет, – согласился Боб. – У тебя есть решимость продолжать в том же духе, пока ты этого не сделаешь.

Чего он не добавил, так это того, что дядя Талли сделает все, что в его силах, чтобы Талли получил повышение, и ни для кого не было секретом, что у Кондона Адамса были влиятельные политические связи, которые могли бы помочь Талли попасть в бюро расследования.

Дверь

Талли был в разговорчивом настроении, и в такие моменты он проявлял приятную индивидуальность. Это был один из таких случаев, но Боба это более чем немного раздражало, потому что у него была работа, и каждая минута, проведенная в разговоре с Талли, означала дополнительное время за его столом.

– В последнее время у меня было странное чувство, что здесь все напрягается, – сказал Талли. – Даже сегодня вечером эта комната кажется мне не совсем подходящей.

– Это ветер и дождь, – сказал Боб, отрываясь от своей работы. – Когда завтра выглянет солнце, ты почувствуешь себя намного лучше.

– Я не знаю. Скажи, Боб, ты не слышал о чем-нибудь особенном? Возможно, от инженеров поступит что-то необычайно важное.

Боб не мог честно сказать "нет", поэтому он дал неопределенный ответ.

– Всегда есть разговоры, – сказал он.

– Конечно, я знаю, но на этот раз все по-другому. Я слышал, что отдел радиосвязи сделал несколько поразительных открытий, за обладание которыми не одна иностранная держава отдала бы несколько миллионов.

– Что, например?

– В том-то и дело, – признался Талли. – Есть только смутные разговоры; ничего, на что можно было бы указать пальцем.

– Я думаю, они хорошо скрывают это, – сказал Боб, который был полон решимости прощупать Талли и узнать, как много знает другой клерк. Теперь было очевидно, что Кондон Адамс разговаривал со своим племянником, вероятно, рассказывая ему по существу многое из того, что Мерритт Хьюз рассказал Бобу ранее вечером, и теперь Талли был на рыбалке, чтобы узнать только то, что знал Боб. Что ж, в эту игру могли играть двое, и Боб, склонив голову над своей работой, улыбнулся про себя.

– Ну, они никогда не рекламируют документы, которые посылают для постоянного хранения, – сказал Талли, – но ты знаешь, как обстоят дела в департаменте. Иногда у нас есть довольно хорошее представление о том, что происходит, даже несмотря на то, что все это запечатано и зашифровано специальным кодом.

Боб кивнул, потому что Талли был прав. Несмотря на секретность, которая обычно окружала подачу важных документов, клерки часто знали, что проходит через их руки, потому что даже у стен в Вашингтоне, казалось, были глаза и уши, и шепот перелетал из одного отдела в другой таинственным подпольным образом, который невозможно было остановить. Иногда догадки клерков были верны; опять же, все они могли ошибаться. Но именно во время таких разговоров, как этот, секреты иногда ускользали и попадали в руки мужчин и женщин, для которых они никогда не предназначались.

Подразделение Боба, которое регистрировало все радиодокументы, имело особенно хороший послужной список. Шеф, Артур Джейкобс, был ответственным еще до Второй мировой войны, и он с особой тщательностью подбирал персонал. Первая крупная утечка информации еще не произошла, и Боб горячо надеялся, что этого не произойдет, пока он находится в подразделении.

Талли суетился вокруг своего стола, перекладывая бумаги туда-сюда и явно прилагая усилия, чтобы казаться заинтересованным. Один раз он резко взглянул на Боба, который был поглощен своей работой.

Наконец Талли встал и подошел к одному из окон. Он смотрел в окно несколько минут, и у Боба, взглянувшего на него, создалось впечатление, что Талли пытается решить, что делать.

Следующее, что заметил Боб, – Талли была в другом конце комнаты, открывая один из ящиков с документами. Пол был устлан ковром, и его шаги от окна к картотекам были бесшумными.

Не существовало правила, запрещающего клерку открывать одно из дел, поскольку хранившиеся там документы не представляли особой важности. Что-то в поведении Талли привлекло внимание Боба. Затем он понял, что Талли просматривал один из файлов, который находился под наблюдением Боба, и против этого было строгое правило.

Боб на мгновение заколебался. Казалось немного глупым поднимать из-за этого шум. Вероятно, Талли сделал это по рассеянности. Затем он вспомнил предупреждение своего дяди следить за всем, что происходит в отделе.

– Талли, ты не в том файле, – сказал Боб.

Талли быстро обернулся, его лицо густо покраснело.

– Думаю, ничего страшного. Мне просто интересно, чем ты занимался и как ты работал со своим досье. Я слышал, как Джейкобс на днях хвалил тебя, и я подумал, что смогу получить несколько хороших советов, просмотрев твои вещи.

– Все в порядке, Талли. Я покажу тебе как-нибудь, когда Джейкобс будет здесь, но ты знаешь правило насчет файлов. Мне придется попросить тебя закрыть это дело.

– А если я этого не сделаю? – огрызнулся Талли.

– О, ты все закроешь, – сказал Боб. Его голос был по-прежнему спокоен и ровен, но в нем слышалась нотка предупреждения, которую Талли не осмелился проигнорировать.

Боб закрыл папку на своем столе и встал, потягиваясь своими длинными, сильными руками. Талли не упустил из виду важность этого предложения, поскольку у Боба была хорошо обоснованная репутация боксера.

Талли повернулся к картотеке и захлопнул стальной ящик.

– Вот ты где, Поллианна, – парировал он. – В конце концов, этот файл выглядит не так уж хорошо.

– Главное, чтобы он устраивал Джейкобса; это все, что меня беспокоит, – сказал Боб, снова садясь.

Талли взял свое пальто, чтобы уйти.

– Ну, в любом случае, я не завидую, что ты останешься здесь один сегодня вечером. От этого места у меня мурашки по коже.

После ухода Талли Боб смог полностью сосредоточиться на своей работе. Снова пробили часы, но он был слишком занят, чтобы сосчитать количество ударов. Насколько он знал, могло быть десять часов, а может быть, даже одиннадцать.

Резкий стук в дверь потревожил Боба.

– Кто там? – требовательно спросил он.

– Охранник. Просто проверяю. Как долго ты собираешься здесь пробыть?

Это был первый случай за многие ночи сверхурочной работы, когда охранник когда-либо проверял, но Боб решил, что это может быть новое правило, введенное в действие без его ведома.

– По крайней мере, полчаса, – ответил он.

Очевидно, удовлетворенный, охранник двинулся дальше, и Боб слышал, как его шаги становились все тише, когда он снова склонился над своей задачей.

Но ему не суждено было долго работать без перерыва. Зазвонил телефон, и в его голосе слышалось явное раздражение, когда он ответил. Но оно исчезло, когда он узнал голос своего дяди.

– Я немного волновался, – объяснил Мерритт Хьюз, – когда позвонил тебе и обнаружил, что тебя нет дома. Все в порядке?