Тень горы

– Ты ведь умеешь мыслить логически, – сказал он. – Говорят, ты даже вел философские споры с Кадербхаем.

– Никто не смел спорить с Кадербхаем.

– Пусть так, но ты все же понимаешь, что твоя позиция нерациональна. Я ничего не потеряю, прикончив тебя здесь. А вот ты можешь кое-что приобрести, оставаясь в живых еще какое-то время: хотя бы узнаешь, чего я от тебя хочу.

– Ты упустил одну деталь: собственную смерть в обмен на мою. А мне эта деталь кажется существенной.

– Мне тоже, – улыбнулся он. – Но ты же видел, сколько лишней возни нам потребовалось только для того, чтобы завязать этот разговор. Если бы я просто хотел тебя убить, я снес и раздавил бы твой байк еще на трассе.

– Вот только мой байк оставьте в покое!

– Он будет в сохранности, йаар. – Главарь усмехнулся и кивнул тощему с усами ниточкой. – На нем поедет Данда. А ты садись в машину.

Он был прав. По здравом рассуждении, ничего другого мне не оставалось. Я убрал руку из-за спины. Главарь кивнул. Данда тотчас оседлал мой байк, завел двигатель и начал яростно газовать на холостых: ему не терпелось ехать.

– Будешь мучить движок, я тебе… – Закончить угрозу я не успел, так как он включил первую скорость и мотоцикл с надрывно-протестующим ревом втиснулся в транспортный поток.

– Боюсь, у Данды плоховато с чувством юмора, – сказал главарь, наблюдая за тем, как тот, виляя, резко дергаясь и тормозя, продирается между ползущими машинами.

– Черт, если он повредит мой байк, ему будет совсем не до шуток.

Главарь рассмеялся и посмотрел мне прямо в глаза:

– Как ты мог беседовать о философии с человеком вроде Кадербхая?

– А почему бы и нет?

– Я о том, что Кадербхай был безумцем.

– Безумный или нет, но скучным он не бывал никогда.

– Все, что угодно, может в конечном счете наскучить, разве нет? – сказал он, залезая в машину.

– В том числе и чувство юмора? – предположил я, садясь с ним рядом.

Они взяли меня в оборот, и это было сродни тюрьме: здесь, как и там, я не мог ничего изменить. Главарь снова рассмеялся и кивнул водителю, чьи глаза маячили в закругленном прямоугольнике зеркала.

– Прокати нас с ветерком, – сказал он тому на хинди, при этом следя за каждым моим движением. – Это всегда приятно в жаркий день.

Глава 10

Водила гнал агрессивно, подрезая и распугивая других участников движения, в этот час весьма плотного. Таким манером он всего за несколько минут доехал до промышленной зоны и затормозил перед пакгаузом, стоявшим на приличном удалении от других зданий. Данда был уже там. Мой мотоцикл стоял на гравийной дорожке перед входом.

Водитель припарковал машину. Подъемные ворота склада открылись примерно до середины. Нагибаясь под ними, мы вошли внутрь; загремела цепь, и створка ворот опустилась до пола.

У меня тут же возникли две большие причины для беспокойства. Первая заключалась в том, что они не завязали мне глаза, позволяя запомнить местоположение пакгауза и разглядеть лица восьмерых находившихся внутри мужчин, – похоже, их это не волновало. Второй причиной оказался набор инструментов, разложенных на скамьях вдоль одной из стен: электродрели, бензопилы, паяльные лампы, кувалды, молотки и т. п.

Изо всех сил стараясь не смотреть в ту сторону, я вместо этого сфокусировал внимание на приземистом кресле с длинной спинкой, установленном на свободном пятачке у задней стены пакгауза. Собственно говоря, это был обыкновенный пляжный шезлонг с сиденьем из искусственного ротанга в ядовито-зеленую и желтую полоску. На полу под креслом расплылось большое темное пятно.

Данда, человек с тонкими усиками и короткой историей в глазах, тщательно меня обыскал и вручил изъятые ножи своему главарю, который после беглого осмотра положил их на длинную скамью рядом с инструментами.

– Сядь, – приказал он, повернувшись ко мне.

Я не двинулся с места, и тогда он, скрестив на груди руки, кивнул высоченному бугаю, ранее ехавшему с нами в машине. Тот двинулся на меня.

«Бей первым, и бей жестко» – так учил меня старый зэк в австралийской тюрьме.

И когда бугай нанес удар открытой ладонью, метя над моим правым ухом, я увернулся и ответил резким, коротким апперкотом ему в челюсть. Хорошо вложился и попал удачно.

Бугай покачнулся и отступил на шаг. Двое из присутствующих выхватили пушки. То были старинные револьверы армейского образца, ровесники давно забытых войн.

Главарь вздохнул и кивком отдал новый приказ. Ко мне бросились сразу четверо. Они впихнули меня в желто-зеленый шезлонг и привязали руки к задним ножкам веревками из кокосового волокна. Затем связали ноги, пропустив веревку под сиденьем.

Их вожак разомкнул скрещенные руки и приблизился ко мне.

– Ты знаешь, кто я такой? – спросил он.

– Литературный критик? – предположил я, стараясь не выдать голосом свой страх.

Он нахмурился, оглядывая меня с ног до головы.

– Ладно, – сказал я. – Догадаться нетрудно, кто ты такой. Сразу видно одного из «скорпионов».

Главарь кивнул.

– Меня зовут Вишну, – сказал он.

Тот самый Вишну, которого пощадил Санджай и который затем вернулся в наш район с бандой головорезов, прозванных «скорпионами».

– Интересно, почему многие гангстеры присваивают себе имена богов?

– А как насчет имени Труп, которое я сейчас присвою тебе, ублюдок? – свирепо прошипел Данда.

– Хотя, если пораскинуть мозгами, – сказал я задумчиво, – Данда – это не бог. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но Данда – это всего лишь полубог или недобог. Верно? Что-то типа мелкого божка на побегушках?

– Закрой пасть!

– Спокойно, Данда, – сказал Вишну. – Он просто пытается уйти от темы разговора. Не поддавайся на его уловки.

– Совсем мелкий божок-болванчик, – продолжил я. – Ты хоть раз пытался прикинуть, как часто тебя оболванивают, Данда?

– Заткнись!

– А знаешь что? – сказал Вишну, подавляя зевок. – Отвесь-ка гаду по полной, Данда. Вколоти его улыбочку в самые гланды, если хочешь.

Данда кинулся на меня, размахивая кулаками. Но даже в связанном виде я довольно успешно увертывался, резко наклоняя голову в разные стороны, так что лишь треть его ударов достигали цели. Внезапно он остановился. Когда я перестал дергать головой и взглянул вверх, оказалось, что Данду оттащил в сторону бугай, перед тем получивший от меня в челюсть.

Заняв место Данды, бугай примерился и врезал мне по лицу. На его среднем пальце был медный перстень, который глубоко впечатался в мою щеку. Этот парень знал свое дело. Он умел делать очень больно, при этом не ломая костей. Чуть погодя он сменил тактику и стал наносить удары по голове слева и справа открытыми ладонями.