Обещание

– Смотрите сюда! – приказал адвокат.

Алла попыталась отвернуться, но не смогла. Против воли взглянула в промежуток между ладонями. Там была чернота склепа, в которой она увидела…

…прямо у своих глаз она увидела сухую ветку, торчащую из снега. А рядом чьи-то ноги. Ноги вздымались, как гигантские колонны, которые Алла видела в храме Ваала во время экскурсии в Пальмиру.

Окружающее раздвоилось. Сидя в кожаном кресле в кабинете Геннадия Эммануиловича, Алла смотрела на его руки, и одновременно прижималась щекой к подтаявшему снегу, и смотрела вверх, туда, где в немыслимой высоте темнело лицо.

Нечеловеческое лицо. Покрытое сетью глубоких морщин, будто оно было землей, растрескавшейся от нестерпимого жара.

Алла моргнула. Потекли слезы, они были единственными каплями влаги в пустыне.

Ростоцкий сблизил ладони, изображение исчезло.

Алла осознала, что сидит в кресле и настолько сильно вцепилась с подлокотники, что кончики пальцев побелели.

– Что это было? – хрипло спросила Алла, усилием воли заставляя пальцы разжаться.

Ростоцкий молчал. Руки его были сложены на груди, лицо непроницаемо.

Алла закашлялась. Достала платок из сумочки и вытерла мокрые щеки.

– Что это было? – повторила она.

– Сожалею, что вынужден был напомнить об этом печальном событии, но вы сами, собственным упрямством, вынудили меня сделать это. Теперь вспомнили?

– Да, – глухо ответила Алла. – Кажется, я действительно пообещала расплатиться за помощь. Сколько я должна?

– Ровно столько, сколько пообещали.

– Тогда я была студенткой и не знала, какие бывают деньги, – Алла криво усмехнулась. – Да и сумма, насколько я помню, не оговаривалась. Сколько ваша клиентка хочет сейчас?

– Ей не нужны деньги.

– Не нужны деньги? А что ей нужно?

– Ваш сын, – просто сказал адвокат.

– Что? – Алла нахмурилась, думая, что ослышалась. – Мой сын?

– Да, ваш сын. Вы обещали отдать его в благодарность за свое спасение. Время расплаты пришло, уважаемая Алла Сергеевна.

– Да вы соображаете, что говорите? – мгновенно рассвирепела Алла. – Да вы просто псих! Нет, вы не псих, а гораздо хуже!

Геннадий Эммануилович с жалостью посмотрел ей в лицо, из-за чего на секунду показался более человечным.

– Не тратьте попусту слова, милейшая Алла Сергеевна. Я не должен этого говорить, но все-таки скажу. В жизни случаются моменты, когда приходится отвечать за свои слова. Для вас как раз наступил этот момент. Выполните обещание.

Алла решительно поднялась.

– Думаю, наша встреча закончена, Геннадий Эммануилович.

Адвокат приподнял бровь.

– А я думаю, что нет. Не стоит торопиться, Алла Сергеевна. Зачем вы встали? Присядьте и продолжим разговор.

– Ну уж нет! Разговаривать с вами я больше не буду.

– И даже не спросите, зачем моей клиентке понадобился ваш сын?

– Бред меня мало интересует.

Адвокат сокрушенно покачал головой.

– Ай-яй-яй, как же вы поспешны! Даже суетливы. Перед вами открылась невероятнейшая возможность взглянуть чуть дальше границ, определенных среднему человеку, а вы… Разочарован вами, Алла Сергеевна, искренне разочарован.

Алла повернулась спиной и направилась к двери.

– Так что мне передать моей клиентке?

– Чтобы она катилась к черту! – Алла обернулась.

Углы его рта изогнулись в полуулыбке.

– Это ваше взвешенное решение?

– Вполне.

– Ну что ж, я так и думал.

– Вот и прекрасно!

– Алла Сергеевна, вы забыли диктофон, – заботливо сказал адвокат. – Негоже оставлять в руках противника столь грозное оружие. – На его губах порхала сардоническая усмешка.

Алла вернулась и забрала диктофон.

– Спасибо, – в короткую реплику она постаралась вложить максимум яда.

Она была уже в дверях, когда Ростоцкий произнес:

– И все-таки я не рекомендую торопиться с отказом. У вас в запасе девять дней. Ответ нужен к тридцатому числу сего месяца.

– Полагаю, вы поняли мой ответ, – бросила Алла через плечо.

– Вполне. Тем не менее, не делайте поспешных движений, о которых потом будете сожалеть. Время подумать у вас есть. Мой телефон вы знаете.

– Уверена, что он мне не пригодится, – сказала Алла и захлопнула за собой дверь.

– Воля ваша, – пробормотал Геннадий Эммануилович, оставшись в одиночестве, – воля ваша. Однако уверен, что мы еще вернемся к этому разговору, милейшая Алла Сергеевна.