Иные

Здесь он был укрыт не только от взоров любопытных, собравшихся у отеля, но и от сполохов рекламы в ночном небе. С этой стороны в темноте он вообще был неразличим, а карниз по-прежнему тянулся под балконами его личных апартаментов. Осторожно переступая, Блейз добрался до первого из балконов, схватился за перила и влез на него.

Несколько мгновений он постоял, дожидаясь, пока выровняется дыхание.

Двери, ведущие с балкона в комнату, были закрыты, но не заперты. Он прошел внутрь и понял, что попал в столовую. В пробивающемся сюда снаружи свете тускло поблескивала крышка длинного стола и еще не выветрился запах моющей жидкости. Видимо, вечером столовую прибирали и мыли, готовя к завтрашнему дню.

Блейз вышел через боковую дверь, миновал несколько темных комнат, прошел по тускло освещенному коридору и снова оказался в темноте собственной спальни.

Он несколько секунд постоял, глядя на постель, и в конце концов уселся за стол у прозрачной стены. Нажав кнопку, он включил лампу, освещавшую клавиатуру и экран. Он нажал еще одну кнопку, убирающую клавиатуру. Теперь перед ним была лишь гладкая поверхность стола со стопкой листов, ручкой и приемной щелью деструктора – устройства для уничтожения документов.

Блейз придвинул к себе бумагу, высвободив ее из магнитного зажима, и взял ручку. В верхнем углу он написал всего одно слово: «ЗАМЕТКИ», под ним поставил дату, место и время.

Как только он исписывал очередную страницу до конца, строчки на ней начинали исчезать. Но для вящей уверенности свои заметки он писал шифром, через каждые полстроки меняя его.

Комната, где он находился, – впрочем, как и все остальные помещения – ежеминутно проверялась автоматическими сенсорами, а раз в день еще и специальным служащим, на предмет наличия подглядывающих или подслушивающих устройств, которые за это время могли установить. Более того, если за ним даже и вели наблюдение, то никто не смог бы настолько быстро расшифровать то, что он пишет, чтобы понять, о чем идет речь. В окончательном виде записи навсегда запечатлевались в памяти, откуда, в случае надобности, их всегда можно было извлечь, чтобы точно вспомнить, о чем он размышлял в такое-то время и в таком-то месте.

«Сегодня, – писал он, – неожиданно появился Генри, чтобы, как он выразился, “спасти меня от сатаны”, то есть, очевидно, от себя самого и от того, что я намерен делать. Как хотелось бы, чтобы он меня понял! Но все, что я могу ему сказать, все равно будет иметь для него совершенно иной смысл. Тем не менее дядя и группа охраны, которую он собирается для меня организовать, именно то, чего мне и не хватало, хотя я и не осознавал это.

Тони побывала у отца, вернулась и сообщила, что готова отправиться со мной куда угодно. Все случилось практически одновременно и именно теперь, когда я готов отправиться к звездам, неся свое послание. Может быть, имеет место совпадение?

Но чем больше утолщается и становится длиннее любая нить в историческом полотне, тем быстрее она сближается с другими нитями, с которыми, в свою очередь, происходит подобная метаморфоза, что значительно изменяет всю картину – точно так же люди в повседневной жизни часто вступают в контакт друг с другом просто потому, что оказываются в непосредственной близости друг от друга, и эти контакты в конечном итоге объединяют их.

То есть то, чего я ожидал от полотна, постепенно начинает проявляться. Таким образом, просто жизненно необходимо найти и привлечь на свою сторону Хэла Мэйна. У меня нет прямых свидетельств его особых возможностей, хотя его происхождение и скрыто под покровом тайны – ведь он был обнаружен в пустом космическом корабле в возрасте двух лет и при нем найдены указания, чтобы его воспитанием занимались трое весьма примечательных пожилых наставников.

В моем распоряжении только эти странные разрозненные факты да еще некоторые данные о том, как ему столь длительное время удавалось ускользать от меня, сначала проникнув на Абсолютную Энциклопедию, оттуда – через Новую Землю – на шахты Коби, а теперь, если верить Барбеджу, – на Гармонию. Но даже это и то, что на Гармонии он примкнул к одной из подпольных групп, формально сразу оказавшись по другую сторону закона от меня, убеждает мое подсознание в его крайней необычности и в том, что я должен пожертвовать чем угодно, но заполучить его для себя.

Тони, Генри и Данно сейчас окружают меня как три мощных горных хребта, заслоняя меня буквально от всего – будь то солнце или дождь. Но все равно остается еще часть моей личной внутренней территории, которая также нуждается в защите. В частности, мне срочно необходима еще чья-то независимая точка зрения, чтобы я мог составить более полное представление о себе и своем времени. Конечно, Данно изо всех сил пытается мне в этом помочь.

Но мы с ним и слишком похожи, и слишком не похожи друг на друга. Образ его мышления мало чем отличается от моего, чтобы он мог заметить происходящие во мне перемены. И в то же время наша мать занималась им, когда была намного моложе, чем во времена моего детства. Поэтому, несмотря на то что у нас с ним много общего, есть и такое, чего мы не понимаем друг в друге. Нет, все-таки идеальным решением проблемы явился бы Хэл Мэйн, если он действительно соответствует моим предположениям. Он наверняка окажется в состоянии понять меня, будет беспристрастен, хотя и доброжелателен, и, как человек со стороны, сможет сказать мне, что я собой представляю, и только тогда я смогу соответствующим образом измениться.

Конец сегодняшних заметок».

В низу листа Блейз проставил время окончания записей, снова указал дату и отложил ручку. Собрав исписанные листы, он с секунду подержал их в руке, а потом сунул верхний лист в щель деструктора, который являлся в своем роде совершеннейшим устройством, поскольку ликвидировал бумаги, используя принцип фазового сдвига.

По мере того как Блейз один за другим опускал листы в щель, они внутри деструктора начинали распадаться на составляющие их атомы, которые затем рассеивались по Вселенной – точно так же, как это происходило с космическими кораблями при перемещении из одной точки пространства в другую, только в отличие от них атомы, рассеянные прибором, никогда больше не собирались вместе.

Некоторое время он сидел, глядя на пустую щель, где только что исчез последний лист. Отныне записи находились с другими, предыдущими заметками в и без того уже довольно обширном архиве его памяти.

Блейз дописал на оставшемся перед ним листке еще несколько строк, которые начали исчезать еще до того, как он и этот последний листок скормил ненасытной щели.

«Интересно, смотрит ли Хэл Мэйн на звезды? Видел ли он когда-нибудь нечто подобное тому, что всякий раз, как мне кажется, глядя на них, вижу я?»

Глава 5

– А ты ожидал каких-нибудь неприятностей? – вполголоса спросил Данно.

– Может быть, – так же тихо отозвался Блейз. – Либо от ПСД, либо от Гильдмейстеров, или от тех и других сразу. А может, еще и от каких-нибудь малоизвестных групп.

Они стояли у выходного шлюза «Избранника Божьего», откуда через несколько мгновений должны были выйти на поле космодрома города Новая Земля на планете Новая Земля. Говорить можно было совершенно спокойно, так как стоящие вокруг них в три ряда Солдаты Господа надежно ограждали их от остальных пассажиров, не относящихся к свите Блейза. Ведь «Избранник» формально считался обычным лайнером, и на его борту, помимо сопровождающих Блейза, было еще примерно столько же просто пассажиров.

– Что ж, неприятностей тебе не миновать, – продолжал Данно. – Как только начнешь отдавать предпочтение одной из сторон, другая тут же обрушится на тебя как шайка разбойников. Если только тебе не удастся пойти навстречу и тем и другим – хотя это в принципе невозможно, – обе организации будут наперегонки бегать за тобой, чтобы перетянуть на свою сторону. Здесь есть и очень влиятельная третья сила, хотя я так и не сумел узнать ее названия.

– Неудивительно, – буркнул Блейз.

На «Избранник» Данно прибыл на челноке, решив, что во время посадки на Новой Земле должен непременно находиться на борту вместе с Блейзом.

Данно оказался на Новой Земле раньше остальных, чтобы изучить обстановку на месте. И действительно, думал Блейз, глядя на него, это было как раз тем делом, в котором ему не было равных.

Старший брат за два часа в любом совершенно незнакомом ему месте, где он не знал ни души, мог узнать больше, чем дюжина других людей сумела бы выведать даже у давних своих знакомых. Он обладал даром находить нужные подходы к тому единственному человеку, который располагал самой исчерпывающей информацией на интересующую его тему.

– Что ж, – тем временем продолжал Данно, – я все равно рано или поздно выясню, как они себя называют. В любом случае…

– «ПОСАДКА ЧЕРЕЗ ДВЕНАДЦАТЬ СЕКУНД, – прогремел динамик, перекрывая шум голосов в выходном отсеке. – УБЕДИТЕЛЬНАЯ ПРОСЬБА СОХРАНЯТЬ СПОКОЙСТВИЕ ДО ПОЛНОГО ЗАВЕРШЕНИЯ ПОСАДКИ. ПОВТОРЯЮ! ПРОСЬБА СОХРАНЯТЬ СПОКОЙСТВИЕ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА КОРАБЛЬ НЕ ЗАВЕРШИТ ПОСАДКУ».

– Ладно, расскажу чуть позже, – поспешно проговорил Данно. – К тому же большую часть того, что мне удалось выяснить, ты узнаешь от самой Аны Вассерлайд, как только мы прибудем в отель.

Блейз окинул взглядом выходной отсек, в очередной раз благодаря судьбу за свой высокий рост, позволяющий ему смотреть поверх людских голов, и сразу заметил Тони у одного из иллюминаторов. Рядом с ней стоял Генри.

Между ними существовало какое-то странное сходство, не внешнее, разумеется, – Генри был чуть худощавее и немного выше, чем средний обитатель Новых Миров. А Тони – стройная и чересчур высокая для женщины с Новых Миров – была почти одного с ним роста.

Лица их и подавно не были похожи. Тони ничем не напоминала японских предков. Генри же имел шотландские корни, и с его каштановыми волосами, худощавым лицом и твердым взглядом выходцев с Гебридских островов, лежащих в море к западу от Шотландии, выглядел как типичный шотландец.

Возможно, подумал Блейз, они как-то неуловимо похожи потому, что оба являются потомками островных народов. Возможно, их роднит манера стоять или двигаться. Ни его, ни ее в битком набитом людьми выходном отсеке никто не мог даже случайно толкнуть.

Окружающие инстинктивно улавливали исходящий от них одинаковый сигнал твердой уверенности в себе и в правоте своих убеждений. И Генри, и Тони были совершенно бесстрашными людьми, – всегда поступающими только так, как подсказывала им совесть.

Во всяком случае, за последние несколько недель они удивительно сблизились. Блейз бы дорого дал, чтобы узнать, о чем сейчас думает Тони. Тем не менее, напомнил он себе, обязательно нужно устроить прослушивание одного из их разговоров. При мысли об этом Блейзу стало не по себе. Подглядывать и подслушивать он никогда не любил.

Но сейчас события развиваются так стремительно, что ему наверняка потребуется как можно больше информации. Со времени своего появления у Блейза Генри рекрутировал около шестидесяти бывших Солдат Господа и к настоящему моменту сумел сформировать из них вполне боеспособное подразделение.

Блейз бросил взгляд в иллюминатор. Спуск корабля замедлился, и он приближался к поверхности планеты со скоростью мыльного пузыря. При чересчур быстром приземлении нижняя часть корабля сплющилась бы в лепешку.

Наружная обшивка была, конечно, очень прочна: правда, ровно настолько, чтобы выдерживать напор воздушного потока в плотных слоях атмосферы. Но масса корабля не слишком соответствовала оптимальной для посадок на поверхности планет. Если бы руководимая Блейзом и Данно организация Иных не владела контрольным пакетом акций корабля и на этом основании не затребовала посадки на планету, «Избранник Божий» переправил бы всех своих пассажиров на планету челноками, сам оставаясь на орбите.

Внизу Блейз разглядел ряд черных лимузинов, явно дожидающихся его и его людей. По всей вероятности, им в виде исключения разрешили проехать прямо на поле. Остальным же пассажирам, не входившим в состав его свиты, придется добираться до ближайшего подземного выхода обычным автобусом. Но это произойдет только после того, как его группа, и прежде всего он, покинет стартовую площадку.

В этот момент корабль мягко коснулся земли. Люк распахнулся, и по сигналу стюарда несколько подчиненных Генри сбежали по ступенькам и окружили трап. Блейз вышел из корабля и сразу почувствовал, что легкие наполняет прохладный – хотя и пахнущий немного по-другому, но свежий – воздух. Лучи весеннего Сириуса, льющиеся с удивительно красивого сапфирово-голубого неба и кажущиеся такими непривычно желтыми после слепящего белого сияния Эпсилона Эридана, на мгновение ослепили его. Похоже, он оказался тут в самый разгар того, что, очевидно, было здешним жарким летним днем.

Блейз отошел в сторону, чтобы остальные сопровождающие его люди тоже могли покинуть корабль. Генри и Тони были среди первых, кому Солдаты Господа разрешили выйти. Генри повел Тони к четвертой по счету машине. Некоторые из Солдат уже начали садиться в первые три черных лимузина.

Блейз ждал у подножия трапа под великолепным небом и совершенно иным, чем то, к которому он привык, солнцем, чувствуя себя необыкновенно довольным и расслабленным. Казалось бы, особых причин тому не было. Затем его осенило: наконец-то он, отбросив последние сомнения, приступил к действиям, направленным на выполнение великой цели, что он поставил перед собой.

Его размышления прервал Генри.

– Я посадил Тони в четвертую машину. А ты садись во вторую с этой местной руководительницей Иных, как бишь ее… Ана Вассерлайд, что ли?

– Значит, она лично прибыла сюда? – безразличным тоном спросил Блейз. – Данно считал, что она встретит нас в отеле.

– Нет, она здесь и высказала желание ехать в одной машине с тобой. Так что Данно поедет пятым вон в том лимузине, – сказал Генри. – А я сяду впереди в твоем.