Драконы Акселя

– Через мост, – повторил про себя Аксель, – но только где этот чёртов мост?

Беспокойство Акселя нарастало с каждой минутой. Теперь он понимал, какая это была плохая идея: выходить из деревни после полудня. Глупо. Глупо. Сапоги мясника хоть и были новые, но оказались слишком велики и сильно натёрли ноги. Аксель шёл уже больше половины дня. Солнце село и в лесу начинало смеркаться, а старую каменную дорогу он так и не нашёл. Он ещё никогда не заходил так далеко. Лес был незнакомым, пугающим и враждебным.

– Вот дуралей… вот не найду дорогу и придётся заночевать прямо в лесу… А если бы дошёл до моста к закату, то послезавтра был в замке…

Темнело очень быстро. В какой-то момент Аксель понял, что уже ничего не видит под ногами и легко пройдёт мимо каменных плит старой дороги, даже не заметив. Он поднял глаза к серому небу – чёрные ветви деревьев на его фоне рисовали мрачные узоры. Парень оглянулся по сторонам – на расстоянии десяти шагов стволы и кусты сливались в неясные тёмно-серые силуэты. Он внезапно понял, что уже через четверть часа лес погрузится в кромешную тьму… и… вдруг ему стало страшно…

Страх подкатил к горлу, и несколько секунд Аксель в буквальном смысле слова не мог вздохнуть. Ведь он в лесу один, до деревни полдня ходьбы, круго?м такая тьма, что, открывая или закрывая глаза, ты совсем не видишь разницы и… в этом лесу живут звери… Они у себя дома, а Аксель – гость… незваный гость… А может стать и ужином для кого-то. И в этот момент в его голове всплыли все самые нелепые истории о монстрах и чудовищах, которые он слышал ещё мальчиком. Парень почувствовал сильную дрожь.

– Аксель… держись, – прошептал он, – поросячий сын… что же делать? – его мозг совершенно отказывался работать, – чёрт! Я же взял огниво! – он быстро сбросил рюкзак и непослушными пальцами достал из внутреннего кармана холщовый мешочек, – вот… сейчас… – руки и голос дрожали, ещё никогда в жизни Акселю не было так страшно.

Парень поковырялся в листве, высек искру и сухие листья быстро вспыхнули, Аксель обрадовался и стал прыгать вокруг слабого, но спасительного огонька, собирая в него упавшие веточки, сучья, палки, пока не разгорелся хороший, яркий костерок. Тогда юноша наконец немного успокоился и огляделся по сторонам. Небо уже было чёрным, деревья вокруг него, повинуясь рваному танцу огня, бросали тени то в одну, то в другую сторону и лес наполнился движением света и тени. Появилось ощущение, что вокруг костра собрались все животные, тролли и чудища этого леса и выглядывают из-за деревьев, а когда на них падает свет, снова спешат спрятаться за ствол сосны или липы. Они жадно смотрят на огонь, но стесняются спросить разрешения подойти поближе и насладиться этим танцем и жаром, весельем и ужасом огня вместе с Акселем. Парень недовольно поёжился от этих мыслей, но… всё же страха, который сковал руки и ноги всего несколько минут назад, уже не было. Он сел на землю у костра и сразу пожалел, что не сделал его ближе к какому-нибудь толстому дереву. Сейчас получалось, что как бы он ни сел, сзади него всегда были танцующие тени, жуткие шорохи и ещё более жуткая тишина. А вот если бы он развёл костёр рядом с толстой сосной, то мог бы прислониться к ней спиной – так гораздо спокойнее. Однако сейчас парень уже не решился на это. К тому же он понял, что это спокойствие было бы иллюзией. Ведь если медведь захочет на него напасть, разве остановит его то, что мальчишка спрятался за сосной? Смешно же…

– Не-е-е-е-е, друзья, – вдруг проговорил он, – я не из такого теста!

Аксель обернулся по сторонам, как бы сообщая это всем теням и страхам в лесу.

– Может, вы мной и поужинаете, но и я вам шкурку подпалю! – С этими словами он вытащил из костра две больших горящих палки, встал на ноги и расправил плечи, готовый к бою с любым чудищем во всей округе.

Так он постоял минуту, но чудище не решилось на бой. Тогда Аксель положил одну палку обратно в огонь, а со второй наготове прошёл в трёх-четырёх метрах от костра и набрал дров, сложил их аккуратно, а затем собрал ещё, удаляясь от огня на пять-шесть метров. При этом тени деревьев и кустов плясали по лесу ещё яростнее, шорохи и тишина были ещё страшнее, но Аксель уже бросил им вызов, а они, как оказалось, могли только плясать, шуршать и не готовы были сражаться… Лес проиграл. Аксель сделал костёр побольше, заложил в него несколько палок, на случай если их быстро придётся схватить и вступить в неравный бой с медведем или стаей волков и аккуратно лёг на спину. Он хотел, чтобы лес видел: Аксель наготове, он в любую секунду может вскочить и нанести сокрушительный удар горящей палкой прямо… по чему там попадёт. Готов к бою, готов… с этими мыслями он провалился в тревожный и прерывистый сон…

Несколько раз за ночь Аксель просыпался и подкладывал дрова, менял прогоревшие палки-орудия, и с каждым таким пробуждением страх уходил, а сон наступал решительнее, пока не поглотил его полностью. В этом сне Аксель бежал по чёрному лесу с двумя горящими, как факелы мечами и наносил смертельные удары каким-то жутким чудовищам, которые в страхе тщетно пытались убегать от него.

Когда он открыл глаза, солнце уже ласкало макушки деревьев. Аксель сел и осмотрелся. Лес казался совершенно обычным, чего в нём можно было бояться вчера?

– Э-э-э-эх, глупость-чертовщина! – Аксель попытался подняться, но… это почему-то не удалось, и он снова свалился набок, ощутив жгучую боль в ногах, – что такое? – он попробовал снять сапоги, но это тоже оказалось больно, – ого…

Парень приготовился перетерпеть боль и кряхтя стянул один сапог. Он бросил его чуть в сторону и положил ногу на рюкзак:

– Да… поленом по голове… Угораздило же, – ноги в сапогах были жутко стёрты, кровь запеклась по всей ступне так, что теперь было и не понять, где именно кровотечения.

– Ну дела, – он стиснул зубы и стянул второй сапог, – да… то же самое. Вот тебе и новые сапоги.

Аксель разглядывал ноги и думал… У него не было с собой настоя семи трав, не было повязки, не было достаточно воды.

– Ладно, что ж делать… Не возвращаться же из-за этого назад! – он снял куртку, вывернул наизнанку и начал бережно отрывать подкладку со спины. Куртку сшила мама Акселя, когда он был ещё младенцем. Обычно в их деревне так не делали – ткань подкладки была бережно прикреплена ко внутренним швам куртки, а слева на груди располагался карман, под которым мама зачем-то вышила крест и надпись «под сердцем».

Аксель бережно разделил ткань на два куска, потом взял флягу и стал обмывать правую ногу. Та жутко болела, кровь  запеклась и смешалась с грязью. Когда с этим было покончено, он поставил ногу на кусок ткани, обернул им ступню и, стиснув зубы, запихнул её в сапог…

Пришла очередь другой ноги. Аксель проделал с нею всё то же, что и с правой, однако стёрта она оказалась сильнее и больше опухла.

Собрав всю волю и упорство, Аксель встал сначала на четвереньки, а после аккуратно поднялся на ноги. Тупая боль внезапно окатила всю нижнюю часть тела и осталась в ступнях и голенях тянущим послевкусием. В глазах потемнело от резкого подъёма, но… он устоял на ногах.

– Пусть хоть все лешие этой проклятой пустоши надо мной потешаются – сказал он вдруг как-то очень серьёзно, – а я всё равно дойду до замка.

Простая и непоколебимая решимость наполнила все его существо от кровоточащих распухших ног до слегка завитых кончиков светлых волос. При этом боль никуда не делась, но Аксель, как-то неожиданно для себя увидел, что он больше этой боли. Теперь она не меняла в его планах ровным счётом ничего. Да, чёрт возьми, это его ноги и они могут идти.

Он улыбнулся как-то немного нервно и начал делать шаг… маленький и напуганный Аксель внутри истошно завопил: ты что творишь, сейчас же будет бо-о-ольно-о-о-о-о… Но большой Аксель вдруг улыбнулся увереннее и шире, глядя сверху вниз и на боль в ногах и на бедного маленького напуганного себя внутри: «Не бойся, малыш, это вовсе не опасно – только немного пощиплет…»

Аксель сделал несколько шагов к своему рюкзаку… первый неуверенный, второй прихрамывая, но третий и четвёртый уже почти нормально.

– А-ха-ха! Вот так-то! – усмехнулся он вдруг. Это было неожиданное открытие: оказывается преодоление боли может даже доставлять какое-то странное удовольствие, – ну, значит, и решено, – он улыбнулся и набросил на плечи сначала куртку, а потом рюкзак, – строго на север в сторону реки. Уж мимо неё я никак не смогу пройти. Там вода, может, даже молодые листья растопырника для ран… и потом на поиски моста.

Глава 2

Граф Дорес пристально смотрел на раскачивающийся и медленно приближающийся порт. Он улыбался. Увидев эту улыбку утром, старый лакей графа испугался до смерти. Он знал, что улыбающийся граф – это к страшной беде. А тот, как назло, улыбался загадочно и всё утро напролёт. Лакей вспомнил все свои возможные оплошности и даже задал графу, очень аккуратно, пару наводящих вопросов и, только после того как тот невнимательно отмахнулся, понял: нужно быть осторожным, раз хозяин в таком состоянии, но серьёзной опасности именно для него сейчас нет.

За эти три месяца плавания лакей ужасно устал. Дорес, который и раньше был агрессивным и придирчивым, просто свихнулся…

Он помешался, перевернул с ног на голову весь уклад жизни. Он каждый день придумывал новые жуткие задания для измученного слуги, и когда тот их не исполнял, грозил скормить его рыбам. И один раз чуть было не сделал это – в порыве гнева граф выкинул старика за борт, но через несколько секунд одумался и велел выловить лакея из воды. Слуга понимал, что хозяину не хотелось самому делать грязную работу… Потому сейчас, когда их корабль приближался к восточному порту Острова Дракона, слуга выполнял свои обязанности всё усерднее и усерднее. Он понимал –  чем ближе они к родной стране, тем сильнее падает его ценность в глазах графа – ведь там, на берегу, полно? слуг, ему найдут замену за полчаса.

– Хозяин, завтрак готов! – гаркнул слуга в могучую спину графа.

Любой мало-мальски нормальный человек прыгнул бы за борт от внезапного крика глуховатого старика. Любой, но не граф Дорес. Он царственно и неспешно развернулся и снова улыбнулся, да так мило, что у слуги начали отниматься ноги.

– Какой к чертям свиньим завтрак, вурдолачье отродье? – пропел Дорес ласковым басом, – ты не видишь порта за кормой? Или ты так стар, что и без того небольшой разум уже покинул тебя и возвращается лишь на время после купания?

Ноги у старика вовсе отказали, и он медленно осел на мотки верёвок, уместно оказавшийся позади.

– Но хозяин… вы же просили завтрак… вчера.

– Конечно, просил, свиной ты сын! Для иноземки, чтобы она не издохла ещё до визита к королю…

– А как же вы хозяин? Не станете завтракать?

– Старик, если иноземка через десять минут не будет сыта… – продекламировал граф, – то ты сам станешь завтраком для портовых собак!

Лакей выпучил глаза и покатился с кучи верёвок набок, а затем вскочил на четвереньки, и что-то дико урча, пополз прочь. Граф громко и восторженно захохотал. Он хохотал самозабвенно, с шумными вдохами и слезами. Теперь уже все хорошо поняли, что его сегодня лучше не раздражать. Все кроме Василины.

Да. Чёртова Василина. Она-то и была причиной этой улыбки графа. Таинственная иноземка занимала все его мысли последние несколько месяцев… Причём в тот день, когда она впервые встретилась с ним и попросила скрытно увезти её из фуринских земель, граф не понимал, как именно это ему пригодится. Но сейчас, возвращая в родной порт сильнейший боевой корабль короны, граф знал нечто ошеломительное. Он глядел на копошащихся у причала людей и мысленно себе аплодировал. Он улыбался. Это был его звёздный час. Он не раз доказывал свою высочайшую преданность короне. Он –  граф Дорес, которого итак называли Чёрным Медведем Драконьего Короля за его огромный рост и опасный нрав… Могучий и практически не убиваемый –  по мнению немногих выживших врагов –  Дорес. Именно он ступит сейчас на трап, который укладывают на швартующийся корабль, имея в рукаве (или точнее, в трюме) невероятный козырь, способный перевернуть весь ход политической игры государств материка… Чёртова иноземка уже завтра вечером будет у короля Ленарда, и это значит, что двухлетняя экспедиция графа не прошла напрасно!

– Да! – рявкнул он взошедшему на трап глашатаю, совершенно не слушая, что тот вопит ему прямо в лицо, попутно пихнув его в сторону. Навстречу графу по трапу взлетели один за другим три солдата с мечами наголо, но и они полетели в стороны как кегли. Граф огромными шагами ступил на пристань, и лишь упёршись невидящим взором в маслянистые глаза заплывшего жиром лорда Пактоши, остановился и… только тогда до его разума долетели слова, покалеченного им глашатая:

– Прежде чем ступить на земли Драконьего Острова, вы должны присягнуть в верности Королю Леопольду Прекрасному!

Граф уставил отупевший взгляд в бормочущего что-то Пактоши… до сознания с трудом доходило то, что сейчас произошло. Он не очень-то учтиво повернулся спиной к распинающемуся в притворных любезностях лорду и обратился к глашатаю, который уже ковылял к нему, корчась от боли и смущения:

– Чёртовы дети стыда, – прорычал граф, – Леопольду какому? Прекрасному? Я не ослышался?

– Д… да… присягнуть в верности Леопольду П-прекрасному, – пролепетал глашатай.

– Что с королём Ленардом? – граф побагровел и даже стал как будто на голову выше, чем раньше. К смущению и ноющим от падения рёбрам глашатая добавился страх за свою жизнь. Бравые солдаты, окружавшие графа плотным кольцом, как по команде отступили на три шага, а лорд Пактоши ещё секунду назад что-то лепетавший за спиной Дореса, просто растворился в воздухе.

– Король у… у-у-умер… от у-у-удара… п-п-прошлой весной.

– Чё-о-о-о-рт… прошлой весной, – почти прошептал явно ошарашенный этим известием граф. Его оглушённый вид несколько приободрил совсем было струхнувшего посланника короны:

– Да, ваша светлость, – подтвердил он уже менее официально, – и нынче правит Леопольд Прекрасный.