Я не якудза

– Я забронировал два билета, – Тадамаса неловко кашлянул.

– Да?!

– Ага.

– У меня нет наряда, чтобы пойти на концерт, – я посмотрела на свои пальцы.

– Я купил тебе кое – что. Домой приедем, посмотришь.

– Мне? Прямо лично мне?!

– Да. Я же могу делать тебе подарки?

– Можешь.

– Поэтому, я делаю, – Тадамаса искренне улыбнулся. – Ты тоже что-то купила себе? – он посмотрел на пакетик с духами.

– Это духи, – я достала флакон.

– Я видел их по телевизору. Обычно такие дарят своим вторым половинкам.

– У меня её нет, поэтому, я сама делаю себе подарки, – я спрятала парфюм обратно в коробочку.

За ужином, отец положил на стол небольшую шкатулку.

– Тихиро, – он сказал это вежливо, без надменности в голосе. – Эту вещицу нужно передать одному дяде. Я подумал, что ты уже взрослая, и тебе нужно потихоньку входить в мир якудза. Не всю же жизнь тебе сидеть дома и читать книги. Тем более ты перечитала все жанры, которые есть у нас в домашней библиотеке. Сегодня ночью, тебя доставят к его месту, там ты должна будешь передать эту шкатулку ему, – отец смотрел на меня своим стеклянным и холодным взглядом. Его прищур на узких глазах, делал лицо жестоким и мрачным. Но усталые веки и бледные губы дали мне понять, что отец намотался за эти дни. Орлиная осанка стала менее натянутой и прямой.

Он подошёл ко мне и посмотрел на свою руку. Кожа на косточках была сбита, едва образовавшиеся корочки ещё кровили. Отец потёр правой рукой свой длинный нос с широкой переносицей.

– Главное, не волнуйся, дочь, – отец вложил мне в руку записку с красной нитью. – Это тоже нужно передать господину Рю.

– Папа, – я тяжело произнесла это слово.

– Что? – Он обернулся.

Его брови сдвинулись и образовали складку.

– Ты опять дрался?

– Нет, неудачно упал, – отец устало улыбнулся.

– Ты обработал раны?

– Не волнуйся.

– Дай мне свою руку, – я смотрела на его реакцию.

Он долго думал, но подошёл и сел напротив меня.

– Что ты задумала? – Строго сказал отец.

– Ничего, – я достала из кармана цветные пластыри. Вскрыв один, я наклеила ему на раны. – Так гораздо лучше!

– Что за детские картинки? – на его губах появилась мягкая улыбка. – Такое носят только девочки, – отец отклеил пластырь, и смял его.

– Эй! – я достала новый, и ловко приклеила его на лоб отца. – Это тебе за то, что не слушаешь свою дочь.

– Вот проказница, – он схватил меня за талию, я вздрогнула. – Не бойся меня, я же твой папа, – он посадил меня к себе на колени. – Клей свои штуки, – его взгляд стал добрее.

– И на пальцы можно?

– Можно, – он поцеловал меня в плечо.

– У тебя такие шершавые руки.

– Я же мужчина.

– Подожди секундочку, – я принесла из комнаты увлажняющий крем.

– Пахнет сладким парфюмом. Тихиро, что ты делаешь?!

– Увлажняю твои руки, – я улыбнулась.

– Зачем?

– Так надо. Не дёргайся!

– Хорошо, хорошо, – отец положил подбородок на моё правое плечо, и наблюдал за моими действиями.

– Так, теперь клеим пластырь.

– Можно выбрать? – он смотрел на меня уже другим взглядом.

– Угу, – я кивнула.

– Этот, этот. И, – он задумался, затем резко приклеил мне пластырь на лоб.

– Пааап, – я надула губы.

– Теперь мы одинаковые, – отец начал крепко обнимать меня.

– Пап, а ты сегодня добрый, – я наклеила ему три пластыря, которые он выбрал.

– Добрый? Тихиро, я долго думал, о том, что сказал тебе тогда.

– Ты же мой папа, я не злюсь на тебя.

– Прости, я не хотел тебя обидеть. Иногда, я бываю злой, но теперь, я обещаю, что такого больше не повторится. Ты единственная женщина, которая будет самой важной в моей жизни.