Смерть журналиста

– Что так?

– Паршивое дело. – Андрес безнадежно махнул рукой, подхватил портфель и прошел в столовую. – Чаю дадите?

– Обедать не хочешь? – спросила Диана.

– Нет, спасибо, перекусил час назад. Только чаю.

Пока Диана подогревала чайник, двоюродные братья успели удобно расположиться в креслах у журнального столика и, когда она вошла, обменивались сведениями о ближайших родственниках, особенно, о недавно вышедшей замуж дочери Андреса и новоиспеченном зяте, который упоминался, главным образом, в критическом плане, трепло, мол, сноб и тому подобное. Криминальную тематику они благородно не затрагивали, дожидаясь Диану, и только тогда, когда она расставила на столике чашки, сахарницу, тарелочку с лимоном и забралась, поджав под себя ноги, на диван, Калев встал и, разливая чай, спросил:

– Чем тебе это дело не угодило? Я уже думал, вы арестовали предполагаемого убийцу.

В голосе его прозвучали скептические нотки, и Андрес поднял на него глаза.

– Ты имеешь в виду жену?

Калев кивнул.

– И чем тебе эта версия не нравится?

Калев пожал плечами.

– Нравится, не нравится… Неправдоподобно просто. Я их обоих видел, и Ханса, и его прелестницу. Трудно поверить, что такая хрупкая женщина способна проломить череп двухметровому детине.

– Не такая уж она хрупкая, – возразил Андрес. – Она ходит в фитнесс-клуб, качает мышцы.

– В этих клубах, по-моему, в основном, худеют, а не мышцы качают, – заметила Диана.

– Худеют, качая мышцы, – не сдался Андрес.

– Как прикажешь понимать твои слова? – спросил Калев. – Ты все-таки думаешь, что убила она?

Андрес помолчал.

– Нет, не думаю, – признался он после долгой паузы. – Видишь ли, я с ней проговорил пару часов. Эта дамочка не из тех, кто запускает в мужа сковородкой. Вот тапочкой может. Может и тарелку об пол. Но я скорее представил бы ситуацию, в которой Ханс заехал бы ей по голове.

– Вот-вот, – обрадовался Калев. – У меня точно такое же впечатление.

– Нда. Впечатление к делу не подошьешь. Да и ошибочными они тоже бывают. Но я, тем не менее, обратил взор на другое.

– На публикации Оя? – спросила Диана.

– Не совсем. На его журналистские расследования.

– Разве это не одно и то же?

– Никоим образом. Он публиковал далеко не все. Ящики его письменного стола… а у него не новомодная штучка на тонких ножках, а солидный старый стол производства пятидесятых годов, наверняка знаете такие, двухтумбовый, со множеством ящиков… так вот, в нем полно всяких бумаг. Блокноты с записями, папки с вырезками, распечатки, ксерокопии каких-то документов… Дискет тоже солидный запас. Мы там порылись. Многое помечено, число, год, и далеко не всегда нынешний или даже прошлый, позапрошлый. На том, что печаталось, есть даты и названия газет. Но и неопубликованного материала хватает.

– Не очень-то это и удивительно, – сказал Калев. – У меня в ящиках тоже полно всяких набросков и заметок, не все ведь идет в дело.

– Так-то оно так, – протянул Андрес. – И тем не менее…

– Тем не менее что?

Андрес помолчал.

– Ты, наверно, прочел в газете, что Оя построили себе дом?

Калев кивнул.

– Прочел, правда, без особых подробностей.

– Это в Мяхе. Ему достался от родителей участок с дачкой советских времен. Сарайчиком, иными словами. Несколько лет назад он откупил у соседа землю, снес все старые постройки и возвел новую. Не небоскреб, конечно, но двухэтажный особняк, кирпичный, шесть комнат, две ванные, в подвале сауна и тому подобное. И клумбы в саду предполагаются, летом будут, пока только разметка. Вы представляете себе, ребятки, сколько это стоит?

– Несколько миллионов, – буркнул Калев.

– Да. Точную цифру назвать не могу, но…

– Жена не назвала?

– Отказалась. Якобы не знает.

– Ну и?

– Ну и! Откуда у него такие деньги?

– Взял кредит. Как все, – предположила Диана.

– Кредит он брал, верно. Четыре года назад. Два миллиона.

– Не мало? – усомнилась Диана.

– Конечно, мало. Да и те почти вернул, осталось четыреста тысяч с небольшим. Четыреста двадцать восемь, если быть точными.

– Может, он продал квартиру? – сказал Калев.

– Нет.

– Странно.

– Высокооплачиваемой должности в газете он не занимал. Характер у него был отвратительный, сами знаете, пакостник, и, как оказывается, не только на бумаге, так что его просто терпели, а если по чести, то терпеть не могли. Правда, за статьи платили хорошо…

– Но не миллионы же, – возразила Диана.

– Не миллионы. По нашим прикидкам он зарабатывал чистыми тысяч пятнадцать-двадцать в месяц. Жена числится в каком-то салоне красоты, дочки мои говорят, что цены там совершенно грабительские, но не косметичкам же в карман все идет. Да и работала она три дня в неделю по четыре часа, больше десяти тысяч в месяц никак. Плюс к тому одевается, путешествует, любит антикварные вещички покупать. Вряд ли она она хоть что-то вкладывала в выплату долга.

– А дети? – спросила Диана.

– Один сын. И тот еще учится. Где-то в Англии. Оя из честолюбивых родителей, расшибиться в лепешку, но дать сыну первоклассное образование. Или, по крайней мере, считающееся таковым.