Темная война

– Да. Очень сильный. Силты говорили, он был столь же могуществен и хорошо обучен, как и они сами. – Почувствовав, что рассказ заинтересовал собеседницу, Марика добавила: – И еще с ордой кочевников были силты. Моя мама убила одну. Высокая сестра, которую другая называла Хлес, принесла ее плащ и оружие.

От внезапной мысли Марика отвернулась и уставилась на долину восточного рукава. Ее озадачивало, почему кочевники преследовали их по пути к крепости, хотя у них нечем было поживиться. Если только… Высокая силта вела себя так, будто дубинка и плащ представляли собой великую ценность.

Возможно, так и было, по каким-то непонятным Марике причинам. Кочевники пытались добраться до дубинки и мешка высокой силты.

Марика уже поняла, что жизнь среди силт будет не столь проста, как в стойбище. Похоже, здесь все руководствовались мотивами столь же туманными, как и у Похсит.

Охотницы, патрулировавшие стены и наблюдавшие за снегами, называли себя часовыми – новым для Марики словом.

Она узнала много новых слов, которые теперь слышала достаточно часто. Еще одним было «цитадель». Меты Акарда называли его цитаделью, бастионом, который принадлежал общине силт под названием Рюгге, с центром в далеком южном городе Макше.

Еще больше новых слов обрушилось на Марику, когда она обнаружила центр связи.

В конце крепости, находившемся вниз по течению, на острие стрелы, стояло большое высокое дерево из металла. Марика обнаружила его на второй день блужданий. Оно выглядело так, будто какой-то извращенный художник пытался изобразить мертвое дерево. На десятке его главных ветвей крепились проволочные тарелки, развернутые на юг, а за каждой из них – тарелка побольше из сплошного металла. Из главных ветвей росло множество ветвей поменьше, величиной с саженец. Каждый дюйм металла блестел в солнечных лучах. Снег не прилипал к металлическим веткам так, как к деревьям в лесу.

Внизу перед сумасшедшим деревом располагалась одна огромная тарелка, направленная к небу над южным горизонтом. Иногда эта тарелка поворачивалась, словно голова следящей за проворной дичью охотницы.

Что это могло быть? Вопрос озадачивал щену из Верхнего Поната, считавшую использование такого количества металла для столь необъяснимой цели по меньшей мере преступлением. Ей стало интересно, знают ли об этом Грауэл и Барлог, которые уже бывали раньше в крепости и наверняка разгадали некоторые тайны. Стоило постараться более настойчиво выяснить, где они сейчас приходят в себя.

Судя по всему, Грауэл и Барлог держали отдельно. Она не видела их с тех пор, как они пришли в крепость. Никто не хотел говорить, где их лечат. Когда она попробовала воспользоваться своим замечательным даром, чтобы найти охотниц, что-то ей помешало.

Марика сомневалась, что в крепости Акард ей понравится.

Ей не нравилось, как охотницы из крепости раболепствовали и пресмыкались перед силтами. И она знала, что, когда силты потребуют того же самого от нее, дело закончится столкновением эпических размеров.

Спустившись к металлическому дереву, она побродила вокруг, но не нашла никаких объяснений тому, что видела. Или чувствовала. У нее кружилась голова и путались мысли. Ей потребовалось сосредоточиться до предела, чтобы отойти подальше, где уже было легче.

Похоже, ее тайные способности пребывали в полном беспорядке. Что случилось? Неужели она наткнулась на некую великую магию, которой так боялись силты?

Глава восьмая

I

Марику неудержимо влекло в неизведанную часть крепости, приводившую в смятение ее разум и способности. В тот день она возвращалась еще три раза, и трижды ей становилось нехорошо. На третий раз стало настолько плохо, что ее едва не стошнило.

В последний раз все оказалось не так, как раньше, и странное ощущение было намного сильнее.

Она прислонилась к стене в попытке удержать в себе недавно съеденный ужин, тяжело дыша и подставив пылавшую жаром морду прохладному северному ветру. В конце концов она сумела взять себя в лапы и двинуться дальше.

Марика нырнула в первую же дверь, которую увидела. В помещении голова кружилась не так сильно.

Она остановилась, услышав впереди незнакомые голоса. Вокруг нее мерцали удивительные огни – не дававшие пламени и необжигавшие, когда она проводила рядом с ними пальцем. Неподвижные, постоянно горящие огни, твердые на ощупь, – она все же решила до них дотронуться. Что за колдовство?

Марика всерьез забеспокоилась. Ей говорили, что она может ходить куда хочет и смотреть что захочет. Но у силт наверняка имелись свои ритуальные места, примерно как у самцов и охотниц в стойбище, и вряд ли туда пускали посторонних. Может, и тут такое место? Она испугалась, что помешает силтам совершать черные обряды, которые уже казались по-настоящему мрачными, как и опасались ее соплеменники.

Любопытство все же победило страх, и она прошла еще несколько шагов, ошеломленно озираясь. Помещение, в котором она оказалась, не походило ни на что виденное прежде. В нескольких ярдах от нее среди устройств, чье назначение Марика не могла себе даже вообразить, ходила мета в синем халате. У некоторых приборов имелись окошки, внутри мерцал призрачный серый свет, и из них доносились голоса. Но мета в синем халате им не отвечала.

Дьяволы. Окошки наверняка вели в подземный мир, или загробный мир, или… С трудом подавив панику, она подошла еще на несколько шагов к ближайшему призрачному порталу.

Марика в замешательстве нахмурилась. Из окошка слышался голос, но по другую сторону никого не было. Виднелись лишь некие завитушки, выстроившиеся аккуратными колонками, будто страница из книги с белыми буквами на черном фоне.

Страница замерцала, и ее сменила другая. Появился новый набор завитушек, некоторые менялись на глазах у Марики. Судорожно вздохнув, она подошла еще ближе и наклонилась, чуть не уткнувшись носом в окошко.

Мета наконец ее заметила.

– Привет, – сказала она. – Ты, должно быть, новая сестра?

Марика подумала, не стоит ли сбежать.

– Не знаю, – ответила она, чувствуя, как пересохло в горле.

Она сама толком не понимала, каково ее нынешнее положение. Некоторые меты в крепости в самом деле называли ее сестрой, но она не знала почему. Ни у кого не нашлось времени, чтобы объяснить, хотя она знала: слово «сестра» значит тут вовсе не то же самое, что дома, – другая щена, рожденная той же матерью. Никто из здешних мет, похоже, не состоял друг с другом в родстве ни по крови, ни по стае.

Их общество вообще не походило на стаю. Иерархия и взаимоотношения выглядели крайне запутанными. Пока что ей точно удалось понять: главные здесь – те, кто носят черное. А все остальные подчиняются им посредством замысловатого набора обрядов, судя по всему довольно бессмысленных.

– Что это за место? – спросила Марика. – Оно священное? Я чему-то помешала?

– Это центр связи, – ответила мета, которую, похоже, забавлял разговор. – Он священен лишь для тех, кто жаждет новостей с юга. – Казалось, будто она сейчас удачно пошутила и теперь жалеет, что дикарка не в силах оценить шутку. – Ты ведь из того стойбища в Верхнем Понате, которое уничтожили кочевники?

Марика кивнула. История о случившемся разошлась, как только она рассказала о нем дозорной. Многим метам, носившим одежду отличного от черного цвета, хотелось как можно больше знать об осаде стойбища Дегнанов. Но когда Марика им все рассказала, они приуныли. И похоже, собственная судьба тревожила их куда больше, чем судьба мет Верхнего Поната.

– Кочевники бегают тысячными толпами. Во главе с верленом. Воистину настали странные времена. Что дальше?

Марика пожала плечами. Ей не хватало воображения, чтобы представить свою жизнь еще ужаснее, чем сейчас.

– Что ж, ты не из нас, поэтому многое будет для тебя внове. Верхний Понат – самая отсталая область, какую только можно найти в этом мире, не считая Жотака, и именно так и было задумано. Именно таково желание сестринств и братств. Идем, бояться тут нечего. Я тебе все покажу. Кстати, меня зовут Брайдик. Старшая Кеник – моя кровная сестра, хотя родство ничего здесь не значит.

– А меня – Марика.

Марика подошла к мете. Брайдик показала на ближайшее серое окошко:

– Мы называем это видеоэкраном. С его помощью можно делать очень многое. Например, сейчас этот экран показывает, сколько у нас воды за каждой из трех плотин на реке Хусген, – это то, что вы называете западным рукавом Хайнлин. Для нас восточный рукав – продолжение Хайнлин, а западный становится Хусген. Если ты бывала на стенах, то наверняка видела нижнюю плотину и тамошнюю энергостанцию.

Марика опасалась, что, возможно, угодила в ловушку совсем иного рода, чем подозревала. Меты не отличались разговорчивостью и чувствовали себя крайне неуютно в обществе болтунов, считая их душевно неуравновешенными. Обычно таковые оставались в одиночестве.

Брайдик ткнула в несколько черных плашек среди десятков таких же перед видеоэкраном. На каждой плашке изображался белый символ. Завитушки исчезли с экрана, сменившись картинкой. Мгновение спустя Марика поняла, что та изображает вид на западный рукав Хайнлин, ответвление, которое Брайдик называла Хусген. Там виднелись сооружения, которые заинтересовали Марику, но спросить она не решалась.

– Это энергостанция. А это плотина. Плотина пересекает реку, образуя стену, которая удерживает воду. Вода поступает по огромным глиняным трубам на энергостанцию и вращает там колесо. – Брайдик снова ткнула в несколько ромбов, и на экране появилось большое деревянное колесо, которое медленно вращала вода, падавшая из трубы на лопасти. – Колесо, в свою очередь, вращает машину, которая создает энергию – силу, которую мы используем.

Марика ошеломленно уставилась на нее. Что еще за сила? Неужели силты искусственно создавали свое мысленное прикосновение?

Брайдик заметила ее замешательство:

– Да, тебе, наверное, трудно понять. – Она подошла к стене и до чего-то дотронулась. Все огни, кроме тех, что возле видеоэкранов, погасли, а потом вспыхнули снова. – Я имела в виду силу, которая питает огни, видеоэкраны и прочее. Я наблюдаю за уровнем воды за плотинами. Скоро начнется весеннее таяние, и нам нужно оценить, насколько может упасть уровень воды, чтобы три озера поглотили ее, не переполнившись.

Марика все так же пребывала в растерянности, но кивнула, притворившись, будто поняла. Возможно, тогда Брайдик расскажет больше, а не отправит ее восвояси.

Ей тоже было одиноко.