Параллельный фарватер. Отклонение от курса. Книга 1

Морпехи тут же принялись одеваться и экипироваться. В то же мгновение в коридоре сработала сигнализация на двери в арсенал. Значит, Умаров уже здесь.

– Давай-давай быстрее! – прокричал Кравцов.

Первым с каюты выскочил Ворон. Он мигом заскочил в арсенал и через несколько секунд уже выходил оттуда с пулемётом. Пытаясь на ходу прицепить короб с патронами, он покрывал матом всё и всех вокруг.

За ним в оружейку метнулся Костя, после него Вася, а затем и Данила.

– Где Козлов? – с нетерпением спросил Умаров.

– Не знаю. Сейчас если не появится, я заскачу к нему, – ответил Данила, после чего схватил свой автомат и выскочил с молниеносной скоростью. Быстро поднимаясь по трапу, он увидел Козлова. Не сбавляя темпа, Даня гневно прокричал, чтобы тот поторопился. Козлов ответил ему испуганным взглядом и, спотыкаясь, продолжил движение к вниз. Что там происходило дальше, Данила уже не слышал.

А дальше дело обстояло так. Вбежав в комнату для хранения оружия, Володя под нескончаемый мат Умарова схватил свой автомат и, развернувшись, собирался выбежать из арсенала. На фоне его внутренних переживаний, где-то вдали он услышал гневный голос Умарова: «боеприпасы»! Ему это слышалось, словно голос в зажёванной кассетной плёнке на старом магнитофоне: «бо-ээ-пры-па-ы»… Козлов быстро развернулся, схватил магазины и выскочил сломя голову в коридор с единственной целью – быстрее занять свою позицию.

Умаров, хватая свой автомат и увидев то, что лежало в ящике, яростно заорал вслед убегающему матросу:

– Козлов!!!

Но было уже поздно. Тот, издавая берцами слоновий топот, поднимался по трапу и ничего не слышал вокруг.

В это время Ворон уже поднимался к Денису. Ещё находясь внизу, он услышал автоматную очередь, раздававшуюся с сигнального мостика. Глянув в сторону стрельбы, вдалеке он разглядел ряд поднимающихся вверх фонтанчиков. Сверху, укрывшись за фальшбортом и приложив автомат прикладом к плечу, целился Поршнев. На нём уже были накинуты бронежилет и шлем.

Ворон без промедления начал подниматься по трапу. С «Печенегом» это было крайне неудобно, но несмотря на это, его ловкости можно было только позавидовать. Путь от юта до сигнального мостика отделяли три трапа и две небольшие металлические лестницы в несколько вертикальных ступеней, приваренных к корпусу корабля.

Поднимаясь по второму трапу, Ворон уже слышал полуистеричные вопли Денчика.

– Ворон, давай быстрее! Ворон, давай быстрее! – слышался сверху его крик.

Ворон и так уже был не на шутку зол со всем этим стремительным движением. Мало того что пришлось так быстро подорваться из кровати, так ещё и этот истерику закатывает. Он молча продолжил свой подъём, а Денис тем временем выпустил ещё пару коротких очередей в сторону лодок, которые никак не прекращали своё движение в сторону «МБ-205» и не изменяли курс.

– Ворон, давай быстрее! Ворон, давай быстрее!

В тот самый момент, когда Ворон увидел Поршнева вблизи, он понял, что историй об этой тревоге ему хватит не на одну пьянку. Несмотря на плохое настроение, комичность ситуации просто зашкаливала. Если бы не ответственность, лежащая сейчас на нём, он бы просто покатился со смеху. Денис, когда издавал свои истеричные крики, прямо на двух ногах бодро подпрыгивал вверх: то на месте, то смещаясь влево и вправо. Создавалось впечатление, словно он исполняет какой-то африканский танец вокруг ритуального костра. При этом автомат его был нацелен в одну сторону, а взгляд постоянно метался между Вороном и мишенью в море. Поршнев был как на «шарнирах», весь дёргался и нервничал.

– Ворон, ну где ты там с пулемётом? Давай быстрее, они плывут сюда.

– Да иду я, не ори! – не выдержал наконец Воронов. – Что ты как истеричка орёшь, не видишь, бегу я уже?

Денчик глянул на Ворона и убедился, что он забрался на сигнальный мостик. Поставив оружие на предохранитель, он начал показывать ему две небольшие мишени на горизонте, до которых явно было дальше, чем восемьсот метров. Ворон положил массивный пулемёт на фальшборт, отвёл затворную раму в заднее положение и дослал патрон в патронник. После принял изготовку для стрельбы, искоса поглядывая на сверкающие от солнца патроны в ленте.

В тот самый момент, когда младший сержант Поршнев начал спускаться с сигнального мостика, сержант Иванов, снайпер группы, карабкался вверх по лестнице на марс, расположенный на фок-мачте, где была его позиция. Он ничего не говорил, и вид у него был, как всегда, невозмутимый.

В то самое время, когда Ворон вместе со следовавшим за ним Ивановым поднимались по второму на пути трапу, отделяющему ют от сигнального мостика, Кравцов расположился на своей позиции и начал осматривать подступы к кораблю. Из-за небольшой высоты палубы над уровнем моря обзор у него был гораздо хуже, чему у остальных членов группы. Тем не менее он убедился в отсутствии лодок справа, слева и с кормовой части судна. Именно эти стороны он мог беспрепятственно контролировать. Посмотреть, что происходило со стороны носа корабля, ему не представлялось возможным из-за надстройки.

Слева от буксира шёл небольшой танкер. Его скорость превышала скорость «МБ-205», поэтому он плавно обгонял их на расстоянии примерно в двести метров от российского корабля. С носа танкера и в его кормовой части били фонтаны воды из противопожарных шлангов. На борту судна не было вооружённой охраны, и единственным средством от нападения являлись такие импровизированные водомёты. Убедившись, что в этой точке земного шара действительно оживлённый район, Даня непрерывно вёл наблюдение за всеми сторонами. Кроме того, была вероятность, что из-за танкера в любой момент может выскочить лодка неприятеля.

Даня подошёл к левому борту и убедился, что там стоит Костя. Он принял изготовку для стрельбы сидя и нервно посматривал по сторонам: то наверх, в сторону поднимающихся Ворона с Васей, то в сторону соседнего судна. Глянув в сторону юта, Ефимцев увидел заместителя командира группы и левой рукой с оттопыренным вверх большим пальцем подал знак, что всё хорошо. Данила был в этом не очень уверен, но всё лучше, чем ничего.

Наверху выпустил несколько очередей из автомата Денис. Даже издалека Даня узрел, что Поршнев исполняет там какие-то странные телодвижения. Мало того что он, крича на весь корабль, Ворона звал, так ещё и прыгал как ненормальный.

Пару мгновений спустя из коридора показался Володя Козлов. Неуклюже, запыхавшись, он пытался как можно быстрее подняться по трапу. Данила увидел, что сделать это ему было крайне тяжело, потому что кевларовый шлем, плохо закреплённый на голове, сполз ему прямо на глаза. При этом бронежилет матроса был не застёгнут, а штаны сползли, обнажив на четверть его толстую задницу. Это застало Кравцова врасплох. Ему показалось очень странным, что у Володи оголился зад. Создавалось впечатление, что трусов на нём вовсе не было. Самая тупая и неуместная мысль в этой ситуации, но тем не менее и ей имело место быть во всём происходящем безобразии, именуемым обороной судна «МБ-205».

Добежав до своей позиции, Козлов упал на палубу и принял положение для стрельбы лёжа. Позицию эту он занимал не более одной секунды. Только приняв горизонтальное положение, он выстроил на лице самую несчастную гримасу, которую можно было представить. Кроме того, Козлов резко оторвал руки от палубы… Он обжёгся. На Володе была надета футболка цвета хаки с короткими рукавами и надписью на груди «Слово за АК-74», его любимая. Даже на утреннем солнце палуба была не просто горячая, можно сказать, раскалённая. Ложиться на неё при такой температуре было крайне неразумно, но сегодня утром разум и Володя явно не ходят за руку. Всё ещё с несчастным видом на лице он худо-бедно сел и даже вроде поправил шлем.

Но весёлое зрелище продолжалось. «Клуб весёлых и находчивых» прошёл этап приветствия и перешёл к домашнему заданию.

С верхней палубы к Козлову спустился Поршнев. Жестикулируя руками во все стороны, Денис яростно что-то кричал Козлову и о чём-то спрашивал. Кравцову было не разобрать их слов с юта. После Поршнев замахнулся рукой, и Даня забеспокоился, что он сейчас ударит Володю. Видимо, всё-таки сдержавшись, Денис повернулся в сторону юта и побежал. Сначала Даня не мог понять, в чём дело, но спустя мгновение картина начала проясняться. На палубе юта появился Умаров. И кто бы сомневался, в чём был подвох. С собой, помимо автомата и патронов к нему, он тащил ещё и гранатомёт с сумкой, заполненной тремя выстрелами к нему.

Только выскочив из-за двери, он покачнулся и плюхнулся задницей на одну из деревянных лавок, стоящих около стола, расположенного между трапом наверх и выходом из внутренней части судна.

Денис быстро спустился к нему. Без каких-либо слов он взял у Умарова своё оружие и гранаты к нему, после чего вслед за командиром стал подниматься по трапу. Почти преодолев подъём, Денис внезапно запутался в ремне от гранатомёта и пластом плюхнулся вперёд, не успев даже подставить руки. В итоге он ударился подбородком о палубу, а сумка с выстрелами вылетела и с высоты двух метров свалилась обратно на ют. Сам того не осознавая, Данила зажмурился от этого зрелища. Вероятность взрыва выстрелов была практически нулевой, но когда он видел их падение собственными глазами, ему стало как-то боязно.

Выкрикнув что-то нечленораздельное, Поршнев спустился обратно, схватил своё имущество и на этот раз без происшествий добрался до своей позиции, находящейся на баке. Умаров всего этого не видел и примерно в то время, как Поршнев пробегал позицию Козлова, уже доложил о готовности группы.

5

Лене было страшно. Она слышала команду, которую дали по громкой связи. Эта команда ей совсем не понравилась, и сейчас девушка сильно волновалась. Испуганная, она посмотрела на коллег по камбузу. Женщин, которые работали вместе с ней, всё происходящее, видимо, забавляло. Они радостно принялись обсуждать события этого утра. Подождав, пока все морпехи выбегут наверх, решили лично поглазеть, что происходит снаружи.

Ольга Николаевна посмотрела на Лену, но звать с собой не стала. Девушке в этом походе было гораздо тяжелее, чем она себе представляла. Всё оттого, что не получалось найти общий язык с другими поварихами. Да и как это сделать, если женщины считали её странной, нелюдимой, да и вообще постоянно пытались в чём-то упрекнуть. Причём своё негативное отношение к ней они совсем не скрывали. Женщины постоянно ущемляли её, озадачивали работой, которую она не должна была выполнять. Если Лена начинала возражать одной, то тут же за неё вступалась другая. Вдвоём они плотно наседали на девушку, не давая ей прохода. Рано или поздно она решится дать им отпор, но ей совсем не хотелось ссориться с ними. Ведь, кроме коллег по камбузу, общаться ей здесь не с кем.

С противоположным полом она не разговаривала вообще. Лена была неглупой девушкой и прекрасно понимала, чего от неё хотят здесь все мужчины. Она видела, как глазеют на неё молодые ребята из экипажа, постоянно отбивалась от надоедливых военных, пытавшихся ухитриться завести с ней разговор, при этом не забывая раздевать её взглядом. Даже старики и те плевались в её сторону, когда она проходила мимо. Она слышала, как грубо они отзывались о ней за спиной, и не могла понять, за что её все так не любят.

При всём при этом Лена могла выделить только Данилу. Он был одним из немногих, кто не докучал ей приставаниями и попытками познакомиться, был очень вежлив, когда они общались в Босфоре. Но завести дружбу с ним она тоже не могла. После того как они прошли Стамбул, он ни разу к ней не подошёл чему, она была только рада.

Девушка вспомнила ту ночь, когда он хотел ей помочь, ну или по крайней мере делал вид, что хочет. Вот только помочь он тогда ей вряд ли смог бы, и поэтому она отстранилась от него.

Да только от Лены не могли утаиться её собственные мысли. А мысли эти нет-нет да возвращались к этому симпатичному молодому человеку. Порой не верилось, что его улыбка тогда, в проливе, была неискренней. И всё же она сторонилась его. После жизни с отчимом она вообще мужчин старалась стороной обходить, хоть и понимала, что не все они такие, как он. Но на корабле, где больше нет молодых девушек, противоположный пол может хотеть только одного.

– Пойдём скорее, – с энтузиазмом сказала Таня Ольге Николаевне, а то пропустим всё.

Ольга ещё раз взглянула на Лену и ни с того ни с сего, уходя, бросила фразу:

– Да не бойся ты, хахаль твой в обиду тебя не даст.

Лена так и замерла на месте после её слов. Что имела в виду Ольга? Кого она имела в виду? В отличие от многих других случаев, сейчас девушка была абсолютно уверена в том, что слышала. Ей не показалось, ей не послышалось, она чётко расслышала Ольгу и видела, как шевелятся её губы при произношении этой фразы: «Да не бойся ты, хахаль твой в обиду тебя не даст». Кто этот хахаль и к чему вообще она это сказала? Неужели о ней уже ходят какие-то слухи? Может, она имела в виду Данилу? Но с чего это? Многие видели, как он её фотографирует, но это не повод рассказывать невесть что. После этого они ни разу не общались, тогда к чему Ольга сказала это? Лене стало стыдно от мысли, что о ней и этом морпехе сложилось ложное представление. Девушка твёрдо решила, что непременно спросит у Ольги Николаевны, что она имела в виду этой фразой.

От мыслей её оторвали нарастающие автоматные очереди. Через открытые иллюминаторы она слышала сильный грохот выстрелов, и одной ей стало ещё страшнее. А вдруг пираты доберутся до корабля? А вдруг военных они застрелят, а остальных возьмут в плен? Она видела репортажи по телевизору о кораблях, захваченных сомалийскими пиратами. Лена уже начала сомневаться, правильно ли она сделала, отправившись в это путешествие. Через открытый иллюминатор девушка посмотрела вдаль и увидела там несколько маленьких лодок. Время от времени перед ними поднимались небольшие фонтанчики воды. Значит, военные стреляли совсем рядом. Почти над самым ухом и очень громко раздался голос в громкоговорителе. От неожиданности Лена чуть не подпрыгнула.

– Внимание по судну, внимание по судну. Экипажу покинуть верхнюю палубу и загерметизировать иллюминаторы и двери во внутренние помещения. Экипажу покинуть верхнюю палубу и загерметизировать иллюминаторы и двери во внутренние помещения. Выход на палубу запрещён.

После этих слов Лена испугалась ещё больше. Она запаниковала и не знала, что ей предпринять. Девушка метнулась к выходу из камбуза, но тут же остановилась. Развернувшись, она подошла к иллюминаторам и принялась их закрывать. Жара стояла невыносимая. Пот ручьями стекал по лицу и телу, волосы стали липкими. Но выбора всё равно не было. Завертев «барашки» на последнем иллюминаторе, девушка села на табуретку. Она не знала, что ей дальше делать. Услышав шум в коридоре, Лена встала и принялась, как и раньше, чистить овощи. Надо было куда-то деть руки. Через пару секунд в помещение вошли её старшие коллеги и, весело смеясь, собирались вернуться к своим делам.

Таня посмотрела на Лену и забеспокоилась. Она увидела скапливавшиеся в уголках глаз девушки слёзы и неподдельный страх.

– Лена, что с тобой? Всё нормально?

Девушка, едва сдерживая себя, пытаясь изо всех сил не разрыдаться, кивнула, что всё хорошо. Если бы она открыла рот и попыталась сказать что-то, то наверняка бы не выдержала и разрыдалась. А вот Ольга Николаевна не видела лица Лены и язвительно сказала ей, открывая иллюминаторы:

– Ленок, да что с тобой такое? Зачем ты закрыла иллюминаторы, хочешь, чтобы мы тут задохнулись? Ты что думаешь, негры тут в окно полезут? – После этих слов она громко рассмеялась. – Ты прекращай тут страху наводить, это не первый раз такое. Сейчас вояки постреляют, и всё нормально будет, лучше овощи чисти побыстрее.