Путешественники, удивляющиеся цветам и звездам

Если капитан Морд находился в присутствии англичан, он становился безжалостным. Это немало способствовало возвращению его успеха в море.

Он сформировал вокруг своего имени легенду, которая представляла его железным существом; это было необоснованно, так как редко любезность сочетается с жестокостью; быть свирепым для военного человека – значило не переставать всегда быть рыцарем.

*

В канун Рождества 1812 года ветер свистел весь день, но спал к закату солнца. Накатывавшая парчовая пена иногда обесцвечивала чистоту неба. Понемногу атмосфера темнела. Звезды показались на небосклоне. Потом наступила ночь: ночь спокойная и звездная. Но грубые моряки La Belle-Malouine тосковали, однако, по холодным западным рождественским ночам, по своим семьям и далекой родине. Они пели в духе старой Франции, старинные рождественские или морские песни, в то время как на мосту, с биноклем в руках капитан Морд слушал, замечтавшись, забыв вычерпать табак из своей открытой табакерки.

Голос закричал: «Фрегат под ветром!»

*

Капитан закрыл свою табакерку, проворно убрал ее в карман и стал осматривать горизонт в бинокль. Потом он разразился смехом. Впереди шел большой корабль. Натренированные глаза моряков могли различить в звездной ночи флаги англичан, плывшие на мачте.

– Это Юнона, – сказал капитан Морд в ту же секунду. – Она возвращается из Мартиника, который у нас украли эти варвары милорды. Поднимите английские флаги. Приготовьтесь к сигналу начать сражение. Пушки и ядра будут готовы. Пусть все возьмут зажженные огни. Мы предложим милордам прекрасную ель Рождества, по обычаю их страны.

*

И капитан Морд взял свою шпагу и свои пистолеты на абордаж.

*

La Belle-Malouine приготовился к сражению. Моряки украсили бизань-мачту чудесной рождественской елью с мерцающими многоцветными огнями. Вдруг капитан Морд стал петь вместе со своими матросами песню по-французски, которую они сочинили на мотив популярной английской морской песни. Эту песню они использовали, чтобы изменить национальность, когда преследовали торговые корабли милордов. На этот раз ее снова собирались применить против морского королевства англичан:

Милорды, милорды, милорды,
Сразу вы будете мертвы.
Нептун, сам Морд
Трезубец несет.

После этого куплета на Юноне поднялось ура.

– Они восхищаются нашей рождественской елью, – сказал Морд, – думают, что мы взяли ее для милордов.

– Да, – ответил второй, – они думают, что мы празднуем Рождество.

*

Юнона приблизилась. На ней показались люди, опиравшиеся на бастионы. Они сделали доброжелательные жесты, адресованные La Belle-Malouine.

– Второй куплет, – сказал Морд, – поют все:

Милорды, милорды, милорды,
Сразу вы будете мертвы.
Пока Морд де Корсар
Не любит англичан.

– Ура! Ура! – кричали на Юноне, поражаясь английским куплетам той же самой песни.

Но как невозможно было различить смысл английских слов матросам La Belle-Malouine, так на Юноне не понимали смысла французских.

*

В тот самый момент капитан Морд приказал открыть огонь. Заговорили пушки с La Belle-Malouine, и залпы картечи, которая смела палубу Юноны, очень удивили экипаж, который думал, что перед ним маленький английский корабль, торжественно отмечающий Рождество. Милорды изумленно вскрикивали, и эти крики смешивались с возгласами раненых. Но дым скрывал от моряков La Belle-Malouine смятение, которое царствовало на борту фрегата.

– Снимите английские флаги и вывесите французские.

– Который? – спросил голос.

– Оба, – ответил Морд.

*

Английские флаги жалобно спустились, и два французских, белое и триколорное сразу, ясно освещенные, начали развеваться на бизань-мачте, преображенной рождественской елью.

Новый залп довершил панику на Юноне, чья грот-мачта испытала на себе давление тяжелых двенадцати человек. Потом корабли соприкоснулись, и La Belle-Malouine прилипла к фрегату.

Малуинцы, вооруженные тесаками, прыгнули на Юнону. Она была в плохом состоянии. Многочисленные трупы усеяли палубу. Вдруг выстрел из пистолета капитана Морда наповал убил командора, который сделал все возможное, чтобы дать знать своему упавшему духом экипажу о столь незапланированной атаке. Почти все англичане были убиты. Английский дух французских слов капитана Морда, проклинавшего своих врагов, возвышался над криками выживших англичан:

Милорды, милорды, милорды,
Сразу вы будете мёртвы.
Франция, на абордаж!
Всегда победит матрос наш.

*

После того как зажгли фитили, которые через час должны были заменить порошковыми огнями, предназначенными для прыжка на растерянный и потонувший в крови фрегат, французы оставили его. Они ударили по цепям, связывавшим два судна, и удалились.

Через час обломки Юноны с большим шумом взорвались, создав огромный сноп пламени.

Рев сигнала сообщил о прибытии танкера. Лодочник приказал спустить в воду весла. Пришло время моряку закончить его историю.

*

Капитан Морд потирал руки. Он повернулся к своему помощнику. Тот любезно предложил капитану поесть.

– Это наша четвертая стычка, мосье, – сказал он, – и на четыре военных корабля у милордов теперь меньше: Прозерпина, Феб, Амфитрион, в эту ночь добавилась и Юнона. Он помолчал, а потом добавил:

– Мне бы хотелось ближайшей ночью успеть добраться до Гваделупы.

*

Морд осмотрел горизонт и спокойное море, на котором не было никакого намека на дыхание ветра, и, верный своему пристрастию к цитатам, продекламировал стих из Ифигении:

Я не спрашиваю у богов о ветре, который меня гонит…

– Но вы очень плохо представляете богинь, – ответил в ту же секунду тот, кто имел смелость…

*

Понемногу поднялся ветер. Он погасил маяки на бизань-мачте, и пока La belle Malouine направлялась в Гваделупу, матросы долго пели в ночи: