Век распутства

На смену мадам де Майли вскоре пришла новая фаворитка. В начале 1742 года король, не любивший менять привычки и уже прикипев сердцем к одной семье, проявил интерес к третьей сестре, герцогине де Лораге.

Молодая женщина не отличалась большой красотой, но, как отмечал летописец, «имела формы приятной округлости, крепкую и упругую грудь и пышные бедра»

. Другими словами, она была крепкого телосложения. А как раз женщины этого типа больше всего ценились мужчинами в XVIII веке.

Людовик XV воспылал к герцогине такой пылкой страстью, что удивил даже видавших виды придворных. Он ухитрялся воздавать должное ее прелестям повсюду, где только мог: на скамейках, диванах, креслах и банкетках дворца и даже на ступеньках лестниц, – а счастливая герцогиня, проявляя «немалый интерес к такому занятию», не заставляла его долго ждать и сопровождала любовные игры радостными возгласами.

Государь вскоре перешел с ней к развлечениям, не принятым в обществе. В один прекрасный вечер он пригласил мадам де Майли присоединиться к их компании, пожелав «возлечь между двумя сестрами, имевшими совершенно разное телосложение».

Мадам де Майли согласилась. Она ведь так любила короля…

Однако Людовик XV не получил от этого развлечения ожидаемого удовлетворения и впал в меланхолию, как в былые дни.

В конце концов герцогиня де Лораге надоела королю. К тому же она была глупа, и ему с ней не о чем было говорить. Решив ее покинуть, он все же захотел, чтобы она на всякий случай оставалась под рукой. И назначил ее фрейлиной в свиту дофины…

Осенью 1742 года мадам де Майли посчитала себя достаточно влиятельной особой, чтобы заняться политикой. Увы! В ноябре было перехвачено письмо маршала Бель-Исла, адресованное маршалу Маебуа, где недвусмысленно говорилось о роли, которую играла фаворитка за спиной короля. Узнав об этом, Людовик XV тут же порвал с ней

.

Верный своей привычке, Людовик XV обратил свой взор на четвертую сестру из семейства Несле, которая была замужем за маркизом де Флаванкуртом. Король давно уже уложил бы ее в свою постель, но опасался ее супруга, который был известен при дворе своей ревностью. Узнав, что Людовик XV обратил свой взор на его жену и покушается на ее честь, этот тяжелый в общении человек пригрозил маркизе, что пристрелит ее, если узнает, что она ведет себя так же, «как ее распутные сестры…».

Разочарованный неудачей, король обратил наконец внимание на самую младшую из сестер Несле, Марианну, вдову маркиза де Латурнель, умершего в 1740 году.

Однажды поздним вечером король навестил Марианну в ее апартаментах в сопровождении герцога Ришелье. Оба переоделись в платье медиков, чтобы не вызвать подозрений у Могаса. И красавица, как писали братья Гонкур, «получила первые признания в любви от короля в парике»

.

Прежде чем лечь в постель с королем, молодая вдовица выдвинула ряд условий. Прежде всего она потребовала, чтобы король публично отрекся от своей бывшей любовницы мадам де Майли, ее родной сестры. Кроме того, Людовик XV должен был признать ее официальной любовницей и предоставить права, которые имела в свое время покойная мадам де Монтеспан, а именно: «…выделить ей апартаменты, достойные ее положения при дворе, не бегать по свиданиям на потайных квартирах, как это он делал, живя с ее сестрами, позволить ее родственникам появляться при дворе, приходить к ней открыто ужинать, предоставить ей право, в случае необходимости, брать деньги из королевской казны, вручить ей через год грамоту на пожалование титула герцогини, заверенную парламентом, и, наконец, признать законными ее детей в случае рождения»

.

На этот раз Людовик XV влюбился не на шутку и согласился со всеми условиями молодой женщины, а 17 января 1744 года парламент утвердил пожалование мадам де Латурнель герцогства Шатору.

Согласно грамоте это был дар, сделанный за особые услуги, оказанные королю госпожой Латурнель. Однако глупцов, способных поверить этому утверждению, не нашлось, и простой народ распевал повсюду песенку о новоиспеченной герцогине:

Турнель, кровосмешения умелица,
С кем сестры красотой не могут мериться,
Сей табурет – венец великих дел —
Дает вас основания гордиться:
Ведь передку, чтоб зад на нем сидел,
Пришлось довольно много потрудиться.

Пока король искал способ и средство развеять свою тоску, французские войска в течение уже четырех лет вели боевые действия в Богемии под командованием Мориса Саксонского. Вопрос об австрийском наследстве осложнил отношения с Австрией, и Франция выступила на стороне Баварии и Испании против Марии Терезии

.

Французские войска потерпели подряд несколько поражений, и австрийцы продвинулись до Рейна, угрожая Эльзасу.

Людовик XV с равнодушным видом следил по карте за событиями, происходившими не так далеко от границ Франции, с нетерпением ожидая момента, когда он отправится в постель, где его уже поджидала мадам де Шатору…

Наконец в марте 1744 года, вняв настойчивым просьбам Фридриха II, король Франции, как простой союзник прусского курфюрста, объявил войну Австрии, Англии и Голландии. Обстановка складывалась не в пользу французов. Противник находился на берегах Рейна и во Фландрии. В любой момент территория Франции могла стать ареной боевых действий.

Вот тогда-то мадам де Шатору, перестав интересоваться мелкими придворными сплетнями, проявила себя незаурядной личностью и оказала значительное влияние на короля, за что ее современники сравнили с Агнессой Сорель. В одно прекрасное утро она стала настойчиво внушать Людовику XV, что пришло время утвердиться на престоле как настоящий государь в глазах европейских народов, заняться решением военных вопросов и стать во главе армии.

Людовик XV все еще пребывал в нерешительности, когда мадам де Шатору отправила ему следующее письмо:

«Если Вы по-прежнему будете продолжать недооценивать свои личные качества, Вы никогда не сможете стать таким королем, каким заслуживаете быть. Представьте, что я чувствую, когда на меня падает отблеск Вашей славы… Государь, остерегайтесь Вашей доброты. Не судите о других по себе. Король сам в первую очередь должен заботиться об укреплении своего авторитета. Если Ваш народ проявляет недовольство, Вы должны прислушаться к его голосу. Если народ угнетен, имейте мужество сделать то, что подсказывает Вам сердце, и Вы не ошибетесь. О! Государь! Какое это наслаждение – видеть вокруг себя только счастливые лица… Когда я осмелилась предложить Вашему Величеству возглавить армию, я была далека от мысли подвергнуть опасности Вашу жизнь. Она принадлежит государству. Но Вы словно отец перед своими детьми. Одно Ваше присутствие вдохновит войска на подвиги, внушив им веру в свои силы. И они победят. Простите, Государь, мою откровенность. Ведь Вы не поставите мне в вину желание видеть Вас в зените славы. К чему опасаться, что правда может прийтись Вам не по вкусу? И не следует бояться ее говорить, когда в этом возникает необходимость. Знайте одно: если Вы заметите, что я больше не пекусь о Вашем возвышении, это будет означать лишь одно – я Вас больше не люблю…»

Столь достойные слова произвели большое впечатление на Людовика XV. Месяц спустя, вырвавшись из тепличной атмосферы Версаля, он отправился во Фландрию, чтобы возглавить армию…

Однако не в силах долгое время обходиться без мадам де Шатору, он взял ее в поход, что вызвало при дворе большие пересуды…

Простой народ посчитал этот поступок оскорблением армии и открыто позволил себе выразить свое неодобрение. В Лаоне произошел курьезный случай. После обеда у герцога Ришелье Людовик XV пожелал провести вечер с герцогиней. Он вышел через потайную дверь, надеясь пройти незамеченным. Но поджидавшие на улице горожане, увидев короля, громко закричали:

– Да здравствует король! Да здравствует король!

Король был явно смущен и поспешил скрыться в саду, прикрываясь полами плаща. Толпа зевак последовала за ним, и государь был вынужден спасаться бегством под насмешливые возгласы.

Повествуя об этом приключении короля, д’Аржансон добавил: «Люди, видевшие, как убегает король, сравнивали его с Пурсоньяком

, когда тот спасался от клистира…»

Ту ночь мадам де Шатору была вынуждена провести в одиночестве…

Чтобы избежать в дальнейшем подобных неприятностей, Людовик XV отдал распоряжение городским властям размещать отныне герцогиню в домах, расположенных по соседству с резиденцией короля и сообщающихся с ней потайными ходами.

Выполняя приказ короля, рабочие не скрывали насмешек, когда по всем городам Фландрии пробивали потайные двери в домах, находившихся поблизости от предполагаемых резиденций короля.

В Меце, к несчастью, не удалось найти два подходящих дома, находившихся в непосредственной близости один от другого, и фаворитка нашла приют под крышей аббатства Святого Арнольда, в то время как короля разместили в доме на той же улице, но немного подальше. Мадам де Шатору не могла и дня прожить без любви и была огорчена до слез. Поняв причину ее плохого настроения, епископ приказал построить деревянную галерею, чтобы дать возможность любовникам встречаться без помех.

– Эта галерея, – лицемерно объяснил он добронравным жителям Меца, – построена для того, чтобы король мог свободно проходить из своих апартаментов прямо в церковь.

Однако горожане прекрасно понимали, что переход был построен лишь для того, чтобы дать королю возможность беспрепятственно встречаться с мадам де Шатору… И в народе с недовольством говорили, что если Людовик XV прибыл в Мец только для того, чтобы показать дурной пример провинциальным женам, то он мог бы оставаться в Версале.

А вечером шутники собирались группами под галереей и распевали куплеты:

О красотка Шатору!
Если Вас не поцелую,
Сойду с ума или умру!

Нельзя сказать, что они были слишком непристойными.

Короче говоря, поход во Фландрию начинался довольно своеобразно…

В начале августа 1744 года король, который все еще пребывал вместе с мадам де Шатору в Меце, был приглашен герцогом Ришелье на ужин, где собрались все придворные дамы из свиты фаворитки.

Веселье удалось на славу. Вот что писал об этом застолье летописец: «Господин Ришелье чаще запускал руку под юбку своей соседки по столу, чем в вазу с конфитюром…»