Шкала жизненных ценностей
Жить этим людям, конечно, сложно: на стыке эпох, в условиях глухого непонимания окружающими, эти «белые вороны» должны не только оставаться верными самим себе, но и помочь другим разглядеть в себе и оценить сугубо человеческое, «подтолкнуть» их к необходимости пересмотреть свою ценностную шкалу. Эти духовно продвинутые одиночки, сами того не подозревая, готовят к новому этапу божественного эксперимента, способствуют адаптации к непривычным условиям своих «собратьев по разуму». Чем и заслуживают у последних особое отношение к себе: от скрытной неприязни до откровенного отторжения. Впрочем, даже Христа за изгнание Им бесов из человека, державшего в страхе и ужасе всю «Гадаринскую окрестность», «благодарное» население просило «удалиться от них, потому что они объяты были великим страхом» (Лк. 8, 26-30). Иными словами, потому что в каждом из них сидел свой, такой привычный бес!
Переход на новые условия божественного эксперимента будет означать не частичную ломку привычных, устоявшихся критериев ценностей, а болезненную для человека переориентацию на новые ценностные приоритеты. Ой как трудно будет завтра тем, кто сегодня исключил духовность из личной шкалы жизненных ценностей! Тем, кому предстоит перейти из дня сегодняшнего в день завтрашний, будет гораздо труднее, нежели тем, кто пришел с моралью вчерашнего дня в день сегодняшний: удержаться от падения с высоты человеческого уровня бытия в откровенное скотоподобие все же легче, нежели, уже барахтаясь в нем, подняться на уровень сугубо человеческого бытия.
Такое восхождение, процесс не скорый и сложный сам по себе, тормозится еще и откровенным нежеланием большинства людей стать его участниками, пересмотреть свою ценностную шкалу. И хотя мы не знаем сроков окончания текущей фазы эксперимента, поскольку «о дне же том или часе никто не знает… но только Отец» (Мк. 13, 32), затягивать обретение разума (не рационального сухого интеллекта!), право же, не стоит. Кстати, подобная рекомендация, только языком евангельской притчи о девах разумных и неразумных (Мф. 25), была дана человечеству около двух тысяч лет назад.
Насколько же высоки сегодня шансы на успех этой рекомендации, подкрепленной заповедью: «Смотрите, бодрствуйте, молитесь; ибо не знаете, когда наступит это время» (Мк. 13,33)? Учитывая явно выраженное верховенство животного начала в человеке над духовным, следует думать, что они едва ли выше нуля.
* * *
Вполне очевидно, что большинству ныне сформировавшихся потребителей, безоглядно уверовавших в приоритет материально-чувственных ценностей над духовными, вряд ли уже что– либо поможет: болезнь нравственной сферы пустила корни слишком глубоко, метастазы пошли уже по всем моральным устоям. Думается, участь этой огромной категории людей предрешена, что вызывает скорее жалость, нежели сострадание.
Страшнее другое – проклятая наследственность: если только Творец кардинально не изменит условия Своего эксперимента, то и дети, и дети детей обречены на нравственную болезнь в еще более тяжелой форме, нежели родители, а тем более – прародители. Это и понятно: зоологические идеалы последних в условиях непрерывного обновления и роста материальных благ неизбежно «совершенствуются» в детях. Вот кого можно и должно спасать, ибо если уж родители не смогли, то способен ли ребенок, получивший такое моральное наследство (да еще подкрепленное материальным), самостоятельно открыть для себя существование идеалов другого, не товарного счастья? Да если еще и среда обитания активно противится тому? Нет, конечно! Вообразить подобное ничуть не легче, чем, к примеру, представить себе многомерное пространство, постоянно вращаясь в пространстве трехмерном.
Духовная сфера человека в рамках новых условий божественного эксперимента, то есть в контакте со «священной» частной собственностью, стала заметно хиреть. Это вполне закономерно. Радикальная смена прежних условия эксперимента, не изменяемых Творцом десятки лет и, как следствие, полностью исчерпавших себя, была для людей, что гром с ясного неба. Хотя правильнее было бы это сравнить с потопом, если не всемирным, то уж точно со всесоюзным, в котором гибли и государство, и люди вместе с их устоявшимися нравственными идеалами.
В этих условиях людям надо было как-то экранировать себя от зла, а не воевать с ним, инстинктивно выживать, а не осмысленно жить. Последнее требует высокого и устойчивого уровня нравственности и взгляда в перспективу, в то время как «священная» частная собственность для выживания в ее условиях требует от человека равнодушного попрания нравственных норм и следования принципу: «живи сегодняшним днем». В общем, большинству людей в таких противоречивых условиях как-то не до духовности и разума было. Тем не менее первые стоики в области духа, ради выявления которых Творец промыслил болезненные для человека метаморфозы, сформировались именно тогда. Естественно, эти «белые вороны» вызывали в большей степени раздражение, нежели уважение.
Сегодня условия, вызвавшие растерянность и нервозность в начальный период насаждения рыночно-базарных отношений, казалось бы, должны стать привычными: ведь прошла четверть века! Тем не менее адаптации к ним нет как нет: жизнь, базирующаяся на частнособственнических идеалах, не может быть стабильной в принципе, поскольку предательски скользка, неустойчива и алчна по природе своей ее основа – «священная» частная собственность.
Но если целью жизни бедных является элементарное выживание, то цель богатых – непрерывное обогащение. Поскольку обе цели ясно не очерчены (предел мечтаний – величина переменная), то сетуют на свою жизнь и те и другие. Их роднят, несмотря на разность уровней, потребительские, по сути, позиции; у обеих материальное «на корпус» впереди духовного. Справедливости ради следует отметить, что и представителей категории тех самых духовно продвинутых «белых ворон», особенно в среде молодых людей, стало заметно больше. Критическое осмысление происходящего, переоценка жизненных ценностей в среде потребителей становятся все более явными, что, конечно, радует. Но пока это скорее тенденция к желаемым изменениям, не более того.
Жизнь, основанная на таком нестабильном фундаменте, всамделишной не воспринимается. Будучи перенасыщенной атрибутами бутафории, она, естественно, не имеет ни глубины, ни константы. Зато она имеет ось, вокруг которой вращается денно и нощно: это деньги. Все в такой жизни суетливо, поверхностно, фальшиво; все без исключения продается и перепродается. В сущности, это пир животного начала в человеке; причем пир во время чумы. Коммерческий дух пропитал все и вся, святого нет ничего (кроме денег, конечно), поскольку сама «священная из священных» сродни профессиональной проститутке, неукоснительно следующей изменчивой конъюнктуре рынка без оглядки на мораль и нравственность. Ценности, наполняющие такую жизнь, или материально-физиологичны до откровенного цинизма, или сусальны и глуповато мишурны до безнадежного примитива; коэффициент полезного действия ее крайне низок. В целом это дорогостоящая дешевка, начисто лишенная красоты – «сосуд она, в котором пустота» (Н. Заболоцкий. «Некрасивая девочка»).
Взаимоотношениям людей с гипертрофированным животным, недоразвитым душевным и атрофированным духовным планами триады, естественно, не чужды встречная ненависть и взаимное озлобление. К примеру, моральный климат наших автодорог, где, за редким исключением, человек человеку – волк. Однако наиболее яркой, глубокой и всеобъемлющей является, мягко говоря, нелюбовь бедных к богатым (варианты: бедных – к менее бедным, богатых – к более богатым). Да, это антагонисты, но лишь сугубо в плане межчеловеческих отношений, не более того. В масштабе же божественного эксперимента в целом – это не враги, а сотрудники, исполняющие разные функции в решении общей задачи, соучастники единого грандиозного процесса. (Впрочем, взаимоотношения между сотрудниками даже в пределах одной конторы могут быть далеко не безоблачными.)
Разделение людей с помощью инструмента, именуемого «священной частной собственностью», промыслено Творцом для достижения главных целей Своего эксперимента: выявлению в человеке всей глубины «зла от юности его» и спасению людей, «претерпевших до конца». Этим же целям служат божественные разделения людей и по иным параметрам. К примеру, разделение «преступники и жертвы», где и те и другие могут в зависимости от обстоятельств меняться местами и даже исполнять обе функции одновременно. Обращаясь к ученикам, Христос говорит: «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение» (Лк. 12,51).
Это назидание, если вдуматься, призвано открыть человеку простейшую истину: разделение людей по различным критериям на полярные противоположности есть божественная данность, неизбежное условие бытия. Можно ненавидеть антагониста, ибо нам еще далеко до воплощения заповеди: «…молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5,44), но не признавать за ним права на свою нишу – нельзя; ненужных (по человеческим меркам!) людей в божественном эксперименте не существует. Поэтому не следует сетовать на Бога, причитая: «И как только Господь терпит такого… (такую… таких…)?!». Именно в противостоянии и столкновении антагонистических интересов (и не только материальных или служебных) людей, разделенных Господом, и открывается все многообразие неведомых Ему доселе качеств, присущих лучшему из Его творений – человеку.
Неудовлетворенность жизнью, как уже говорилось, в той или иной форме выражают все – и богатые, и бедные. Это и понятно, поскольку те и другие исповедуют общий и к тому же один-единственный идеал (разница лишь в степени приближения к нему). Но коль скоро идеал, как линия горизонта, уходит все дальше по мере приближения к нему (аппетиты-то растут!), то полного удовлетворения жизнью не испытывает никто.
Однако изменить своему идеалу, точнее – отношение к нему, вращаясь в системе низкопробных ценностей, большинству людей не под силу. Отчасти – вследствие того, что этим людям просто не ведомы иные ценности. Однако чаще – потому что они не хотят верить в них, точнее, ни во что, кроме сущностей, примитивно воспринимаемых ими, как и подобает высокоорганизованным животным, лишь пятью органами чувств.
Причинами всех социальных бед они считают несовершенство и несоблюдение законов. Да, это на поверхности. Однако не видя дальше собственного носа, они не в состоянии разглядеть причину причин: развала духовно-нравственных основ, на которых зиждятся и законы, и система контроля за их исполнением. Но главное – ответственность человека перед законом, внутренняя потребность исполнять законы. Именно вследствие морально-нравственной катастрофы и воцарилось беззаконие. Но первопричиной самой катастрофы явилось воцарение «священной» частной собственности, для которой беззаконие и есть то условие, вне которого она не может не только процветать, но просто существовать. Более того, беззаконие и частная собственность находятся в положительной обратной связи, то есть усиление одной из них автоматически укрепляет позиции другой. Люди же, оказавшись «между молотом и наковальней», между «законным» злом и злом вне закона, оказались заложниками своих эфемерных ценностей, своих потребительских представлений о счастье.
Естественно, такая иссушающая человека причинно-следственная связь не может существовать бесконечно. Она должна исчерпать себя раньше, нежели исчерпает себя человек, питающий ее. Следовательно, для продолжения Своего эксперимента Творцу необходимо своевременно внести изменения в его условия.
Но «кто познал ум Господень?» (Рим. 11,34). Будут ли эти условия принципиально новыми или слегка обновленными – не знает никто, ибо «непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его» (Рим. 11,33). Но исходя из человеческой логики божественного эксперимента и критериев эпохи Водолея, приводимых астрологами в своих прогнозах, можно предполагать, что изменения эти будут носить радикальный характер. Новые условия должны обеспечить коренную перестройку шкалы жизненных ценностей, в структуре которой приоритетными будут ценности духовные. «Задача Водолея – разрушать существующие структуры и заменять устаревшее чем-то новым» (из гороскопа американского астролога Сьюзан Миллер). При этом базовую роль будут играть духовные накопления предшествующей эпохи. «Если мы потеряем нашу духовность, значит мы ничему на научились из эпохи Рыб» (там же). Безусловно, из этой туманной информации невозможно извлечь ответы на конкретные вопросы. Ее ценность состоит в другом: она расширяет и яснее очерчивает круг этих вопросов.
На любом этапе божественного эксперимента условия земного бытия конструирует и воплощает, конечно, человек, но не спонтанно, не по своей воле, как это может показаться поверхностному взгляду, а в развитие и воплощение целенаправленной идеи, инспирированной Творцом. Такой «осевой» идеей, сформировавшей особенности нашего бытия, стала, как уже говорилось, идея реставрации «священной» частной собственности, посеянная Им в нужное время и в нужном месте. Идея, воистину достойная Творца!
Будучи воплощенной человеком в земных формах, она явилась ключом, открывшим Всевышнему все звероподобное, «мерзейшее и распрепакостное» (А. Чехов), что есть в человеке. Бытие сформировало адекватное ему потребительское сознание, нравственную доминанту общества. Цель достигнута! Творец убедился, что «зло от юности», находившееся в состоянии анабиоза в душах людей советского времени, окончательно пробудилось к активной деятельности в сердце человеческом «во всякое время» (Быт. 6,5; 8,21). В данном случае – в наше.
* * *
Однако «всякое время» рано или поздно становится временем перемен, когда меняются лозунги, выражающие его нравственную суть. Нынешнему лозунгу: «Самости – зеленую улицу» – придет в свое время на смену лозунг: «Самости – красный свет». И хотя сегодня нам частенько очень плохо только потому, что другому очень хорошо, и хотя еще «мы подсыпаем соседу гвоздей в жидковатый борщ на коммунальной кухне, но эра Водолея стучит в наши сердца (с сайта Архангельской астрологической ассоциации). По прогнозам астрологов, реформироваться будет «все и вся, включая и носителя духа – человека» (там же). Задача, архисложная сама по себе, отягчается еще и тем, что дух современного человека заблокирован в микроскопически тонком слое верхнего плана триады и практически не может проявить себя в пределах толщины этой «фольги».
Мелкие, разрозненные и до неузнаваемости деформированные фрагменты духовности человека сегодня находятся под гнетом тяжеловесных материально-чувственных ценностей, не раскидав которые, невозможно пробиться к захоронению духа. Буквально каждую из этих «ценностей» необходимо публично развенчать, убедительно обесценить в глазах человека, раскрыть ее никчемность и пагубность. Только так можно предотвратить скопление «сокровищ», опасных для сердца, «ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6,21). Восстановление каналов связи духовного плана человека с его душой с одной стороны и Высшими Духовными Силами с другой – это предтеча новой божественной программы по воскресению, а затем и вознесению принципа: живи «не по плоти, но по духу» (Рим. 8,1).
Вероятно, программа будет представлять собой грандиозный, разветвленный комплекс заданий. При этом исполнение каждого из них является условием необходимым, но отнюдь не достаточным для достижения цели. Поскольку самость, которую теперь надо уже не холить и лелеять, а подавлять всемерно, – гидра, как известно, многоголовая.
Никто сегодня, разумеется, не знает, какие конструктивные идеи, события и нововведения будут предшествовать отмиранию существующего и рождению нового ценностного императива. Что будет отменено, изменено и введено во имя торжества последнего, в какой последовательности и на каком уровне – можно только гадать, глядя в перспективу через призму собственного видения и руководствуясь общим принципом взаимоотношения ценностных императивов смежных эпох: «…плоть желает противного духу, а дух противного плоти: они друг другу противятся» (Гал. 5,17). Это позволяет (хотя весьма субъективно и приблизительно) судить о ценностях будущего времени как неких антиподах ценностей сегодняшних.
Речь, однако, идет не о сведении на нет значимости материально-чувственных ценностей, как это фактически случилось сегодня с ценностями духовными, а о доминирующем значении последних над остальными, о верховенстве духа над плотью. В отличие от нынешнего этапа божественного эксперимента, призванного «вывернуть наизнанку» для всеобщего обозрения животное нутро человека, предстоящий этап имеет целью сполна раскрыть в человеке его Высшее, духовное начало; пробудить в нем устремление собирать сокровища, что «ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не крадут» (Мф. 6,20).
Тем не менее обогащение духовной зоны шкалы жизненных ценностей – не самоцель. Духовные знания, сами по себе, сегодня представляют в большей степени торговую ценность, их можно обменять на деньги и материально осязаемые призы в современных ТВ-играх, викторинах, называемых почему-то «интеллектуальными». Думается, что коэффициент интеллекта (ай-кью) обезьяны, впервые сообразившей использовать палку в качестве орудия труда, недосягаемо высок для иных участников умственных ристалищ. Не в обиду им будь сказано!
Истинное призвание духа иное: воспитание человеческой души, очищение, обогащение и защита ее от разлагающего воздействия самости. Конечной же целью воспитательной работы духа на этапе божественного эксперимента, простирающегося из эпохи Рыб в эпоху Водолея, является выведение души «тесными вратами» на путь эволюции, «узкий путь, ведущий в жизнь» (Мф. 7,14).
Присутствие духа в человеческой душе, тела «духовного» в «теле душевном» (1 Кор. 15,44), коренным образом изменит структуру ценностной шкалы: едва заметно, подобно ходу часовой стрелки, не ощутимому глазом, в ней будет неизменно возрастать роль духовно-нравственных ценностей и одновременно снижаться роль ценностей иного свойства.
Еще задолго до эпохи Рыб все тот же Соломон, с присущей ему лаконичностью, расставил приоритеты ценностей: «Лучше знание, нежели отборное золото» (Пр. 8,10). Притча эта звучит как жесткое назидание, видимо, большинство людей его времени исповедовало все же идеал «отборного золота».
А что можно сказать о ценностных ориентирах людей в канун эпохи Водолея? Практически человеческие идеалы не претерпели изменений за тридцать веков. «Неужели невозможно представить себе цивилизацию, ценности которой практически полностью воплощены не в создании и потреблении материальных ее плодов, а в мышлении и познании?» – вопрошает уже наш современник [27], c. 148. Иными словами, возможно ли представить себе людей, способных испытать блаженство от осмысленного и познанного ими не в меньшей степени, нежели от обретения тугого кошелька или новомодной иномарки? Людей, душа которых погружается в комфортное состояние от воздействия духовных посылок напрямую, а не через их «узаконенный» материально– денежный эквивалент?
Да, представить такое можно, но не более того, поскольку еще не создана база для проведения божественного эксперимента нового типа. Ведь до сих пор, в эпоху Рыб, опыты Творца со своим лучшим творением базировались на устойчивом животном плане последнего, арсенал возможностей и запросов которого (самость, во всем ее многообразии), в сущности, и исследовался Создателем.
В экспериментах же эпохи Водолея объектом божественного интереса должен стать духовный план человека. Однако эта ипостась осталась в своем развитии на эмбриональном уровне, не изменилась со времен, когда Господь Бог вдунул в лице глиняной куклы «дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт. 2,7). По образному определению Александра Меня, «мы еще неандертальцы духа и нравственности». [3], c. 178. В структуре жизненных ценностей духовная составляющая являет собой узкую полоску, изолированную от души и Высших Сил глухой нейтральной зоной с грязными прожилками самости. Поскольку духовный план, как, впрочем, и животный, является частью единой структуры человека, ипостасью его природы, постольку очищать его от самости, взращивать и укреплять предстоит человеку и только человеку, а не Богу. (Функции Бога видятся в другом, об этом чуть ниже.)
Вполне очевидно, что скудный ум и убогий дух не позволяют нам представить себе, каким образом все это будет воплощаться в жизнь. Состояние верхнего плана человеческой триады сегодня – это своего рода авгиевы конюшни, здесь царит полнейший хаос. Впрочем, некоторые проблемы вполне очевидны. Например, установление каналов связи с внешним духовным миром, с духовными накоплениями человечества (в литературе, изобразительном искусстве, музыке и т. д.); «переработка» обретенных духовных ценностей в ценности нравственные (очеловечивание зооморфной души человека); приведение в действие механизмов управления разнузданными инстинктами и другие проблемы, лежащие на поверхности. Очевидно также и то, что работа по восстановлению духовного плана триады связана не только с наращиванием «плюсов» – воспитанием достоинств, но прежде всего и в большей степени – с обузданием «минусов», злонравных качеств. Последнее дается труднее, особенно в условиях, поощряющих зло, от юности гнездящееся в сердце человека. И это – тоже очевидно.
* * *
Но вот что является совершенно не очевидным, так это совокупность внешних условий божественного эксперимента, в которых, пользуясь определением архангельских астрологов, человеку надлежит реформировать себя. И главное из них: будет ли духовная реформа осуществляться на фоне благоденствующей ныне «священной» частной собственности, с ее уродливыми порождениями и гримасами, или последнюю сменит иная, более гуманная форма производства и распределения материальных благ?
Думается, что следует настраивать себя на первое, то есть худшее, поскольку вариант с внешними условиями, способствующими внутреннему самосовершенствованию, Творец уже отрабатывал в течение длительного периода, предшествующего перестройке. Теперь задание ужесточается: человеку по-прежнему необходимо совершенствовать себя духовно и нравственно, но в условиях, противных его духовно-нравственному восхождению. Иными словами, он должен являть лучшее в наихудших для этого условиях. Вопреки не изменившимся внешним условиям эксперимента, ему предстоит: изменить приоритеты в структуре ценностной шкалы, сформулировать новый поведенческий кодекс, активизировать механизмы подавления самости и многое-многое другое. Способен ли человек реализовать все это самостоятельно, без непосредственного вмешательства в эксперимент Творца-экспериментатора? Нет, конечно!
И не потому, что у него для подобной метаморфозы маловато волевых, умственных или физических сил, а лишь по той причине, что силы эти находятся в состоянии глубокого сна и требуют основательной божественной встряски! У человека есть все необходимое для проведения коренной реформы ценностной шкалы, и только одного не достает ему – понимания необходимости такой реформы, осознания неизбежности внутренней перестройки и, как следствие, желания пробудить в себе эти силы для целенаправленных действий.
Озарение, которое бы, подобно молнии, высветило в убогом, затемненном уме человека представление об иных, поистине человеческих ценностях – это и есть «сокровенная манна» небесная (Отк. 2,17) сегодняшнего дня, «хлеб наш насущный на каждый день» (Лк. 11,3), в чем сегодня испытывает острейшую нужду лучшее из творений Создателя. Предварительное «облучение» людей живительным импульсом божественной энергии, способным озарить весь спектр ценностей, чтобы для человека не осталось «ничего тайного, что не сделалось бы явным», – необходимейшее условие вхождения Эксперимента в эпоху Водолея.
Однако цель молниеподобного озарения заключается не только в том, чтобы высветить ценности новые, сокрытые доселе индивидуальному человеческому сознанию. Не менее важно и другое: явить человеку в непривычном для него холодном контрастном освещении, какое и дает молния, все то, что ошибочно воспринимается им сегодня как безоговорочные ценности.
Известно, что видение (в обобщенном смысле) вещей в ином свете способно изменить отношение к ним человека всерьез и надолго. Так, в книге В. Демидова «Как мы видим то, что видим» (Изд. «Знание», 1979) описан случай, когда нарядный праздничный стол облучили интенсивным фиолетовым светом. В результате аппетитные яства сразу же потеряли свою привлекательность, а вид некоторых из них, например салатов, вызвал у гостей физиологическое отвращение. Думается, эта выразительная «картинка», засев в памяти, способна испортить им еще не одно застолье, даже при нормальном освещении.
