Конец «осиного гнезда»

– Какую именно?

– Начальника полиции в Рославле.

Полковник усмехнулся, прошел к дивану, сел и принялся за свою левую руку.

Я попросил разрешения задать арестованному несколько вопросов.

– Спрашивайте, – сказал полковник.

Брызгалов перевел взгляд на меня.

– Вы владеете немецким языком? – спросил я.

Брызгалов разрешил себе улыбнуться: кроме русского, он не владел никакими.

– Как же вы изъяснялись с Гюбертом?

– Хм… Он по-русски говорит не хуже нас с вами.

Полковник быстро встал:

– А может быть, Гюберт не немец?

– Немец! – твердо заверил Брызгалов. – Самый настоящий немец. С немцами по-своему он говорит очень быстро. А по-русски говорит хоть и правильно, но медленно.

– А почему вы решили, что тот, незнакомый вам человек, русский? – осведомился я.

– И по разговору и по обличию. Нет, уж тут я не ошибаюсь.

– Так… – произнес Решетов и хлопнул себя по коленям. – Еще есть вопросы?

Вопросов не было.

– Отправьте, – распорядился полковник.

Я увел арестованного и вернулся.

– Можете быть свободны, – сказал Решетов мне и Коваленко.

Мы вышли. Я решил отправиться домой и закусить, так как с утра у меня крошки во рту не было. Коваленко остался в штабе.

День выдался жаркий. Я шел теневой стороной улицы, не торопясь.

Колонка была уже починена, три воронки засыпаны, около трансформаторной будки стояла грузовая машина: несколько бойцов грузили в ее кузов глыбы кирпичей, спаянные цементным раствором.

Когда я перешагнул порог дома, меня встретил настойчивый телефонный звонок. Я вбежал в комнату и схватил трубку. Звонил Коваленко:

– К полковнику Решетову, быстро! Где вы пропадаете?

– Как – где? Я только что до дому дошел, еще не завтракал даже.

– Не умрете… Давайте быстрее. Он не из тех, кто любит ждать.

Обратно в штаб я почти бежал. Майор встретил меня у входа, видимо специально, чтобы сгладить впечатление от своего резкого тона по телефону.

– Успели перекусить? – спросил он.

– Когда же? Я только вошел – и звонок.

– Ничего! Дело поправимое. После разговора прямо ко мне. Я тоже не завтракал, – и, подмигнув мне многозначительно, добавил: – Закусим добре!

Я понял без пояснений, что майор грозится выставить к завтраку что-нибудь более интересное, чем пиво, которым славился городок.

В кабинете меня ждали Решетов и Фирсанов.

– Садитесь, майор… – пригласил полковник. – Вы понимаете, что кому-то надо ехать на Урал, на свидание с Саврасовым? – с ходу спросил он.

– Очень хорошо понимаю, – ответил я. – Думал об этом. Нельзя упускать такой возможности.

– Вот именно. Вы к такому путешествию готовы?

– Я?.. Так точно, готов немедленно.

– Отлично! – сказал полковник и откинулся на спинку дивана. – Правда, подполковник Фирсанов колебался, на ком остановить выбор – на вас или на майоре Коваленко, а потом согласился со мной, что ваша кандидатура более подходит. Важно, что вы уже трижды были в тылу врага, видели тамошнюю обстановку, знаете режим, установленный оккупантами, их повадки. Разговаривая с Саврасовым, вам не придется фантазировать. А Саврасов безусловно поинтересуется воинскими подвигами своих хозяев, всякими там подробностями и деталями. Рассказывайте ему побольше. Это очень важно. Ведь вы пойдете к Саврасову как посланец Гюберта, как человек с той стороны. О Саврасове мы, правда, почти ничего не знаем. Но есть основания полагать, что это гусь крупный… – Полковник помолчал и спросил: – Разведчиком вы стали, кажется, совсем недавно?

– Так точно, – ответил я.

– А кем были до войны?

– Учителем математики.

– В армии служили?

Я ответил, что отбывал срочную службу, затем три года на сверхсрочной, учился на специальных курсах и, наконец, воевал с белофиннами.

– Так вот, майор, – сказал полковник Решетов, – задание это не менее важное, чем ходка в тылы противника. Свидание с инженером Саврасовым надо провести на «отлично». Неизвестно, во что выльется и что повлечет за собой эта встреча. Неизвестно, с кем вам еще придется повидаться после знакомства с Саврасовым. Гадать мы не будем, но предвидеть кое-что можем.

– Ясно.

– Ведите себя в разговоре с Саврасовым смелее, чувствуйте себя свободно, поставьте дело так, чтобы он понял, что вы не просто курьер, вроде Брызгалова, а доверенное лицо капитана Гюберта с особыми от него полномочиями. Постарайтесь выудить из него все, что можно. Постарайтесь узнать больше, чем он сам сочтет нужным передать Гюберту.

– Ваша встреча с Саврасовым, – заметил Фирсанов, – проверит показания Брызгалова. И от результатов ее будет зависеть многое.

– Теперь вот что, – продолжал Решетов, – помимо предметного пароля, вот этой разрезанной фотографии, вы должны назвать Саврасову устный. Вы должны сказать ему: «Привет от Виталия Лазаревича», а Саврасов обязан ответить: «Очень рад, я видел его в феврале сорок первого года».

– Значит, Брызгалов?.. – сказал я.

– Да, да… – перебил меня Решетов. – У Брызгалова дух еще неокончательно сломлен. Он кое-что скрывает. Насчет устного пароля он сознался только что, когда вы отсутствовали. Я с ним еще раз беседовал.