1990

Дежурная прислуга нас встретила, и я их попросил накрыть нам в гостинной стол, чтобы перекусить и выпить.

Как оказалось, я и моя спутница проголодались. А пока мы расположились у камина. В этой комнате тоже стояла натуральная ель, украшенная к Новому году. В баре у столика были разные напитки, но дюймовочка предпочла шампанское. Оно там тоже было и к тому же охлаждённое.

Открыв бутылку с характерным хлопком, но не пролив его и налив нам по бокалам, я произнёс:

– С Новым годом!

– С Новым годом!, – ответила она мне весело.

Затем мы чокнулись бокалами и пригубили шампанское.

Оно приятно освежало и пощипывало своими пузырьками губы и язык, стреляя микроскопическими брызгами по кончику носа.

Затем я предложил:

– А, давай на брудершафт и ты наконец скажешь, как тебя зовут?

– Окей, – она ответила и поднялась с кресла, вытянув мне на встречу свою руку с бокалом.

Я тоже вскочил, подошёл к ней и обвил ею руку своей и вот в такой неудобной позе мы выпили до дна наши напитки, а затем неспеша страстно поцеловались…

Потом… я очнулся уже в спальне…после бурного секса…

– Так как тебя зовут?, – спросил я снова.

– Аня, – ответила голая дюймовочка, разметавшись по моей кровати в блаженстве. Её и моя одежда отдельными фрагментами валялась на полу, указывая на наш путь сюда из каминной.

Затем мы оделись и вышли в гостиную, где был уже накрыт праздничный стол.

Там мы неспеша отдали должное искусству моего домашнего повара и запивали это уже сухим марочным вином.

Десерт и фрукты мы уже сопроводили прибалтийскими напитками, ликёром «Старый Таллинн» и бальзамом «Рижский».

Затем, немного потанцевав медленные танцы, решили, что на сегодня развлечений хватит и нам пора снова в постельку. С этим мы разошлись по разным ванным-комнатам и встретились уже в спальне.

Там мы вспомнили, что совсем ещё не старики и набросились друг на друга…

Наша «борьба» иногда прерывалась… бурными финалами. И тогда мы уже без особого разбору взбадривали себя всеми напитками, до которых дотягивались… В процессе этого мы «изобрели» коктейли: «Рижский залив», это одноименный бальзам с шампанским, затем «Старый Таллинн XO», опять же ликёр-исходник плюс арманьяк выдержки «ХО»… и наверное много других, которые я уже не помню, ха-ха.

Аня была ненасытна в сексе, знала и любила все позы и приёмы… и кажется совсем не уставала и не пьянела….

Что для её возраста, а по моим оценкам она не старше двадцати лет, довольно необычно. – Хотя «…бываю женщины в русских селениях…», – подумал я тогда, уже вырубаясь…

И вот сейчас, утром 1 января 1990 года, стоя под душем я это всё вспомнил…

Все события, приведшие к очередному кошмару, и имя того прелестного создания, что сейчас сопело безмятежно в мой спальне.

Саныча я решил не тревожить … пока.

Глава 2. «Зимняя сказка»

Аня, она же Кэт, агентесса ЦРУ, тоже проснулась вместе с Дэном 1 января 1990 года в его особняке, в Москве на Ленинских горах, но виду не подала. Тем более, что Дэн не стал её будить и тихо вышел. Судя по всему, в туалет или в душ. А может и то, и другое. Поэтому Кэт решила полежать в одиночестве и обдумать всё… А тут было над чем. Новый виток операции ЦРУ вокруг Дэна завертелся недавно. В конце, уже прошлого года, она снова получила от её шефа просьбу снова наладить канал получения информации о его сновидениях. Прежние начали давать сбои… И Кэт вновь вынуждена была начать разработку Дэна. И вот она вспомнила тот зимний вечер…когда это всё закрутилось…

Кэт никак не могла привыкнуть к зиме в России. Нет, конечно, зимы и довольно снежные случались и в Америке, но это было на севере, например на Аляске. И считалось экзотикой, за которой туда специально ехали любители-туристы или профессионалы-спортсмены.

В средней полосе США, а тем более в Вашингтоне или Нью-Йорке такая зима вызывала тут же кризис городского и дорожного хозяйства, граничащий с параличом и стихийным бедствием. А тут, это даже не считалось чем то замечательным, то есть это никто не замечал. Ну разве что для поддержания разговора могли произнести: «Ну и снегу то навалило!» или «Ну и холодрыга!», а в ответ услышать: «В том году было меньше» или «Это ещё что? Вот помню…» и дальше шли воспоминания о «действительно холодной и снежной зиме».

Нынешняя зима ничем выдающимся, по русским меркам конечно, не выделялась. Наступила, как всегда в Москве, в конце октября. Это значит установился устойчивый снежный покров, а так снежок стал пролетать ещё с середины месяца, а утренние заморозки начались с сентября.

Кто был очень рад снежной и морозной зиме, так это дети. Их огромное количество каталось на коньках на многочисленных катках, скользило на лыжах во множестве парков. И почти на каждом тротуаре были так называемые «ледянки», такие мини-катки. Где дети, идя по своим делам, могли с разбегу прокатиться. Иногда это делали и взрослые с большим удовольствием. И Кэт, видя это когда то впервые, тоже решилась и не заметила, как она уже мчится по этому очень скользкому и длинному участку льда лёжа на спите под всеобщий радостный хохот окружающих. Хотя она намеревалась просто слегка прокатиться стоя на ногах. После того случая, Кэт обходила такие скользкие места стороной и с ужасом наблюдала, как дети спускаются, кто на чём, с ледяных горок.

И вот сейчас она тащилась по вечерней зимней Москве на очередное задание. Вернее, к огорчению Кэт, задание было прежним. Снова этот Дэн. – Ох погорю я синим пламенем с этим «ясновидящим», – причитала про себя Кэт, ловя себя на мысли, что даже рада снова заниматься этим парнем. Что-то в нём было притягательное… Как будто она его знала с детства… Ну да… Мы почти ровесники… И такое могло быть, – рассуждала Кэт в уме.

А шла она от своего «гнёздышка», где она предавалась безмятежной неге ещё час назад, на одно светское мероприятие. Такие и в США проводили на многих телеканалах после выборов, и Президентских, и в Конгресс и даже в отдельных штатах после их местных.

– Но для Советов это будет что-то необычное, – рассуждала она.

Сейчас она проверилась нет ли за ней слежки и вошла в вагон метро. Проехав пару остановок до кольцевой, вышла там и направилась к эскалатору на выход. Где снова, как бы невзначай осмотрела всех, кто за ней поднимался. Конечно, это дилетантство вести такого опытного агента ЦРУ, как Кэт, одним «топтуном». Но это у неё было на автомате. Тем более, что она сходу распознавала сотрудников спецслужб. Слава Богу, за ней ни разу специально никто не следил, – успокаивала себя Кэт.

Если будет слежка именно за ней, то задание провалено и Кэт следовало уходить по самому жёсткому сценарию, обрывать все связи, залегая на дно в каком ни будь городе миллионнике Союза, по одной из своих легенд. Но пока было всё спокойно. И сегодня ей всего то и нужно было со своим министерским супругом посетить это знаковое и престижное для Советов мероприятие.

Её муж купил ей для их взаимных встреч шикарную квартирку в Москва-Сити. Вот туда она и направлялась. По пути сменив имидж и пересев на свой шикарный личный автомобиль, стоявший на одной из подземных стоянок в центре Москвы.

Ровно в десять вечера позвонил с низу её супруг и она вышла из квартиры в полном «боевом».

Он встречал её у выхода из подъезда жилой части небоскрёба «Звезда-запад» в Москва-Сити.

Кэт подбежала к нему излучая радость встречи и они нежно обнялись и поцеловались.

– Маша, раз ты в шубке, может пройдёмся до эЛКи, пешочком? Вон какая чудна погодка…, – предложил её муж.

– Да, конечно, дорогой, – согласилась она, обдав его влюблённым взглядом, чем непроизвольно вызвала у того… новое предложение:

– А может…ну его…это сборище снобов… и к тебе?, – с надеждой в голосе и глядя на Кэт с мольбой, молвил её супруг.

Кэт уже подошла к нему и нежно взяла его под ручку и слегка потянула в сторону от её подъезда к цели их сегодняшнего вечера, ласково проворковав:

– Милый…мы и так вместе нигде не бываем… Мне скучно…Ты, что…стесняешься меня?, – спросила она с лёгкой обидой.

– Что ты, котёнок…Мне все завидуют, – с гордостью тот ответил и они ускорили свои шаги в сторону одной из высоток Москва-Сити, под названием «Ленинский Комсомол», где уже началась телепередача в новом формате, «Ночь после выборов», которую будут транслировать в прямом эфире на набирающем популярность телеканале «Мосфильм».

Кэт сознательно практиковала называть своих временных партнёров разными ласковыми словами, избегая имён… и это же поощряла и у них по отношению к себе… Ну чтобы банально не назвать партнёра чужим именем и лишний раз не светить своё имя «по легенде» перед другими.

А так: «дорогой», «любимый» или совсем уже фамильярно «пупсик», «бычок», «воробушек», «котик» и т.д. и т.п. А, её в ответ звали «кошечка», «котёнок», «лапуля», «любимая» и так далее.

Кэт ловила себя на мысли, что совершенно не удивляется, как это у Советов за такой короткий промежуток времени всё переменилось…в лучшую сторону…даже с её капиталистической точки зрения.

На месте пустырей и каких то «развалин», которые тут называли «промзона», на окраине Москвы раскинулся вширь и взметнулся ввысь «русский Манхеттен».