Рациональное и идеологическое мышление
В силу категорической императивности любой идеологии только одно идеологическое учение возможно сделать официально-государственным. Даже две идеологии не смогут ужиться в качестве официальных, а государственная власть с несколькими официальными идеологиями будет раздираема антагонистическими идеологическими противоречиями. Ведь каждая идеология оценивает себя как единственно верное учение.
Наличие официальной идеологии – это отличительный признак тоталитарного государства (фашистского, теократического, радикально-социалистического и др.). При наличии официальной идеологии государство приобретает идеологический характер. Ведущая идейная роль в идеологическом государстве принадлежит идеологам («жрецам»), которые устанавливают в качестве обязательных для граждан официальные ценностные ориентиры идеологического характера, формируют и регулируют духовные процессы в соответствии с официальной идеологией и следят за воплощением этой идеологии в жизнь. Идеология дает идеологам огромную категорическую идейную власть над обладающими идеологической верой личностями, а через нее – и материально-практическую власть над ними. В идеологическом государстве реальная власть принадлежит идеологам. В теократическом государстве основные официальные идеологи – это духовенство, в светском – партийные и государственные идеологи.
Атрибутами идеологического государства являются культы, основанные на идеализации данного государства, его власти и правителей, официальной идеологии и ее идеологов, господствующих общественных отношений, общественных групп, организаций, официальных норм, ценностей, целей и т. п. и антикульты их противников, иных форм общественного устройства. Данные атрибуты являются существенными компонентами официальной идеологии и важными показателями ее существования.
Тоталитарные государства не могут обойтись без официальной идеологической веры и используют ее для полного духовного и практического подчинения граждан государственной власти. Но поскольку лежащие в основе идеологии идеи безгранично идеализированных предметов нереалистичные, то директивное приписывание государственной властью даже самой претендующей на гуманность, на общенациональную и общечеловеческую значимость идеологии статуса якобы абсолютно истинной и принятие ее в качестве официальной идейной основы государственного управления неизбежно потребует применения вредного государственного насилия над отдельными личностями, социальными общностями, над всем обществом, над историческим процессом и приведет к огромным негативным последствиям для общественного прогресса. Яркий пример такого использования идеологии государственной властью – применение массового насилия в бывшем СССР при проведении в жизнь официальной коммунистической идеологии с ее неосуществимыми идеями создания совершенных личности и общества. Проводя во что бы то ни стало во имя категорически повелевающей идеологической веры в жизнь то, что вообще не поддается осуществлению, вы неизбежно будете вынуждены применять насилие по отношению к закономерно сопротивляющейся жизни и все равно в конечном счете потерпите поражение, при этом принеся горе и страдания людям и заведя общество в тупик. Возможный полезный для общества эффект, который способны принести некоторые официальные идеологии, намного меньше того вреда, который они ему обязательно нанесут. Поэтому власть даже самого идеологизированного государства в целях придания ему жизнеспособности вынуждена частично использовать в управлении им, наряду с официальной идеологией и даже вопреки ей, рациональные идеи, цели, методы, стимулы и другие средства. Так поступала власть в СССР. При этом неизбежно возникает конфликт властных рациональных и идеологических установок.
Научно обоснованное демократическое государство строится только на рациональном идейном фундаменте и не нуждается в государственной идеологии. В нем идеология отделена от государственной власти, которая опирается в управлении только на рациональные, в первую очередь на научные и социально-инженерные знания, на рационально обоснованные достижимые ценностные ориентиры, нормы, идеалы, цели, проекты, планы, программы. Но поскольку всегда будут рождаться люди, предрасположенные к идеологической вере, то демократическое государство гарантирует идеологический плюрализм в сфере гражданского общества, а также право не исповедовать никакую идеологию, свободу науки и инженерии. Поэтому главные идейные помощники демократической государственной власти – ученые и социальные инженеры. В полноценном демократическом государстве идеология – это исключительно личное дело.
Закономерный в эпоху перехода к обществу массового рационального и интеллектуализированного труда крах марксизма как самой универсальной и разработанной за всю человеческую историю идеологии и самой в целом максимально возможной по относительной завершенности, по масштабности и последовательности воплощения в квазиреальность официально-государственной идеологии – это яркое свидетельство несостоятельности претензий любой идеологии на роль идейной основы государственного управления. Марксизм – это высшая и последняя стадия развития официально-государственной идеологии вообще. После краха марксизма как государственной идеологии движение вперед – это только переход к неидеологическому рациональному государству.
Возврат после крушения марксизма к более примитивным государственным идеологиям (религии, идеологическому либерализму, этноцентризму и др.) – это проявление идеологического атавизма. Попытки же сохранения или возрождения марксизма в качестве государственной идеологии в условиях поступательной рационализации человеческого прогресса – это реальная самоизоляция от столбовой дороги человечества. Но в то же время кто-то ведь должен разнообразить человечество консерватизмом: кто в джунглях Амазонки и Новой Гвинеи с помощью первобытно-мифологических идеологий, а кто вне этих джунглей – с помощью иных идеологий. Зато если передовые страны в своем поиске путей прогресса потерпят поражение, возможно, не обремененные их свершениями отсталые страны и народы отбросят свои идеологии и получат шанс стать зачинателями иных, более перспективных дорог в будущее, если они не погибнут от последствий поражения передовых стран и народов.
Приверженность идеологии в рационально организованном государстве является частным делом людей с идеологическим мышлением. Будущее за рациональным и интеллектуализированным государством.
Опубликовано: Г. А. Антонюк. Социальная идеализация, идеология и общество // Гуманитарно-экономический вестник. – Минск, 1998. – №4 (11). – С. 33—46.
Автор внес уточнения в первоначальный опубликованный текст статьи, не изменяющие ее суть.
7. Идеологи и правители
В данной статье сформулирован ряд существенных идей моей концепции чистого (пурического) рационализма и чистой (пурической) идеологии.
Статья
Рациональный взгляд на идеологию не может не отличаться, причем существенно, от идеологического взгляда на нее. Применение рационального подхода к изучению идеологии позволяет заключить, что в основе идеологий лежат категорически императивные для искренне верящих приверженцев идеологий идеи о безгранично, в том числе бесконечно, идеализированных положительных и отрицательных общественно значимых ценностях, которые они посредством идеологической веры непреложно мыслят осуществимыми, но которые люди с рациональным типом мышления мыслят вообще неосуществимыми (конечные, напр., полное социальное равенство) или не способны мыслить содержательно (бесконечные, напр., всемогущий бог многих религий, бесконечная абсолютная идея Г. Гегеля, бесконечная материя философии марксизма, и конечно-бесконечные со стороны их бесконечности, напр., общество как проявление бесконечной материи, мессия как ниспосланный всемогущим богом спаситель человечества). Это идеи о безграничных бытии и небытии, материи и духе, добре и зле, равенстве и неравенстве, справедливости и несправедливости и др., а также идеи о воплощении данных и других безгранично идеализированных ценностей в охватываемом человеческой практикой мире конечных предметов (напр., безгранично идеализированных устройств общества царство божье, коммунистическое общество). Идеология – это религия, философия, теософия, нерелигиозные мифологические взгляды на мир и другие основанные на безграничных, в том числе бесконечных, идеализациях взгляды на мир. Если безгранично идеализирующее мир идеологическое мышление базируется на вере в осуществимость неосуществимых безгранично идеализированных предметов и потому нереалистичное, то рациональное мышление реалистичное и мыслит возможность осуществимости лишь всецело конечных предметов.
Если правители государства признают официальной определенную идеологию, то они категорически вынуждены хотя бы в некоторых частях следовать ей, в противном случае их будут к этому побуждать различными средствами официальные идеологи и остальные ее приверженцы (частыми были случаи отстранения правителей от власти и даже их физического устранения официальными идеологами). Проводя во что бы то ни стало во имя идеологической веры (которая по своей природе категорически повелительная) в жизнь то, что вообще не поддается осуществлению или осуществимость чего недоказуемая рационально, правитель неизбежно вынужден будет применять неоправданное насилие по отношению к закономерно сопротивляющейся жизни, принося горе людям и заводя общество в тупик, и все равно в конечном счете потерпит поражение. Наличие официальной идеологии также необходимо связано с меньшим или большим принуждением, не исключающим применение грубой силы, государственной властью граждан к согласию с официальным идеологическим взглядом на мир и на способы практического отношения к нему, с дискриминацией и подавлением других идеологий, а также рационального мировоззрения. Ведь придание определенной идеологии статуса официальной доктрины превращает ее в официальную директиву, т. е. в предписываемые государственной властью в качестве безусловно обязательных для всех подвластных и для власти, включая неверующих, понимание мира и действия в соответствии с официальной идеологией. Идеология содержит возможность категорической идейной власти, т. е. не материальной, а основанной на категорическом влиянии на сознание людей с идеологическим мышлением идеологических идей идеально-духовной власти идеологов над обладающими идеологической верой ее приверженцами. Официальная идеология – это категорическая идейная власть, подкрепленная материально-практической государственной властью и стремящаяся распространиться с помощью нее на все общество. Она бывает открыто узаконенной государственной властью и не узаконенной ею открыто. Первая более жестко использует государственную власть, чем вторая.
Вся сорокатысячелетняя или даже более история родоплеменной, а затем государственной организации общественной жизни вплоть до наших дней связана с функционированием во всех конкретных обществах признаваемых открыто или завуалировано всей официальной властью или ее частью, в том числе верховными правителями племен и государств, единственно истинными и полезными для общества и для официальной власти определенных идеологических взглядов, идей. Официальная идеология – это идеологические взгляды, идеи, концепции (религиозные, философские и др.), признаваемые официальной властью и ее носителями безусловно истинными и общественно полезными, которыми они руководствуются, которые поддерживают, охраняют, распространяют. Она может влиять на официальную власть и общество тотально или частично, грубо или тонко. Официальные идеологи – это те идеологи, которые признаются официальной властью создателями, совершенствователями, хранителями, защитниками и распространителями официальной идеологии, а также «кормчими», направителями ее проведения в жизнь и контролерами за этим проведением и за соответствием общества, государства, деятельности правителей и остальных членов общества официальной идеологии. Идеологи – это те, кто создает, совершенствует, развивает идеологии, а также более или менее специализированно, профессионально занимается непосредственным обеспечением их функционирования, главным образом специфическими средствами самой идеологии. В древности их роль выполняли шаманы, жрецы, а затем их сменили образованные идеологи – духовенство, теологи, религиозные философы, светские философы и др.
Государство с официальной идеологией является идеологическим (идеологизированным). В зависимости от влияния на него официальной идеологии идеологическое государство бывает сильно, средне и слабо выраженным. В сравнительно спокойные периоды жизни даже сильно выраженных идеологических государств защита государственной властью официальной идеологии может носить относительно мягкий характер и допускать в некоторых пределах инакомыслие. Но поскольку официальные идеологи, государственная власть и правители государства усматривают в официальной идеологии существенный гарант обеспечения жизнеспособности общества, государства, сохранения власти определенных социальных сил, идеологов и правителей, то в экстремальных условиях, от которых никакое общество не застраховано и которые бывают гораздо чаще, чем спокойные периоды, у официальных идеологов и правителей всякого идеологического государства неизбежно появляется соблазн предотвратить закономерно возникающее в любых условиях идеологическое и антиидеологическое инакомыслие и применить жесткие меры для защиты официальной идеологии, а если идеологическое государство слабо выраженное, перевести его в разряд сильно выраженных. Так, согласно Плутарху, перед началом Пелопонесской войны (ок. 431 г. до н. э.) государственной властью в Афинах было решено считать государственными преступниками тех, кто не почитает богов по установленному обычаю. В соответствии с этим решением философ Анаксагор, помощник и учитель Перикла, был обвинен, вопреки Периклу, государственной властью в безбожии, приговорен к смертной казни и спасся бегством (или изгнан). Впоследствии философ Сократ был обвинен ею в том, что он не признает богов, признаваемых государством, вводит новые божества и развращает молодежь в новом духе (см.: Ксенофонт. Воспоминания о Сократе), и был приговорен к смертной казни (отказался бежать и был казнен – принял яд цикуты). Почти через 2 500 лет советская власть в бывшем СССР, в «дохрущевское время» даже расстреливавшая заподозренных в антисоветских взглядах, после кратковременной легкой терпимости к свободомыслию в период хрущевской оттепели почти до своей гибели преследовала некоммунистическое инакомыслие как идеологическую диверсию против официальной марксистско-ленинской идеологии.
«Вечное согласие» между любыми пересекающимися как официальными, так и неофициальными идеологическими учениями при сохранении ими своих идейных основ вообще невозможно, поскольку каждое такое учение сообразно сущности идеологии категорически претендует на безусловную истинность. Потому две и больше двух пересекающихся идеологий не смогут ужиться в качестве официальных. Пересекающиеся идеологии – это те, которые осмысливают одни и те же стороны реальности. Возможно лишь относительное перемирие между ними при сохранении соперничества. «Кто не со мною, тот против меня» – это категорический императив не только Иисуса Христа, но всех идеологических вер, которые бескомпромиссно борются со всяким, кто подозрительно вертится вокруг веры. Напр., неукоснительное следование В. И. Ленина объявленному им принципу коммунистической идеологии «кто не с нами, тот против нас» осуществлялось в полном соответствии с законами идеологической веры, хотя он считал, что руководствуется наукой. Может варьироваться в зависимости от обстоятельств лишь внешняя форма проявления имманентной нетерпимости идеологических вер друг к другу и к исключительно рациональному мировоззрению – от открыто агрессивной до завуалированной корректностью.
Подавление с помощью грубой силы одной официальной идеологией других официальных идеологий в условиях диктатуры, где грубая сила – главный инструмент власти, закономерно, поскольку по самой своей природе каждая идеология претендует на безусловную истинность, а следовательно, на единовластие в государстве, если идеология официальная. Напр., в начальный период советской власти в условиях государственной диктатуры существовало парализующее государственную власть закономерное противостояние фактически признанных государственной властью официальными наряду с марксистской левоэсеровской и левоанархистской идеологий. Данный конфликт был решен диктаторскими методами: более сильные и расторопные приверженцы марксистской идеологии с помощью грубой силы отстранили от государственной власти приверженцев других официальных идеологий и лишили эти идеологии статуса официальных. Жестким насилием решался вопрос о преодолении в условиях диктатуры антагонистического конфликта между несколькими официальными идеологиями не только большевиками. Достаточно вспомнить диктатуру эпохи Великой французской революции.
Только со второй половины XX в. североамериканские и наиболее цивилизованные западноевропейские государства начали коренной, качественный, революционный переход к неидеологической государственности, но осуществляют его стихийно, «на ощупь», с колебаниями, зачастую с последующими не узаконенными открыто реставрациями определенных идеологий в качестве официальных (напр., идеологий антикоммунизма, консерватизма, некоторых разновидностей идеологизированного либерализма). Однако данные государства на тот момент уже не имели целостной, к тому же открыто узаконенной официальной идеологии. Поэтому их деидеологизация шла и идет сейчас не одновременным и относительно быстрым скачком к рациональному подходу во всем государстве, а постепенно, отчасти синхронными, отчасти асинхронными скачками к рациональному подходу в отдельных областях государственной власти, нередко во многом автономно использующих самостоятельные идеологии, особенно относительно не пересекающиеся. Данная деидеологизация – это цепь одновременных и неодновременных скачков от конкретных официальных идеологических взглядов в различных областях государственной власти к рациональному подходу к этим областям.
Закрепление деидеологизации происходит официальным признанием не подлежащих коренному изменению сообразно идеологическим взглядам правителей государств более или менее научно обоснованных стандартов в важнейших областях общественной жизни (в экономике, в области прав человека, в образовании, в политической демократии, в социальной сфере и др.) и тем самым сужением возможностей применения идеологии; ограничением вмешательства в общественную жизнь государства, используемого официальной идеологией в качестве средства своей власти, и выработкой разумного общественного самоуправления; отказом государственной власти, правящих партий от выдвижения социальных целей, выходящих за рамки возможностей их достижения (сравн. «коммунизм как идеологическая цель»); созданием средств против доминирования в государственной власти в качестве официальных универсальных идеологий, поскольку они предрасположены ко всевластию (напр., коммунистической); максимальной деидеологизацией правящих партий, чиновничества; отходом от правового закрепления в качестве официальных любых идеологических взглядов; переходом от идеологизированных структур государственного управления, признающих официальной определенную идеологию и использующих ее в качестве идейной основы своих решений, к рациональным структурам, не руководствующихся идеологией в выработке и реализации решений и лишенных средств государственного принуждения к идеологической вере; принятием государственных законов и иных правовых решений, отделяющих идеологию от государства; созданием работающих государственных механизмов обеспечения свободомыслия.
Сейчас пока невозможно найти такое передовое рационализированное государство, в котором в той или иной форме не сохранялись бы следы, остатки, «родимые пятна» идеологической государственности, в высшую власть которого не проникали бы идеологические ценности и иные идеологические предрассудки (напр., концепции элиты, идеи шовинизма, консерватизма, национализма, утопии из концепций постиндустриального общества, религиозные ценности). Даже не узаконенные открыто в качестве официальных, они все равно негативно влияют на государственных руководителей и на управление государственной жизнью, на внутреннюю и внешнюю политику государств. А, напр., в передовой Англии даже сохраняется в качестве узаконенной официальной церкви англиканская церковь, формальный глава которой английский король. Но эта огосударствленность церкви и ее веры такой же преимущественно формальный атрибут государства, как и институт королевства, палата лордов. Все вместе они являются пережитками феодальной эпохи, а потому не образцы для подражания. Не может быть образцом и сохранение в передовых государствах даже не закрепленных решениями государственной власти «родимых пятен» идеологической государственности. Полностью рационализированное, отделенное от идеологии и опирающееся в управлении на науку и социальную инженерию государство – вот разумный и в своей основе осуществимый идеал государственного устройства.
Начало перехода к неидеологическим, деидеологизированным государствам было положено в некоторых наиболее передовых для своего времени европейских странах еще в эпоху антифеодальных революций, которые привели к отделению от государства или к превращению в формальный государственный институт религии, этой очень ярко выраженной идеологии, являвшейся до данных революций основой официальных идеологий. Однако после антифеодальных революций официальные религиозные идеологии были заменены не узаконенными открыто светскими официальными идеологиями, имевшими менее яркую идеологическую окраску в силу прикрытости внешней рациональностью, хотя формально-юридически официальные религии, не оказывающие существенное влияние на государство, есть и сейчас в некоторых западноевропейских странах (напр., в Англии, Греции, Дании, Норвегии, Швеции). Не предусматривалось также специальное положение официальных идеологов в системе государственной власти. Их не узаконенную открыто роль зачастую стали исполнять «штатные профессора» учебных заведений, представители идеологизированных партий и других общественно-политических организаций и движений, участвующих в государственной власти. Они гораздо меньше ограничивали рациональное государственное управление и свободомыслие.
Рационализированная форма сменивших религии новых, нерелигиозных и не узаконенных открыто официальных идеологий, которые в своей основе внерациональные, в передовых европейских странах стала реализацией мягкой деидеологизации государства, продолжающейся в качественно ином виде и сейчас. К особенностям этих новых идеологий можно отнести преимущественную ориентированность на общественные проблемы (напр., идеи общественного договора, консерватизма, идеологизированного либерализма), отсутствие в них органичной целостности. Они обрели облик меняющейся плюралистической смеси не только относительно не пересекающихся взаимодополняющих, однако зачастую внутренне слабо связанных или вовсе не связанных едиными принципами, но даже пересекающихся и конфликтующих идеологических учений (напр., элементы идеологий консервативной и лейбористской партий в системе государственной власти Англии), во многом автономно используемых в различных областях государственной жизни (напр., идеологии общественного договора во внутренней и шовинизма во внешней политике). Однако при не узаконенной открыто, к тому же нецелостной официальной идеологии намного шире возможности рационального государственного управления и границы духовной свободы, чем при открыто узаконенной, да еще универсальной идеологии, хотя и та, и другая их ограничивает.
В XX в. идеология как социальный институт, не прошедшая до этого все закономерные фазы своего исторического развития в качестве официальной и потому не исчерпавшая свой жизненный потенциал как официальная вера, с неизбежностью породила «идеологический Ренессанс» и создала во многих странах качественно новые партийно-идеологические государства (напр., радикально-социалистические, фашистские) с законодательно установленными государственной властью в качестве ее идейной основы высокоцелостными универсальными нерелигиозными и псевдонерелигиозными официальными идеологиями. Для данных государств характерна узаконенная официальной властью единственность или подавляюще доминирующая роль их и их партийных идеологов в системе данной власти. Это ярко тоталитарные государства с тотальным подчинением официальной власти и правителей государства этим идеологиям и идеологам, замещением в главных вопросах государственной жизни рациональных целей вообще неосуществимыми внерациональными идеологическими целями и очень сильным подавлением свободомыслия.
Первые попытки теоретического обоснования гносеологической и методологической несостоятельности общемировоззренческих форм идеологии как специфического явления общественного сознания были предприняты еще в первой половине XIX в. Основанный в 30-х гг. XIX в. О. Контом позитивизм провозгласил подлинным, положительным знанием только полученное с помощью науки эмпирическое знание. Однако позитивизм рассматривал как ложные или бессмысленные не только относящиеся к идеологии религиозные и всякие философские, в том числе идеалистические и материалистические идеи о бесконечных основах бытия, которые вообще невозможно обосновать эмпирически, но и научные идеализированные предметы (напр., связанные с понятиями причины, закона, сущности), которым невозможно найти эмпирическое соответствие в реальности, а можно найти лишь их ограниченные эмпирические прототипы, но которые являются необходимыми компонентами высокой научной теории. Позитивизм частично подорвал, однако не преодолел общемировоззренческие и общеметодологические основы всякой идеологии. Во-первых, его идея о ложности или бессмысленности исходных категорических положений религии и философии о существовании бесконечных первоначал сама не поддается эмпирической проверке и для своего принятия в качестве истинной требует веры, подобной философской и иной идеологической вере, которая антагонистична позитивизму, и потому эта идея делает антиидеологическую позицию позитивизма непоследовательной, уязвимой и недостаточно эффективной. Во-вторых, абсолютизированная эмпирическая ориентация позитивизма, не отграничивающая религиозные и философские категорические идеи о существовании бесконечной первоосновы реальности, являющиеся с рациональной точки зрения идеализацией мироздания и вообще не поддающиеся практической проверке, однако признаваемые посредством идеологической веры якобы истинными, от изначально признаваемых в науке вообще неосуществимыми научных безгранично идеализированных предметов и тем самым отвергающая положительную ценность основанной на научных идеализациях развитой научной теории, не позволяет раскрыть как весь диапазон рационального осмысления реальности, так и точные границы идеологии. Поэтому позитивизм как вид рационализма не смог стать полной альтернативой идеологии.