Крайний Восток

– Ци, скорее, даже не поспорила, потому что её подружка, Наоки, если не ошибаюсь, всячески отговаривала её от такой затеи. Как это назвать – бравадой, что ли?

Торговец передал Сунь пакетик с фейхоа и, получив причитающееся, улыбнулся всеми своими немногочисленными жёлтыми зубами. Девочки отошли от прилавка и продолжили свой путь в рыночной суматохе.

– В общем, прочла Ци это стихотворение проклятое вслух. – Продолжила задумчиво Сунь. – Японка в это время в другую комнату ушла и, по её заверениям, зажала себе уши покрепче, чтобы не слышать.

– Ага, и чего дальше? – Слушая вполуха, спросила Люй.

– Чего дальше? – Вздохнула её подруга. – А дальше вот что. День прошёл, другой – ничего. А вот на третий…

Ехала Ци в автобусе на экскурсию на остров Садо и автобус этот ограждение пробил и прямиком в море – водителю плохо стало, то ли инсульт, то ли инфаркт, но это, в принципе, не важно. Короче, чуть не пошла наша Ци на корм рыбам. Чудом выловили, откачали, но ноги переломаны, сотрясение мозга, операции и тому подобное.

– И что же, твоя подруга связывает это с прочтением стихотворения «Ад Тобико» ? – С усмешкой осведомилась Люй у Сунь Ся.

– «Ад Томино» – Поправила Сунь подругу, а затем продолжила. – Выходит, так. Она когда в больнице девчонкам в палате рассказала, на неё все как на умалишённую смотрели. Говорят, ты что, не знаешь, сколько народу в Японии погибло из-за стиха этого жуткого? Ты знаешь, говорят, статистику суицидов в Японии? Ты думаешь, это люди сами себя? Нет, это вот все такие же, как ты, идиоты. На спор читают, а потом либо в речку с моста, либо на ножик напорются, либо в петлю лезут. У них в голове от стиха этого чего-то переключается и всё, пиши пропало. До старости точно не доживешь.

Сунь опять тяжко вздохнула.

– Вот теперь Ци  с этим как-то и живёт. Пока, говорит, держусь, но мысль эта мне покоя не даёт. Хочу надеяться, говорит, что на этом автобусе мои несчастия закончились, но…

– Что ты мне ерунду всякую рассказываешь? – Люй изменилась в лице. – Настроение испортила только.

– Не ерунда всё это, Люй! Ты, вот, например, знала, что и в России есть такое стихотворение, которое, если прочитаешь вслух, то обязательно беда придёт? «Смерть пионерки» называется.

Его там написали в прошлом веке в начале 30–х, в 1931–м или 1932–м году. Потом ввели в школьную программу к разучиванию и прочтению вслух перед классом в обязательном порядке.

Сунь внезапно остановилась, оглядываясь вокруг в поисках чего-то. Люй, следуя примеру подруги, тоже встала и начала с любопытством рассматривать прилавки со всякой съедобной и не очень съедобной снедью.

– И вот представь, вызывают какого-нибудь пионера или пионерку на уроке к доске читать этот стих, а вечером за папой или мамой приезжают и либо на расстрел везут или в Сибирь. А в Сибири зимой знаешь как холодно? – Глаза Сунь раскрылись от ужаса. – Минус сорок – минус пятьдесят. Бр–р–р. Цхао ни ма![1 - По морально-этическим соображениям данное выражение оставлено без перевода. Оно означает «… … …!».] Короче, смерть верная!

Сунь перевела дух, оглянулась воровато по сторонам – не услышал ли кто крепкое выражение из её уст – и продолжила:

– Пионеры-то когда поняли, к чему приводит чтение вслух стиха про пионерку эту, начали всячески избегать выходить к доске. Но пока дошло до них, народу в России, тогда ещё СССР, постреляли да по лагерям сгнобили!

– Да-а? – Словно не веря своим ушам, спросила Люй. – Слушай, Сунь, а ты умом случайно не повредилась ли? Вместе со своей подругой Ци и прыщом этим ходячим Лу Яном? Что за бред?

– Да не бред это, Люй! – Чуть не плача воскликнула Сунь. – Всё совпадает – в начале тридцатых стих написали, пока вводили в школьную программу, пока то, пока сё, репрессии эти советские и начались. Против фактов не попрёшь!

Вот и у вьетнамцев есть такой стих. «Кровавый лотоса цветок» называется. И у корейцев…

– Наверняка какой-нибудь «Кровавый пёс». – Перебив подругу сострила Люй и хохотнула, довольная своей шуткой. – Или «Адкий», нет, «Ац–ц–ц–цкий пёс»!

– Тебе бы всё смеяться. – С дрожью в голосе сказала Сунь, покусывая губы от досады.

Она лихорадочно сняла со спины ранец и, покопавшись в его обширных внутренностях, достала на свет тетрадь в красной обложке.

– Вот, смотри, у меня распечатки этих стихов вклеены в тетрадку. И перевод их на китайский рядом. Вот, – Сунь трясущимися от волнения руками перелистывала разлинованные листки с наклеенными листками плотной белой бумаги. У корейцев это не «Кровавый пёс», а «Хон Суль уходит из дома». Мне Лу Ян на недельку эту тетрадку дал, я у него выпросила.

– Я каракули русские и корейские не разбираю, а в японском хоть и есть наши иероглифы, но их немного, так что тоже, считай, не понимаю ничего. – Усмехнулась своими изящными губами Люй, глядя через плечо подруги в тетрадку. – Наверняка перевод вслух читать бесполезно, так ведь?

– Ну, не знаю, наверно. – Пожала Сунь плечами. – Хотя я лично проверять бы не стала.

– А интересно, у нас в Китае есть такой стих? – Впервые проявив заинтересованность, спросила Люй у подруги.

Тут Сунь, видя, что её рассказом наконец-то всерьёз заинтересовалась любимая подруга, допустила непростительную оплошность, брякнув:

– Ну конечно есть. Он короткий, но как сказал Лу, обладает убойной силой, так что лучше его не то что вслух, но даже и про себя дозированно читать.

– Как стихотворение-то называется? – Полюбопытствовала Люй.

– Ты что – дура? – Брови Сунь поползли вверх. – Ты меня просишь вслух произнести название стихотворения, которое и про себя-то лучше не произносить, а уж тем более не читать полностью? Мне Лу Ян сказал, что в последний раз вслух название стиха случайно произнесли в 1968 г. в Гонконге, а примерно в первой трети XIV века какой-то зловредный идиот догадался прочитать весь стих вслух!

– И что?

– И ничего! – Чуть не завопила Сунь. – Историю в школе проходила? Про «чёрную смерть» слышала? А про гонконгский грипп? Все эти бедствия от произнесения вслух слов из этого стиха пошли!

– Я тебе не верю! – Вызывающе сказала Люй. – Давай проверим!

– Нет, нет и ещё раз нет! – В ужасе отшатнулась Сунь от подруги.

– Ну-ка, дай! – Озорно воскликнула Люй и, не дожидаясь, пока Сунь отдаст ей тетрадь, с силой рванула её из рук подруги. Не успела обиженная грубым обращением Сунь открыть рот, как Люй уже начала читать «смертельные стихи»:

– Ну-ка, ну-ка, посмотрим, где тут «Пионерка»? А, вот:

«Воздух воспаленный,

Черная трава.

Почему от зноя

Ноет голова?

Почему теснится

В подъязычье стон?»

– У-у-у-у, как страшно! – Громогласно воскликнула Люй, театрально откидывая голову назад.

Сунь явно не ожидала такой подлости от подруги, поэтому, не успев отобрать у неё тетрадь обратно, она только зажмурила глаза и заткнула уши, чтобы не слышать ужасные строчки. Она лишь шептала, глотая слёзы:

– Что ты делаешь? Перестань, перестань сейчас же!

Люй тем временем, упиваясь обретённой властью над подругой, продолжала листать тетрадку:

– Та-ак, а где тут у нас «Ад Мисико»? О, вот! Итак, внимание – «Ад Томино». Слушайте все! – Проорала Люй и принялась читать:

«Старшую сестру рвёт кровью,

Младшая сестра плюётся огнём,