Скакуны Зеленых Лугов. Книга 1. Разящий

Особая благодарность Всеволоду Федотову за слова поддержки, а также спасибо Анне Бейли за обложку и иллюстрации. И конечно главная признательность Игорю Менщикову за редактуру.

Глава 1 Бен

Арон лежал на сене и мечтательно глядел изумрудными глазами в потолок. Его копыта окоченели после холодной ночи, и сейчас он их отогревал. Бурая грива теперь напоминала куст чернины1, росший за забором. Хвост вовсю вилял, отгоняя назойливых мух.

Вдруг послышался звонкий цокот. Арон Бурогрив радостно вскочил и выбежал через дверной проем навстречу статному жеребцу, облаченному в доспехи из белой ткани.

– Привет, пап! – воскликнул Арон.

– Рад тебя видеть, сынок! – улыбнулся Ланс Бурогрив.

– Ты сегодня рано, – жеребенок весело крутился вокруг отца.

– Разрешили уйти пораньше из-за церемонии круглого стола, – объяснил Ланс и, ударив копытом о землю, приказал: – Смирно, стражник Агийвского королевства!

Арон послушно замер, лишь виляющий хвост выдавал радость.

– Готов к тренировкам, курсант?

– Да, сэр! – Арон поднес копыто к голове, отдавая честь.

– Тогда следуй за мной.

И Ланс загарцевал мимо их крестьянского дома, расположенного за стенами великой Столицы, единственного города страны лошадей – Агийвии. Прежде чем зайти за огороженный забором двор, Арон глянул на стоящие в отдалении сооружения. Величественная стена, на которой постоянно дежурили дозорные. В центре Столицы возвышались башни белокаменного дворца, чьи острые синие крыши упирались в голубое небо.

– Как обстоят дела во дворце, отец? – спросил Арон, не отрывая взгляда от города.

– Все спокойно, сын. Однако так долго не продлится, если ты не перестанешь летать в облаках подобно дракону! – засмеялся Бурогрив-старший.

Жеребенок, встряхнувшись, фыркнул и поспешил за отцом. Ланс расположился на мягкой траве ровной поляны. Малыш сел перед учителем, покорно склонив голову, и отец произнес:

– Воин верно служит своему королю…

– …И народу служит так же верно! – завершил Арон.

– Возьми палку зубами, сын, как я учил, чтобы язык был свободен, и ты мог говорить с противником, – Ланс указал копытом на лежащую перед ним ветку.

Арон Бурогрив нагнулся, глядя на отца. Быстро схватив сук и немного повертев его во рту, он замер перед наставником, расставив копыта.

– Помни, когда встаешь в боевую стойку, нужно всегда следить, чтобы копыта ощущали под собой землю. Ведь мы – лошади Агийвии, и земля наш дом, а…

– …А отняв у лошади землю, ты отнимаешь у нее жизнь, – продолжил Арон, держа в зубах палку.

Ланс понимающе кивнул. Поднявшись, а ростом он был невысок, как и все агийвцы, учитель принял ту же позу, что и ученик, а затем озвучил условия:

– Правила обычные. Сможешь нанести мне три удара в грудь – ты победил.

Резко вскочив, Арон устремил острый конец ветки в противника. Но Ланс, увернувшись от укола, ударил подкованным копытом жеребенка по затылку. Ученик подавил боль и принялся размахивать палкой горизонтально, используя круговые повороты телом, чтобы запутать отца. Ланс легко блокировал, уворачивался и одаривал малыша новыми подзатыльниками, не сводя с него глаз. Арон не сдавался. И когда ноги уже подкашивались, а грива превратилась в колтун, он сбил соперника с толку обманным ударом по правому копыту. И молниеносно тыкнул палкой прямо в грудь, прикрытую белой тканью.

Тяжело дыша, жеребенок не мог удержаться от торжествующей улыбки. Ланс Бурогрив удовлетворенно заключил:

– Перерыв, сынок.

– Да, отец, – ветка сама выпала из его рта.

Он устало свалился на траву. Во дворе под узкой крышей беседки Ланс заварил чай из сосновых шишек и мяты, справил остро пахнущий напиток тремя каплями яблочного сидра.

Арон еле выдавил:

– Пап?

– Да, малыш? – Ланс подошел и подал глиняную кружку.

Жеребенок залпом выпил ее содержимое. Мятно-сладковатая настойка растеклась по горлу юного Бурогрива приятной свежестью, и тот сразу почувствовал, как сила и бодрость возвращаются. И не просто так, ведь сидр всегда придавал лошадям проворство и стойкость.

– Так что случилось во время церемонии круглого стола? – Арон вернул кружку отцу.

– Выбирали очередного рыцаря, что отправится за Разящим, – Ланс Бурогрив отвел взгляд от счастливого сына.

– Кого именно? – Арону очень хотелось узнать, кто из доблестных рыцарей Ордена Великой Жанны поскакал на поиски заветного артефакта. Он и не заметил отцовской печали.

Ланс потрепал гриву сына.

– От матери узнаешь. Госпожа присутствовала на обряде и наверняка уже рассказала старшей служанке.

Малец радостно улыбнулся и мечтательно взглянул на Столицу.

– Ты хочешь пойти туда, не так ли?

– Не раньше, чем закончу урок, пап.

– Урок никуда не денется. И ты вроде должен закупиться кое-чем на рынке, да?

Арон завилял бурым хвостом.

– Беги в дом и достань из сундука десять золотых мидасов.

На радостях жеребенок загарцевал, а затем, отдав честь, поскакал в дом. Там на деревянном полу лежали перины, набитые сеном. В центре располагался еще теплый очаг, над которым висела кастрюля с супом. Рядом находились потертые стулья с обеденным столом.

Арон прошел в дальний угол, где стоял дубовый сундук. Отперев крышку с помощью старого чугунного ключа, лежавшего под отцовской подушкой, он достал мешочек и отсыпал из него ровно десять золотых монет в поношенный кошель, висевший на крючке возле сундука.

– Увидимся, отец! – крикнул жеребенок, поскакав во весь дух к городу.

– Конечно, сынок!

Цокая копытами мимо покосившихся домишек, Арон приближался к высокой кирпичной стене. Ему порой думалось, что Агийвия – это все Зеленоземье, а не его маленькая часть. Тем не менее жеребенок жаждал увидеть и другие земли: Браунитон, Средиземное Озеро или даже Геликонские Горы на границе Агийвии. И это возможно: пойдя по стопам отца, став стражником во дворце, можно дослужиться и до пограничника.

У ворот его встретили двое коней в доспехах из простеганной ткани и железных шлемах с гребнями. Копытами держали копья, одновременно опираясь на них.

– Здравствуй, Арон, пусть земля облагородит тебя, – поприветствовал вороной стражник.

– А вам подарит хороший урожай, – жеребенок отдал честь.

Стражники сделали то же самое.

– Позволь, – попросил рослый черный конь.

Он зубами взял старый мешок и, развязав, поднес его к макушке жеребенка.

– Хоть мы и знаем, что это ты, но правила есть правила.

– Я все понимаю, – подбодрил юный Бурогрив, и вороной стражник высыпал ему на макушку серебряную пыль.

Та, сверкнув сиреневыми искрами, быстро погасла. Стражники облегченно выдохнули, а Арон встряхнулся, избавив гриву от песка.

– Проходи, Арон, сын Ланса.

– Благодарю.

И жеребенок улыбаясь загарцевал через железные ворота. Второй чубарый охранник сдержанно заржал.

– Что смешного? – удивился вороной.

– Ха-ха, когда ты насыпал ему на макушку лунный песок2, я на мгновение поверил, что он единорог.

– Размечтался, единорогов не встречали в Агийвии уже тысячу лун.

– Тогда зачем мы здесь?

– Чтобы единороги и дальше не появлялись в наших землях.

– Ну если они нападут, то мы им быстро рога пообломаем! – чубарый аж на дыбы встал от боевого азарта и чуть не выронил копье.

– Молод ты еще, – остудил вороной, а потом строго добавил: – Смирно! Сохраняй субординацию!

Чубарый притих, оперевшись на пику. А вороной довольно фыркнул, и оба устремили взгляды вдаль – за зеленые луга Агийвии, к неизведанным краям, где царствуют враждебные народы.

Арон же спокойно блуждал по улице между прилегающими стена к стене двухэтажными кирпичными домами с черепичными крышами, что позвякивали от лап шаловливых воробьев. Посматривая на скачущих мимо фермеров, торговцев, знахарей и патрульных, он напевал про себя задорную песенку. Если он встречал гуляющего дворянина со свитой, то приветственно кланялся, а дворянин одобрительно улыбался и кивал. По переулкам шныряли жеребятки, сражаясь деревяшками то ли от метел, то ли от топоров. Бурогрив заходил в лавчонки и затаривался яблоками, сеном, сахаром, шишками и мятой.

Когда мидасов осталось три, Арон решил еще немного прогуляться. Ему ведь редко удается сюда заходить, а окунуться в царящую за вратами суету – интересно. Жеребенок улыбнулся, посмотрев на деревянную балку, стоявшую на городской стене и перечеркивавшую солнце пополам. Полыхающий диск опустился до середины балки, значит, еще полстолба3 до заката. И Арон отправился к центральной площади перед дворцом. К нему подбежали уличные зазывалы:

– Жеребчик, жеребчик, купи яблочный сидр. Крепкий, свежий, четыре мидаса.

– Колокольчики! Лучшей ковки!

У Арона возник соблазн согласиться, но вспомнив заветы отца о неразумных тратах, он вежливо отказался и продолжил прогуливаться по узким улочкам со стойким «ароматом» помоев. Пусть этот душок не так привлекателен, как запах цветущих тюльпанов на Фестивале Солнцестояния, но «букет» из гнилых яблок и скисшего молока тоже заставлял улыбаться.

Проскакав еще несколько улиц, он остановился около музыкантов, играющих на флейте, барабане и лютне. Четвертый конь задорно рифмовал:

Был пегас очень глуп,

Единорог был очень скуп.

Ни в чем не каясь,

Жили, в золоте купаясь.

И вот пегас ударился о дуб,

Слишком он был глуп!

И вот единорога вор ограбил,

Больше золота не тратил!

Агийвцы заржали, и Арон в том числе. Ему всегда нравились насмешливые стишки о предателях Зеленоземья. Так он смело смотрел за горизонт и не боялся, что вражеские армии покажутся при следующем закате.

Когда в малиновые береты с розовыми перышками посыпались мидасы, юный Бурогрив тоже бросил один золотой. И даже выказал поклон уважения, характерно очертя полукруг правым копытом по вымощенной камнями дороге. Музыканты изумились, а певец поблагодарил:

– Спасибо за знак признания, брат-земляк. Кто твой отец, научивший тебя этому поклону?

– Мой отец Ланс Бурогрив, стражник королевского дворца Агийвии!

Музыканты пошептались с певцом и хором пожелали:

– Да наставит Ланса Бурогрива Великий Созидатель!

Публика дружно возликовала. Арон счастливо зарезвился: пожелание менестрелей в Зеленоземье считается предвестником счастья.

Когда толпа начала расходиться, жеребенок посмотрел на солнечный столб и увидел, что до заката осталась треть.

– Надо идти.

Арон уже собрался возвращаться домой, как вдруг заметил жеребенка черно-белого окраса на пару лет младше его самого. Тонкие ноги малыша дрожали, а золотые глаза расширились от страха перед четырьмя крупными серыми жеребцами. Их рваные жилетки с плащами кричали о том, что они из низших слоев. Неотесанные кони угрожающе ухмылялись и безотрывно зыркали красными глазищами на пятнистого малыша.

– Родной, поздновато гуляешь!

– Может, мы проводим тебя до дома?!

Арон содрогнулся: их голоса – как леденящий вой волков, доносившийся из-за Геликонских Гор по ночам. Бурогрив чуть не отвел глаз, однако выстоял. Он огляделся в поиске стражников, но тут послышался крик, полный отчаяния:

– Ай! Отпустите, пожалуйста!

Мустанги прижали чубарого малыша к стене. Арон понял, что не может надеяться на взрослых.

– Не бойся! – заявил серый конь в старой соломенной шляпе и дырявом плаще. – Будет больно!

Когда негодяи готовились придушить жеребенка, Арон схватил старое обломанное древко от метлы, брошенное каким-то маленьким шалуном. Держа деревяшку в зубах, он бросился вперед. И злодеи ничего не успели осознать, когда какой-то жеребенок внезапно на них напал и мощными ударами в грудь повалил наземь. Такое сильно сбивает с толку.

На стороне Арона были неожиданность и скорость. Пока серые кряхтели и отмокали в лужах, держась за животы, он схватил жеребенка за гриву зубами и закричал:

– Бежим!

Они поскакали как можно дальше от центра города, пока спасенный не устал. Тогда Арон остановился и, взглянув на малыша, приветственно поклонился:

– Я Арон Бурогрив, сын Ланса Бурогрива.

Пятнистый жеребенок еще не пришел в себя и затравленно зыркал золотыми глазами. В голове малыша крутились ненужные мысли, паника зажала глотку, он почти не мог говорить. Собравшись с силами, чубарый выдавил:

– Я… Я… Бен Пятно, сын… сын…

– Сирота? – догадался Арон.

Бен не перестал обеспокоенно оглядываться, тем не менее кивнул:

– Да… Сирота.

– Идем, Бен Пятно.

Арон ровным шагом направился к стене.

– Ты куда?! – закричал Бен, догоняя его.

– Домой, отец наверняка волнуется.

– Он что, живет за стеной?

– Да, – равнодушно подтвердил Арон.

– Класс! – Бен радостно завилял хвостом.

– Ты рад, что мы окажемся за стеной?

– Конечно, я всегда хотел оказаться за пределами д… города!

Арон смерил нового знакомого подозрительным взглядом и подметил, что пятна на его шкуре какие-то серые. Еще сильнее Арона взволновали копыта. Они были в таких же пятнах, что и шкура.

Бен, заметив, как спаситель смотрит на его копыта, пояснил:

– У меня цинга.

Арон понимающе кивнул. В Агийвии и вообще в Зеленоземье цинга ослабляет организм, и из-за нее копыта действительно покрываются пятнами. Привести больного цингой жеребенка в дом – к беде, как думали некоторые суеверные лошади. А юный Бурогрив прекрасно знал, что цинга – обычная болезнь и лечится теплым яблочным сидром с лимоном. Арон сам когда-то болел ею и принимал это лекарство.

Однако другую странность его копыт этим не объяснишь… Они полностью белые! На них красовались серые пятна, но цвет копыт белоснежный, как жемчуг в Средиземном Озере.

Заметив, что Бен начинает нервно дергаться, младший Бурогрив спросил:

– Есть хочешь?

– Честно, хотелось бы, – дрожащим голосом признался чубарый.

– Хорошо, идем.

И Арон направился к воротам по замызганной слякотью дороге. Бен догнал его и полюбопытствовал:

– Скажи Арон, сын Ланса…

– Просто Арон.

– Скажи… Арон, каково это – жить на зеленом лугу?

– Спокойно и тихо. Но зато на Средиземном Озере рыба есть.

– А я хотел бы увидеть Елисейский Лес, – замечтался Бен.

– В… землях единорогов?

Бен замялся:

– Ну… да.

– А зачем?

– Просто… Хочу их увидеть. Я слышал, единороги способны на такие чудеса, что обычный ум не в силах описать!

– От кого ты это слышал?

– Ну… Э-э… В таверне.

Арон начал догадываться, что Бен скрытничает. Его можно было бы сдать стражникам, однако эту мысль Бурогрив сразу отсек, ибо каким он будет конем, если пойдет на предательство?

– А что это за чудеса такие? – Арон решил продолжить тему.

– Не знаю. Я же говорил, что обычный ум не в силах их описать.

Они почти дошли до ворот. Юному Бурогриву очень хотелось узнать побольше о новом знакомом.

– А что ты слышал о пегасах?

– Я слышал, они выдающиеся архитекторы и лучники.

– Добавь еще, что они умеют летать, – отшутился Арон.

Бен в ответ улыбнулся. Встретившись взглядами, оба заржали. Это было странно, но настоящая дружба всегда странная и всегда рождается, когда просто смотришь в глаза другу и видишь свое зеркальное отражение.

Жеребята подошли к воротам, где их встретили те же стражники. Они вежливо поприветствовали малышей и вопросов не задали. Арон же подметил, как Пятно дрожит, готовый сквозь землю провалиться.

Только когда они достаточно далеко отошли от города, Бен начал резво скакать по траве и кувыркаться, чувствуя колкую щекотку на шкуре.

– Вижу, ты действительно мечтал сбежать из Столицы, – Арон смотрел, как его друг наслаждается жизнью за границами мира, в котором жил раньше.

Распластавшись в ромашках, Бен начал засыпать.

– Эй, вставай, – Арон ткнул его носом в бок. – Нам есть пора.

– А что на ужин? – сквозь легкую дремоту пробормотал Пятно, вдыхая сладкий медовый аромат цветов.

– Суп будешь?

– Да! – Бен резко вскочил, в его шерстке застряли несколько травинок.

– Тогда вперед, – Арон мотнул головой в сторону края поляны. – Мой дом там.

– Спорим, я обгоню тебя? – Бен Пятно ускорился.

– Уверен? – усмехнулся Арон, догоняя.

– Я знаю, – чубарый перешел на рысь.

– Ты ошибаешься!

Жеребята перешли на галоп. То чувство счастья, когда скачешь по сочной густой зелени, резвишься среди бабочек и жуков, слушая мягкое шуршание тысячи лапок. Или лежишь, вдыхая пропитанный влагой воздух, и смотришь на облака, принимающие разные формы: одно напоминает дракона, другое овна.

Друзья видели пасущихся среди высокой травы камелопардов4, гнездящихся соловьев на одиноких деревьях. Оказавшись возле хижины, Бен замешкался.

– Ты в порядке? – забеспокоился Арон.

– Д-д-да, – дрожащим голосом выдавил гость. – А… твои родители не рассердятся, что ты привел незнакомца?

– Скорее в Агийвии Сезон Ветров урожай погубит, чем отец с мамой не пустят голодающего путника.

– Это хорошо, – успокоился Бен и гордо вошел внутрь.

Юный Бурогрив последовал за ним.

Суп как раз закипал. Возле очага лежали Ланс Бурогрив и рыжая кобыла, расчесывавшая белую гриву. Завязанный на ее макушке синий платок давно выцвел, став лазурным.

– Привет, мам, привет, пап! – Арон поклонился.

– Наконец-то ты пришел! – Гвен Белогривая радостно вскочила и, подойдя к сыну, добродушно лизнула его макушку.

– Это Бен. Мы познакомились около дворца, – Арон стеснительно вытер копытом со лба липкую влагу.

– Бен? – Ланс удивился. – А чей же ты сын, Бен?

– Н-нет у меня… н-никого, – заикаясь промямлил жеребенок.

Ланс посмотрел на Бена подозрительно. Младший Бурогрив отлично знал этот острый, пронзающий душу взгляд: однажды он тайком стащил меч, чтобы пофехтовать, и чуть ухо себе не отрезал в попытках удержать клинок. Отец два солнца подряд сверлил его подобным взглядом. На третье солнце Арон сдался и рассказал о своем поступке.

Пока он отдавал купленные продукты маме, Ланс сказал:

– Ну что ж, садись за стол, Бен, – и добродушно рассмеялся.

Но в его смехе сквозила горечь, а взгляд остался таким же. Пытаясь сохранить самообладание, жеребята сели за низкий деревянный стол под окном, через которое пробивался луч заходящего солнца. Гвен Белогривая поставила медный подсвечник, держа его зубами, а затем глиняные тарелки с супом. Семья и гость дружно налегли на овощной с домашней лапшой. Солоноватый бульон и длинные макаронины таяли во рту, создавая теплоту в животе.

– Сын, – Арон от неожиданности поперхнулся, а Бен не положил ложку в рот, держа ее копытом с помощью балансирования. – Скажи, что тебе помешало прийти в назначенный срок и закончить обучение?

Бен посчитал, что спрашивать будут о нем, поэтому и замер. Арон, откашлявшись, признался:

– Я пошел на главную площадь, отец.

– Там ты и встретил Бена?

У гостя задрожали копыта.

– Нет, я встретил его на пути к площади, – объяснил Арон.

– Вы столкнулись?

– Нет, отец… На Бена напали какие-то мустанги.

– И ты защитил его, – догадался Ланс.

Арон с Беном кивнули.

– Что ж, значит, нашему дому выпала огромная честь, – Ланс принялся за суп.

Юный Бурогрив удивленно посмотрел на отца, затем на Бена и догадался. Во-первых, его шкура не пятнистая, а покрыта засохшей грязью, а во-вторых, Бен слишком изящно ел. Никаких причмокиваний или рыганий. Семья Арона обладала прекрасными манерами, потому что Ланс надеялся, что сын пойдет по его стопам и станет стражником, а для этого необходимо знать, как ведут себя дворяне и как держаться в их обществе. Но Бен!.. Бродяжка без отца и матери! Он-то откуда знал, как вести себя за столом?

Дальше все ели молча. Сегодняшнее солнце было тяжелым, и надо отдохнуть.

После трапезы Ланс наставил Арона:

– Береги его, сын, хорошо?

– Клянусь честью нашего дома!

Отец кивнул. Гвен приготовила для Бена спальное место рядом с сыном. Когда гость улегся на соломенную постель, то задал вопрос:

– Ты уже догадался?

– Есть теория, – ответил Арон.

– Поделишься?

– Нет, я предпочту подождать, пока обстоятельства сами подтвердят.

– Ждешь идеального момента для выгоды?

– Нет, просто интересно, прав ли я, – отшутился Бурогрив и зевнул.

Бен тоже зевнул, и его глаза начали слипаться.

– Спасибо, что спас меня.

– Не за что, господин.

«Бен Пятно» усмехнулся и заснул крепким сном, а вслед за ним и Арон угодил в объятия сновидений.

Он не проснулся, когда чья-то тень проскользнула через дверной проем, и послышался удаляющийся стук копыт.

Наутро Арон с «Беном», потягиваясь, встали и начали умываться, жуя мяту и полоща рот родниковой водой.

Гвен ушла с первыми лучами солнца на подработку служанкой, как и Ланс. Так что жеребята остались одни и мылись у правой стены дома над глиняным тазом.

Младший Бурогрив заметил, как его друг мямлит с набитым ртом.

– Что вы делаете, господин? – Арон уже промыл зубы, и во рту царила жгучая свежесть.

– Шитаю, сжоко раж жую.

Арон, с трудом разобрав слова, спросил:

– Зачем?

– Чжобы… – «Бен» сплюнул в глиняный таз пережеванную зелень с водой, – чтобы зубы лучше пропитались мятой.

– Отец говорил, жевать ее надо ровно десять цоков5, – Арон показательно постучал копытом об таз.

– Да, но…

– Вы хотели узнать, сколько времени сможете держать мяту во рту.

«Бен» кивнул:

– Это было моим единственным развлечением.

Арон улыбнулся.

– Мне надо в сарай. Видите ли, отец во дворце, мама у графини до середины столба, так что все хозяйство на мне, господин.

– Я с тобой! – Бен направился следом.

Они подошли к старому сараю во дворе, откуда доносился соленый запах сена и навоза.

Войдя внутрь, «Бен» вздрогнул, увидев огромного камелопарда. Его пятнистая шкура заметно посерела, а массивные длинные клыки сточились. Но в узких как дверная щель зрачках сохранилась та задорная дикость, что имелась у его неприрученных сородичей.

– Зачем вам камелопард? – «Бен» отшатнулся, когда зверь бросил на него недовольный взгляд.

Арон, кладя глиняный кувшин под зверя, ответил:

– Их молоко на редкость питательно, господин. Моя семья не может отказать в удовольствии лакомиться по праздникам данным напитком, – Арон мечтательно облизнулся и заметив, что его друг приуныл, осведомился: – Не хотите, господин, подоить сами?

Бен оживился:

– А можно?..

– Вы же хотели помочь?

Жеребенок метнул опасливый взгляд на камелопарда, потом на Арона и снова на камелопарда… Затем гордо подошел к животному, а младший Бурогрив спросил:

– Вам приходилось доить камелопарда?

– Нет, – «Бен» сел справа от зверя рядом с Ароном.

– Это легко. Один напевает колыбельную, чтобы успокоить скотину, а другой сжимает вымя. Ясно?

– Полностью, – «Бен» уже потянулся к вымени.

Но Арон его остановил:

– Подождите, пока я не начну петь, тогда и приметесь доить, хорошо?

Друг кивнул. Арон, размяв язык скороговоркой, запел хриплым басом, но спокойный мотив тем не менее усыпил животное. И «Бен» начал доить зверя под приятные напевы:

В далеких краях

Вдоль зеленых лугов

Лежит страна прекраснее снов!

И скачет вдоль трав юный народ,

Из земли рожденный,

Честью нареченный!

Когда глиняный кувшин наполнился сладковатым молоком, Арон закончил свою песнь и начал откашливаться.

– Баллада агийвских рыцарей? – «Бен» впечатлился талантом друга.

Арон объяснил:

– Отец пел мне ее в детстве, кхм, как и отец его отца, господин.

– У тебя неплохой голос, – «Бен» натянуто улыбнулся. Его уже начало раздражать официальное обращение.

– Спасибо за комплимент, господин, кхм, но если честно, в вашем дворе найдутся певцы получше.

– Может, перестанешь? – вспылил «Бен».

– Что именно, господин, кхм?

– Прекрати вот это!

Арон наконец откашлялся и заговорил прежним почтенным тоном:

– Но так полагается обращаться к знати, господин.